Эми А Бартол - Интуиция

Во мне срабатывают какие-то первоначальные эмоции, когда я бессознательно меняю направление и приближаюсь к расписанной стене. У меня нет слов, чтобы описать некоторые вещи, которые изображены на картине, рядом с резвящимися ангелами. В этой живописи есть цвета, название которых я даже не знаю, потому что в человеческом спектре их не существует.

Пока я иду к нему, то обнимаю себя руками. Я боюсь протянуть руку и прикоснуться к картине, которая кажется кощунственной. За мной в комнату последовали только Рид и Прэбэн, и они молча наблюдают за мной, пока я исследую живопись перед собой. Я не осознаю, что плачу, пока не чувствую, как по моим щекам текут слезы и падают мне на руки. Когда я подношу дрожащую руку к моей щеке, по ней бегут мурашки.

— А как вы называете это на ваших небесах? — шепчу я, потому что вряд ли могу говорить громче, но мне удается сделать жесть в сторону изображения, показывая на точки света.

Они оба отвечают меня на ангельском, потому что в человеческом языке таких слов нет. Я просто киваю им, потому что они только что доказали мне, как неадекватны мои слова.

— Думаю, Бреннус был не прав, — мягко говорю я, продолжая анализировать пейзаж. — Он сказал мне, что я никогда не потеряю то, чего у меня никогда не было, но думаю, я могу.

Когда Рид поворачивается к Прэбэну и что-то ему говорит, его голос звучит менее музыкально. Прэбэн начинает спорить с Ридом на ангельском языке, но затем смотрит на меня проницательным взглядом и кивает.

— Если понадобится, я буду снаружи, — уже на английском говорит он. — Не пытайтесь покинуть эту комнату, — приказывает он, показывая на балконные двери.

Я киваю, все еще рассматривая картину, но как только он закрыл за собой дверь, я иду в руки Рида. Одна рука Рида ложиться на мой затылок, а другая на мою поясницу, притягивая меня к себе, когда наши губы встречаются в поцелуе, мои колени слабеют, а тело обдает пламенем. Когда его губы скользят по неповрежденной стороне моей шеи, из меня врывается стон удовольствия. Я чувствую тяжесть в руках, когда обнимаю Рида и крепче обнимаю его, чтобы не упасть, хотя я знаю, что пока он прижимает меня к своему телу, я не упаду. Мои кончики пальцев слегка порхают по мышцам его плеч и спины, под которыми ощущается грубая сила.

Его губы снова находят мои, он поднимает меня на руки и идет к кровати. Когда Рид кладет меня на нее, я утопаю в мягкости матраса. Одна его рука проходится по моим волосам, собирая их, в вторая, находится возле моей талии. Он отстраняется от меня, и то желание, которое я вижу в его глазах — не что иное как волнение, когда его колено прижимается к матрасу между моих ног.

Я обвожу контуры его плеч, вспоминая его прикосновение, его запах и вкус. Рид прислоняется своим лбом к моему.

— Мне нужно идти, — с сожалением говорит он.

Прямо сейчас я не понимаю, что он говорит. Мое тело действует само по себе, приподнимаясь и встречаясь с его, пока он от меня так близко.

— Хмм? — успеваю сказать я, наклоняя голову и обнюхивая мочку его уха.

— Сейчас я должен вернуться. Мне позволили прийти сюда с тобой совсем ненадолго, но я… — на секунду он останавливается, пытаясь противостоять вспыхнувшей между нами страсти. — У меня мало полномочий. Думаю, что сейчас могу это исправить, так как Военный совет увидел тебя. Переговоры займут какое-то время, потому что, когда они привезли меня сюда, я отказался с ними сотрудничать.

— Что значит, ты отказался с ними сотрудничать? — не понимаю я. — Они смертоносный убийцы. Как ты сумел отказаться сотрудничать с убийцами? — спрашиваю я, пытаясь осмыслить то, что он сказал.

Что он перенес из-за своего отказа рассказать им обо мне? Они хотели лишить меня крыльев только потому, что думали, что я лгу, хотя я говорила правду.

— Ну, боль субъективна — для меня предпочтительнее физическая боль, чем… когда они нас допрашивали, то были осторожны, чтобы не убить нас.

Он смотрит в сторону и ничего больше не говорит, но я его понимаю. Вероятнее, боль, которую он испытывал от пыток, в течении последнего месяца, намного предпочтительнее той, которую своим уходом причинила ему я. Я зажмуриваюсь и отворачиваюсь от него. Из-за того, что я сделала с ним и Зи, я не могу смотреть на него. У меня сжимается сердце.

— Как это они не убили тебя? — спрашиваю я, потому что мне нужно знать, как он пережил тот кошмар, который только что пережила я.

— Кроме того, о чем говорила Пэган, у них больше не было никаких доказательств. А еще, у меня высокий ранг, поэтому они должны были быть осторожны, когда допрашивали нас с Зефиром, — отвечает Рид, потянув меня за подбородок, чтобы я снова на него посмотрела.

— Ты что, генерал? — спрашиваю я, пытаясь сдержать печаль, которая поглощает меня.

— Не совсем так — я редко веду за собой людей — я больше спец-агент, — говорит он, убирая волосы с моего лица.

— Убийца-одиночка? — спрашиваю я, когда он ложится рядом со мной и смотрит на меня так, как будто никогда меня раньше не видел, и в уголках его губ появляется улыбка.

— Я скучал по тебе, — бормочет он, беря прядь моих волос.

— Почему? Все, что я делаю, это причиняю тебе боль? — спрашиваю я, прикрывая глаза.

Он убирает руку от моего лица, заставляя меня посмотреть на него.

Он не может быть еще красивее чем сейчас. Его волосы в беспорядке, от борьбы, в которой он только что участвовал, чтобы защитить меня. Его идеальная кожа измазана нашей с ним кровью. У него множество порезов и синяков на разных этапах исцеления, их цвета варьируются от черного до желтого, но сильное желание в его глазах заставляет выглядеть его свирепым, когда он говорит:

— Потому что ты, моя причина чтобы жить.

— А ты моя. Если бы не ты, я бы потеряла свою душу, — признаюсь я, продвигаясь к нему, оседлывая его бедра и глядя на него сверху вниз. — Пока я была в камере, я поняла, что, если позволю им забрать мою душу, превратить меня в Gancanagh, я никогда больше не смогу увидеть тебя… потому что однажды, если мы снова встретимся, тебе придется меня убить, — шепчу я, пока он убирает волосы с моего лица.

— Ты слишком льстишь мне, Эви… я бы не смог убить тебя. Я бы скорее просил их, чтобы они изменили меня, — с печальной улыбкой говорит он, нежно прикасаясь к моей щеке. — Я пытался жить без тебя… но больше не хочу.

— Рид, ты не можешь этого сделать, — шепчу я.

— Почему нет? — низким тоном спрашивает он. — Ты единственная кто мне нужна, и я не отдам тебя. Единственное существо, которое может удержать тебя от меня — это ты сама, — твердо говорит он. — Ты там, где я рисую линию. У них может быть все, что они захотят — но только не тебя, пока я дышу и нахожусь в этом теле, я не позволю им этого.

— Ты сумасшедший — ты должен бежать — я бомба замедленного действия, и это просто вопрос времени, когда я уйду — я магнит для зла… я… — говорю я, но Рид садится так резко, что наши грудные клетки прижимаются друг к другу.