Юлия Шолох - Три башенки и бездонная пропасть

В холле было почти темно. Простые свечи в прозрачных стеклянных пузырях горели слева у огромной лестницы и справа у чёрного прохода в соседнее крыло. Далеко впереди можно было разглядеть конец помещения, там на стенах висело много картин.

Я осторожно вошла и прислушалась. Тихо, как в склепе. Запаха сырости или гнили нет, мусор на полу не скрипит. Похоже, внутри замок обслуживают куда лучше, чем снаружи.

Только что дальше? Стоит закрыть дверь, как вокруг окончательно сомкнёт свою пасть темнота. Если же раскрыть шире, это может не понравиться хозяину, мало того, что явилась без приглашения, вторглась в дом, так ещё и двери нараспашку оставила. Нрав у него, говорят, крутой.

Хотя...

Дверной проём своими размерами пропустил такое количество света, что холл стал виден куда лучше, а лестница прослеживалась до самого верха. Оказалось там, на последней ступеньке, стоит тёмный высокий силуэт.

Я сглотнула, прошла пару шагов вперёд и присела в реверансе. Человек замешкался и неторопливо спустился на пару ступенек. Лица не разглядеть, но это граф, потому что на тёмном фоне костюма не выделяется ни воротничок, ни манишка, которые прислуга носит в обязательном порядке, чтобы не вводить в заблуждение гостей.

Давай, действуй!

- Извините за вторжение, ваша милость. Меня зовут Ильза Муотон. Я ваша дальняя родственница. Прошу простить мою навязчивость и выслушать меня.

Человек вдруг стремительно рванул вниз по лестнице, побежал так неожиданно, что померещилось - секунду спустя он налетит на меня большой чёрной птицей и забьёт покрытыми жёсткими перьями крыльями. Я невольно отскочила в сторону, врезаясь во что-то твёрдое.

Этим твёрдым оказался вышедший из-под лестницы молодой человек. Он был кудрявым, неуложенные каштановые волосы развевались во все стороны, ясные серые глаза удивлённо хлопали и только в сомкнутых губах угадывался твёрдый характер и серьёзное отношение. На нём была рубашка и жилет, а белый воротничок так же отсутствовал.

- О, мисс! - раздался вопль со стороны ступенек.

Точно, лестница! С неё ко мне подбегал пожилой человек возраста примерно как у Мариуса, взмахивая руками в том самом жесте, который чуть ранее меня так испугал.

- Прошу прощения, мисс, что запутал! Его милость разрешает мне свободную форму одежды, когда нет гостей, я забылся и невольно вас обманул. Я просто камердинер мистера Грейма.

Я спутала слугу с его господином? Граф старше меня всего на несколько лет. Моя голова повернулась, а глаза поднялись, заглядывая в лицо молодого человека, по-прежнему молча стоявшего рядом и рассматривающего меня со спокойной безмятежностью.

- Ваша милость? - Прошептал словно чужой голос.

Он кивнул и улыбнулся.

Ах, господин судья! Что же вы не предупредили меня, что граф не только молод, но и красив. Что его взгляд искренний, глаза светлые и прозрачные, как горный ручей, зубы жемчужно сверкают, когда он улыбается, и во всём его облике нет ни капли груза, который обязан лежать на человеке, пережившем все происшествия, случившиеся в данном графстве после смерти предыдущего владельца. Переживший череду смертей и несчастных случаев.

- Здравствуйте, мисс Ильза. Разрешите представиться - Грейм Дабхис. Я так понимаю, вы именно со мной желаете побеседовать?

Голос очень приятный и совершенно спокойный, с лёгкой нотой веселья. Не каждый день, должно быть, его путают со слугой.

- Да, пожалуйста.

- Не хотите ли пройти в гостиную? Донер, проводи.

Он посторонился, пропуская меня и камердинера. Его лёгкие свободные жесты никак не вязались с тяжёлыми движениями повинного в убийствах, клеймо которых не может не лежать на человеке. Так спокойно и уверенно может выглядеть только совершенно невиновный человек.

Граф или отменный актёр или безумец.

И я точно знаю, что актёрскому мастерству он не обучался.

После пятнадцати минут объяснений обстоятельств, которые привели меня в замок, меня можно было выжимать насухо, чтобы убедиться - ни капли сил во мне не осталось.

Мистер Грейм молчал, даже когда я закончила объяснения. Смотрел куда-то в сторону окна, заглядывал вдаль, задумавшись, и не шевелился, хотя так долго не отвечать было грубо.

- Ваша милость?

Он тут же перевёл взгляд на меня и быстро встал, строго выпрямившись и сложив руки за спиной. Это жест ему не шёл, потому что придавал высокомерия.

- Вполне понимаю затруднительное положение, в котором вы оказались, но вынужден отказать в вашей просьбе. Вы должны покинуть замок незамедлительно.

Ответ весьма неожиданный. Даже виконтесса Амнисте не отказала бедной родственнице, а граф, который в силу возраста должен быть более отзывчивым, категорически отказал?

Будь я действительно его родственницей, подобный ответ меня бы крайне возмутил!

- Позвольте, но куда же я пойду? Разве вы не слышали, что ниоткуда, кроме вас, мне невозможно получить помощи?

Нужно как можно скорее придумать способ задержаться в Дабхис-холле, иначе моё задание будет считаться проваленным, и тогда добро пожаловать, очищение! При мысли об этом я натурально вздрогнула.

- Отправляйтесь обратно в город, заселяйтесь в гостиницу и ждите. Я решу вопрос о вашем денежном содержании и вышлю необходимую сумму со слугой. Вы будете получать ежемесячно достаточное для проживания без особых неудобств количество денег. На чрезмерно роскошную жизнь не рассчитывайте, но помочь вам я обещаю.

Ему двадцать пять лет, а рассуждает он как будто старость на пороге.

- Я не могу уехать!

- Почему же?

- Мне нужна семья!

Его глаза удивлённо расширились.

- Не станете же вы утверждать, мисс, что испытали при виде меня некие родственные чувства, которые в разлуке разобьют ваше сердце?

- Пожалуйста, позвольте мне остаться! Если я остановлюсь в вашем замке, моё содержание обойдётся вам гораздо дешевле! Я обещаю, что мои траты не будут...

Он опустил ресницы, лицо вмиг стало тяжёлым, но не злым, и твёрдо повторил:

- Уходите, мисс, вы успеете выехать до темноты.

На что он надеется? Как он может выделить мне содержание, если у него денег не хватает даже на соответствующую такому зданию обслугу? Почему он упрямится и не хочет приглашать меня в дом? А мне ведь нужно остаться здесь, иначе у меня не будет возможности попытаться вывести графа на чистую воду. Нет. В городе я бесполезна, только поселившись в Дабхис-холле от меня будет толк.

Но как его уговорить?

Когда я не знаю, что делать, я рыдаю.

Причём не тихо и стыдливо, как обычно плачут девушки, а яростно, зло и громко. Какой смысл тихо всхлипывать в уголке, когда слёзы символизируют отчаяние и невозможность что-либо предпринять? Если я не задержусь в замке, участь моя может оказаться страшнее смерти! По этой уважительной причине слёзы мои были яростней, чем когда-либо прежде.