Елена Янук - Я отыщу тебя в будущем (СИ)

И, как говорится, целую ваши пальчики, синьорина Лаура.

P.S. Кстати, это имя тебе тоже очень подходит.

Кристиан

Устало свернула письмо. Не понимаю, что еще ему надо передать мне, ведь я только прибыла и все необходимое при мне?

Предложение Кристина насчет раскопок мне понравилось больше, чем решение работать в особняке. И каторжане не пугали, вот только работая на новом месте, обрастаешь знакомствами.

Значит, на вилле герцога, если мне придется туда идти, обязательно будут знать, что до этого я работала в столь сомнительной компании, и могут не взять на службу в особняк. Ведь у служанки в доме куда выше статус, чем у крестьянки собирающей виноград.

Ладно, буду решать проблемы по мере появления. Кажется, мне придется эти занятия, работу на вилле и на раскопках, совмещать. А вообще-то мне хотелось найти себе место, с которого можно незаметно отлучаться по любым делам.

Это ведь нечестно! У меня как у ребенка в магазине игрушек разбегались глаза! Хотелось остаться в Неаполе, который в это время рос и развивался как никогда, в нем работали лучшие художники и скульпторы. Хотелось попасть в Геркуланум в правильный момент, чтобы прочесть ту самую, пропавшую надпись из накладных медных букв, которую, по приказанию Алькубьерре*, сняли по буквам и отправили в музей с указанием их общего веса. А поскольку никто не фиксировал буквы в момент находки, то смысл надписи не сохранился. Как было здорово прочесть ее, ту надпись, целиком! Хотелось побывать в Помпеях… Там, как и в Геркулануме, мне здесь все интересно!

*Занимался раскопками, вошел в историю как невежественный вандал.

Джил

Наконец мы прибыли в Портичи.

Мой «трон» поставили на землю. Тот парень, которого Кристиан назвал Марио, приподняв крышу, галантно подал мне руку. Я выпорхнула на землю, раздала слугам по монете и осмотрелась на месте.

Чудесно! Вокруг светило солнце, внизу плескалось теплое Средиземное море, впереди ждала любимая работа… Почти здорово, еще был рядом был тот, кто мог разделить со мной эту радость.

Я прошла по улице, жадно рассматривая Портичи. На тот момент довольно крупный поселок, в котором был большой музей, открытый пару лет назад королем.

С момента прибытия в Портичи, больше руководствуясь нестерпимой жарой, чем доводами рассудка, — как хорошо, что в этот момент они совпадали! — я спустилась к морю, где рядом с пристанью, в ряду торговок рыбой и овощами, купила новую большую корзину. Затем нашла укромное местечко и переоделась в прихваченные из дома вещички, уложив фижмы на дно корзины, прикрыла их платьем.

На себя быстро натянула тонкую белую блузку, юбку и лиф на шнуровке, укрыв слишком открытый вырез на груди белоснежной косынкой.

Прислуга в особняке не жила, так что, прежде всего, мне пришлось найти себе комнату в доме одинокой торговки рыбой, с которой я сговорилась за одну монету в месяц.

— Лусия… — Седая и досадно тощая, в выбеленной на солнце рубашке и темной дранной юбке из непонятной ткани, старушка хозяйка, которая в этот момент под деревом вытряхивала из корзинки рыбью чешую, обернулась на мой зов.

— У меня здесь рядом на винограднике в Резине подруга работает. Там недалеко еще статуи копают. Вы мне подскажите, как пройти к тому месту?

Торговка вышла из тени и подставила ладонь к глазам, чтобы солнце не слепило.

— Лаура, уж не красавчик ли черноглазый тебя там ждет? — засмеялась старушка скрипящим смехом. Прищурившись, она пристально вглядывалась в мое лицо. Зубы у нее были желтые, сточенные, но все на месте.

Я опустила глаза и покраснела. Так как работать придется ночью, то пусть думает, что красавчик.

— Насмотрелась я на таких дурех, доженихаешься на свою голову. Пусть сам к тебе прибегает. Я оставлю вас в доме одних, ты мне за это монетку, а старушке радость… А потом и я пригожусь, скажу, что он и есть отец ребенка. — Старушка нервно сжала сморщенную и надубленную от постоянной работы с солью руку в кулак.

— Не может он бегать сюда… Да и монет нет, мне еще надо работу найти…

— Не жадничай, твой черноглазый еще принесет! Или он у тебя каторжник? Я слыхала, что эти там землю копают…

Дабы не высказать торговке чего лишнего, я крепко зарыла рот и только молча покачала головой. Вот никогда не мечтала поживиться за чей-то счет. Но что я знаю об их жизни, чтоб осуждать?

Я вновь улыбнулась старушке, и продолжила расспрос:

— Так вы знаете, как туда добраться?

— Знаю, у меня там крестная жила, работала в услужении самого графа!

Я с преувеличенным уважением на нее взглянула, простые нравы требуют простой реакции, и склонила голову, ожидая продолжения рассказа.

— Так вот, когда она была жива моя крестная, — старушка нервно перекрестилась. — Вечный покой даруй ей, Господи, и да сияет ей свет вечный*.

*Католическая молитва, что-то вроде нашего «Царства небесного вечный покой»…

Я перекрестилась за ней.

— Так вот… Когда жила покойница, я каждое воскресение после мессы ходила к ней вдоль берега, мимо леса. Можно и лесом, но там дорога тяжкая, да вся в норах. Так что, хоть лесом, хоть полями, приходила к ужину. Крестная меня, ну угощать, а у них там виноград сладкий, что нектар небесный…

Я поняла, что старушка Лусия решила пересказать мне все воспоминания юности, связанные с долиной Геркуланума, так что пришлось ее прервать.

— А я не перепутаю дорогу?

— Да нет… Там не спутаешь. Поднимешься на наш холм, оттуда все видно, как перед носом, не заплутаешь, сразу поймешь куда идти… виноград пробовать… — Лусия гадко хмыкнула и вернулась к свои корзинам.

Я оправила на себе платье, умылась водой из колодца, даже в таком облегченном виде было очень жарко, и направилась к вилле.

Дальше все шло, как по нотам, я быстро сориентировалась.

По аккуратной тропинке подошла к великолепной вилле с тщательно ухоженными садами и террасой на крыше, откуда открывался волшебный вид на Неаполитанский залив. И даже сразу наткнулась на управляющего, который отдыхал в беседке после сиесты. Заметив меня, он любезно поднялся со скамьи.

Высокий, смуглый мужчина лет пятидесяти, в белом напудренном парике и в ярко красной вышитой весте, с узкими длинными рукавами. Которые не сшивались, а скреплялись по локтевому шву в нескольких местах, демонстрируя, сквозь отверстия, роскошь рубашки из тонкой белой ткани. Сама куртка, веста, застегивалась впереди на талии до середины груди, открывая шикарное жабо.