Сара Бреннан - Несвершенное

Она подошла к каменным ступеням, где стояли Анджела и Ржавый, который уступил ей место рядом сестрой, так что она могла слегка опереться на Анджелу. Анджела заглянула Кэми в лицо.

— В чем дело? — спросила она. — Это из-за того, что произошло здесь или дело еще в чем-то?

— Мама, — тихо произнесла Кэми. — Она сказала мне сегодня кое-что про Джареда.

Анджела схватила Кэми за руку и сильно сжала. Этот жест, и выражение лица Холли, дали понять Кэми, что они уже готовы услышать весть о смерти Джареда. Они совсем не выглядели удивленными.

Она перевела взгляд на Ржавого. Он слегка хмурился, закусив губу. Он определенно мучился каким-то вопросом, не зная, стоит ли говорить об этом или нет.

— Кэмбридж, — сказал он, — а нельзя нам уйти куда-нибудь и поболтать?

Кэми последовала за Ржавым вниз по лестнице, прочь из здания, в котором одно за другим рождались обещания, гласившие, что все мужчины будут смиренно встречать обман; из здания, заполненного людьми, которых, как считала Кэми, она знала, просто стоявшими и смотревшими, как умирает человек.

Ржавый двигался быстро, а будучи по жизни лентяем, подобного он никогда не делал. Кэми едва поспевала за ним.

— В чем дело? — спросила Кэми.

Ржавый бросил на нее взгляд через плечо. В его взгляде читалось, что он чего-то страшился, словно он не был уверен, что она все еще идет за ним. Или как будто он был не уверен, хотел ли бы вообще, чтобы она шла за ним.

— Тебя это разозлит, — пророчески заявил он.

Оба последних раза, когда Роб Линберн открывал тайник, Джаред пытался убить его.

В первый раз Джаред попытался задушить Роба голыми руками, во второй раз он использовал оружие. Когда ты похоронен заживо в стене, у тебя, по сути, небогатый выбор оружия. В распоряжении Джареда имелось только мертвое тело двадцатидвухлетнего Эдмунда Прескотта, светлые волосы которого побелели и свисали паутиной вокруг его серого иссушенного лица.

Джаред дернул Эдмундов рукав, ткань которого давно обветшала. Тело Эдмунда под одеждой высохло — бумажная кожа поверх костей. Джаред сорвал кожу и вырвал кость из предплечья.

У него ушло некоторое время — он не знал, сколько, трудно оценить время в этой темной ловушке — чтобы заточить кость о каменную стену своей тюрьмы. Спрятав кость в рукаве, он принялся ждать.

Роб приподнял его, и Джаред притворился, что он сильнее под кайфом, нежели был. Его голова болталась, и он что-то бормотал о помощи и своей матери. Роб склонился над ним, он выглядел вроде бы даже обеспокоенным.

Джаред выхватил оружие и попытался вонзить кость в горло Роба.

Он застал Роба врасплох, но там было еще несколько чародеев, которые успели схватить Джареда за руку и оттащить. Поэтому вместо зияющей дыры на теле Роба осталась только неглубокая царапина. В следующую минуту чародеи пригвоздили Джареда к полу, он неистово сражался, и гнев Роба хлынул на него вместе с магией, вызвав боль.

Роб схватил Джареда за волосы и начал методично бить его головой о каменный пол.

— Очень изобретательно, мой мальчик, — сказал он. — Я впечатлен. Не пытайся повторять.

Роб оставил тело Эдмунда Прескотта в тайнике вместе с Джаредом, но он больше не пытался повторить свой трюк. Теперь от него будут ожидать нападения.

Еда, которой его кормили, была напичкана чем-то, что делало его сонным и блокировало магию. Сначала он не притрагивался к еде, но стало предельно ясно, что выбора у него нет: либо есть накачанную блокираторами магии еду, либо умереть с голоду. Да и еда позволила дням пролетать быстрее, заполнив их снами и мечтаниями.

Он сидел, прислонившись головой к стене, и дремал, когда дверь в тайник открылась, и на противоположной стене появился бледный квадрат света. Джаред беспомощно попытался поднять себя с помощью магии, словно марионетку Роба, которую он дергает за ниточки.

Дневной свет резал ему глаза: он щурился, и двоившееся лицо Роба казалось почти добрым.

— Ну и как ты сегодня, Джаред? — спросил Роб ласково. — Готов быть почтительным сыном?

Джаред лежал на земле. Он знал, что должно быть, выглядит жалким, грязным, неспособным видеть или стоять: он попытался приподняться на локте, но не сумел справиться и с этим — локоть не слушался.

— Ага, — прохрипел он. — Я буду хорошим мальчиком. Больше не отправляй меня туда.

А потом зрение и слух померкли, последнее, что он увидел, прежде чем в его глазах потемнело, — это гордая улыбка Роба.

Джаред очнулся в своей комнате в Ауримере. Он вспомнил то время, когда эта спальня ему не нравилась, эти ее высокие потолки и роскошные красные бархатные шторы, но теперь она была его собственной: пожелтевшие старые книги, кучей сваленные в углу, его вес придавливал кровать, вся комната была такой же знакомой, как голос тети Лиллиан в коридоре. Каким же потрясающим облегчением было просто лежать на кровати.

Пролежав там некоторое время, он встал. Джаред представлял собой жалкое зрелище. Из-за невозможности двигаться, благодаря малым размерам тайника, его тело очень ослабло, и он ощущал его хрупкость, будто неожиданно постарел. Конечности болели, а мышцы горели, когда он принимал душ: несколько раз он чуть не упал, пока, спотыкаясь, шел в ванную комнату, и только потом рухнул в ванну на когтистых ножках-лапах.

Наконец-то он попал под водную струю, бившую по затекшим мышцам плеч, причиняя боль. Стоять вот так — было равносильно тому, чтобы оказаться под дождем из раскаленных игл, но оно того стоило.

Он хотел избавиться от грязи и запаха тайника, застарелой крови на коже, мерзкой, застойной пыли и запаха высохшего праха Эдмунда. Он соскребал все это с себя, а когда у него не осталось больше сил скрести, он просто стоял под водой, привалившись к стене, пока не осознал, что вода стала ледяной.

Он, пошатываясь, выполз из ванной, побрился, избегая при этом смотреть на себя в зеркало, и выбрал наугад одежду в своем шкафу, которою натянул на все еще мокрую кожу. Одежда была чистой и легкой. Почти ни с чем не сравнимое ощущение. Теперь, когда он был одет, то мог пойти к окну, шторы были раскрыты, и каждая портьера перевязана золотой веревкой. Он развязал шнуры и ослепительный, причиняющий боль глазам, свет, был обезврежен.

Джаред подумал, что он мог бы снова прилечь. Он подошел к другой стороне кровати. Подушка, на которой он лежал, была серой, будто… ну будто кто-то вылез из могилы и оставил после себя могильную грязь на всем, к чему бы ни прикоснулся.

Дверь со скрипом отворилась, и Джаред быстро развернулся, зажав в руке простыни. Он чувствовал себя ужасно слабым, словно загнанный, измученный зверь, заслышавший поблизости хищников.