Ника Веймар - Случайная жена

– Не думаю, что будет хуже, чем раньше, – храбро заявила я в ответ. – Ваш дворцовый серпентарий и до этого не стремился прятать зубы, шипел и гремел хвостами. Я справлюсь.

– Мы справимся, – мягко поправил он меня и улыбнулся: – Алина, меня бесконечно радует твоя самостоятельность, но постарайся научиться доверять мне и говорить о проблемах.

– Постараюсь.

На сей раз мой голос звучал не слишком уверенно. Я действительно сомневалась. Не в князе, в себе. Иногда мне казалось, что я вовсе разучилась верить до конца, безоговорочно, без всяких «а если…» Привыкла решать свои проблемы, не привлекая посторонних. У Айлина и без того хватало дел, а если ещё и я начну дёргать его по каждой мелочи… Быть для любимого мужчины обузой не хотелось.

– Шайни, – бережно поглаживая мои пальцы, негромко произнёс маг, – давай договоримся: я уважаю твоё право на внутренние границы, на личное, не касающееся нас двоих. Со всем остальным не бойся прийти ко мне, даже если тревога будет казаться надуманной. Я лучше знаю своих родственников. И постарайся больше не заключать сомнительных сделок ни с кем из них. Останешься проигравшей стороной.

– Кристиэль знал, что ты меня вернёшь, – я вздохнула, признавая правоту Айлина, и забирая ладонь. Ласковые прикосновения отвлекали. – Он ничем не рисковал. И не заставлял меня соглашаться. Ни на сделку, ни на брак… неизвестно с кем.

– Тебя это беспокоит? – в фиолетовых глазах князя плеснулся интерес. Усмехнувшись, он протянул: – Занятно… Главное, очень вовремя. Могу удовлетворить твоё любопытство.

Ага, вот мы и добрались до самого любопытного вопроса, терзавшего меня с момента появления Айлина в моей квартире. Вот только интуиция подсказывала, что именно здесь и притаилось самое грандиозное западло из всех.

– И кто же мой муж? – поинтересовалась я.

Внутренне приготовилась к тому, что князь несколько минут поизводит меня ответами типа «маг», «мужчина», или и вовсе «а, ты его всё равно не знаешь», но ошиблась. Айлин ответил просто:

– Эрик. Кано ты заключила именно с ним.

Он произнёс это безэмоционально, констатируя факт. И я окончательно уверилась: это еще не самая паршивая новость на сегодня. Так сказать, цветочек. Ядовитая ягодка ещё будет.

– Дай угадаю, – мрачно предложила я, – Эрик совершенно не заинтересован видеть меня в добром здравии. Вдруг потребую всех прав и привилегий, положенных жене наследника престола?

– Его брак был расторгнут два дня назад, – покачал головой князь. – Жрецы сочли отсутствие супруги в нашем мире достаточной причиной, чтобы разорвать этот союз. И Двуликий принял обращение кузена и своих служителей.

– Мне не нравится формулировка «его брак», – я нахмурилась и прикусила губу. – В чём подвох? Я ему не жена, а он мне всё равно муж?

– Да, – коротко ответил Айлин.

– Вот теперь точно: полный язь и вся остальная нецензурная лексика со взорванным мозгом в придачу, – я уронила голову на переплетённые пальцы и глухо добавила: – Ничего не понимаю. Как такое вообще возможно?

– Всё дело в особом ритуале, светлая, – безжалостно пояснил князь. – Королевская кровь должна оставаться чистой. А Эрик принц. Назвав его перед Двуликим своим супругом, ты приняла моего кузена, как единственного мужчину, с которым сможешь продолжить род. И он остаётся твоим мужем даже без брачных узоров. Жрецы расторгли ваш союз в одностороннем порядке.

– Получается, я могу забеременеть только от Эрика? – прошептала я, чувствуя, как похолодело в груди. – Поэтому ты сказал, что… что не нужно никакой аптеки?

Тёмный маг кивнул, подтверждая мои догадки. Я опустила глаза, не в силах выдерживать его взгляд. Всё было гораздо хуже, чем можно было представить. Я молчала, придавленная этой правдой, словно глыбой льда. Слишком жестокой, безжалостной и неожиданной она оказалась. Хотелось сжаться в комок, заскулить и уползти в самую дальнюю и тёмную нору, волоча за собой отгрызенную лапу. И там долго-долго зализывать раны, пытаться пережить рвущую на части боль, которая неизбежно придёт. И гораздо скорее, чем хотелось бы. А пока чувств не было. И эмоций тоже. Просто вязкая бесконечная серая пустота, смыкающаяся над головой.

– И что теперь? – глухо спросила я, перестав гипнотизировать кружащийся в чашке бутон жасмина и подняв невидящий взгляд на князя. – Есть хотя бы один способ расторгнуть этот брак?

– Есть, – бесстрастно кивнул Айлин. Фиолетовые глаза мага потемнели, словно грозовое небо. – Смерть.

От этих слов внутри словно рухнула невидимая плотина, до поры сдерживавшая эмоции и не позволяющая упасть в истерику. Без долгих раскачиваний, без предупреждающего треска. Осознание того, что я натворила, приняв решение согласиться на предложение Кристиэля, захлестнуло злой, холодной волной и потащило на дно. Тихо всхлипнув, я вскочила с табурета, едва не смахнув дрожащей ладонью чашку со стола, и попыталась сбежать с кухни. Последняя фраза Айлина отдавалась в груди жгучей болью, разливалась безысходностью. Цена за мнимую свободу оказалась слишком страшной.

Князь не позволил мне сбежать. Легко перехватил за талию, усадил на колени, обнял, бережно и крепко. Я сжалась в его объятьях в беззащитный комок, дрожа от рвущихся наружу слёз и держась из последних сил, чтобы не разрыдаться громко и отчаянно, как обиженный ребёнок, верящий, что его услышат и утешат. Я, лишь я одна была во всём виновата. Сама, добровольно, согласилась на предложенную авантюру, а сейчас страдала от невозможности всё исправить. Мир, едва-едва успевший обрести краски с появлением Айлина, в одночасье снова стал монохромным, недружелюбным и колючим.

– Пусти, – глухо попросила я, уткнувшись в плечо мага. – Я… мне нужно побыть одной.

– Не нужно, – не согласился Айлин, поглаживая меня по волосам. – Не вини себя, Алина. Ты не знаешь всех обстоятельств. Так не должно было случиться.

– Если бы я не согласилась на предложение твоего брата, так бы и не случилось, – горько отозвалась я, чувствуя, как жгут глаза подступившие слёзы. – Прекрати меня утешать! Дай уйти!

– Из собственной квартиры? – хмыкнул маг.

Эта шутка стала последней каплей для моей истерзанной психики. Я всё-таки разрыдалась, прижимаясь к Айлину в поисках поддержки и тепла и одновременно страдая от того, что он видит меня такой, потерянной, пострадавшей от собственной глупости, проигравшей и неспособной принять поражение с гордо поднятой головой. Князь прижимал меня к себе почти до боли, шептал что-то ласковое, и от его участия, от осознания того, что я, со всеми своими тараканами, острыми углами и недостатками всё-таки нужна ему, я плакала еще горше. Не верилось уже ни во что, не хотелось искать никаких решений. Хотелось закатиться под диван оторванной пуговицей и покрываться там пылью, медленно умирать, что бы никто не трогал, не выкуривал из тесной и тёмной норы, не пытался расшевелить.