Дж Андрижески - Чёрное на чёрном

— Конечно, — язвительно добавил мой дядя. — Ни один из нас, включая твоего бойфренда, понятия не имеем, как подобное может развиваться для видящего с человеческой кровью. Или даже для двух видящих в этом мире, поскольку я не в курсе, случались ли какие-нибудь пары. Вполне возможно, что это не привяжет тебя к нему таким же образом. Конечно, вполне возможно, что это будет такая же связь, как у любой другой женщины-видящей. Это ведёт к ряду последствий, и я сомневаюсь, что ты на них подписалась бы, Мириам, если бы тебе перед этим изложили все факты…

Блэк хранил молчание, но я ощущала сочащуюся из него злость.

Дядя Чарльз наградил его очередным убийственным взглядом.

— …В любом случае, теперь тебе будет сложно отказать ему, дитя. Он захватил тебя… намного сильнее, чем ты, вероятно, осознаешь. Это одна угроз для нашего вида — мы так уязвимы перед теми, с кем связаны через наш свет.

Он оторвал взгляд своих зелёных глаз от Блэка, сосредоточившись на мне.

— Однако ещё не поздно обратить этот процесс, Мири. Если ты попросишь меня, я могу разорвать эту предварительную связь между ним и тобой. Это непросто, но это можно сделать. Это возможно лишь тогда, когда вы двое ещё не имели сексуального сношения…

Я раскрыла рот, чтобы заговорить, но он поднял палец, перебивая меня.

— … Как только вы с ним переспите, — произнёс он с открытым предостережением. — Как только ты завершишь эту связь… скорее всего, никто не сможет этого изменить. Если ты отреагируешь, как полнокровная видящая. Тебе придётся самой обсуждать эту связь с ним, если это случится… и скорее всего, тебе придётся обсуждать с ним все, пока один из вас не умрёт.

В этот раз его слова ударили мне как кулаком под дых.

Почему-то я знала, что он не имел в виду метафорический смысл слов.

Он имел в виду буквально то, что он сказал.

После этого мы ещё говорили. В основном спорили.

Обменивались словами, многие из них были сказаны в пылу эмоций.

Я мало что спрашивала у него о моих родителях.

Я сказала ему, что ни при каких, черт подери, условиях он или любой из членов его чокнутого религиозного культа не станет что-либо делать с моим «светом», вне зависимости от того, что по его словам Блэк сделал со мной. Я сказала ему, что мы с Блэком сами разберёмся между собой.

Тогда-то и посыпалось большинство возражений, по правде говоря.

Более того, я почувствовала, как отношение дяди ко мне немного сместилось после этих слов. Я ощутила, как некоторая часть его осязаемо закрылась от меня в этот самый момент. Не «ты для меня умерла», но он определённо сделал несколько ментальных шагов назад, когда я не уступила по поводу Блэка.

В конце концов, у нас не было достаточно времени, чтобы поговорить обо всем том, о чем нам стоило поговорить — а у меня для этого не осталось ментальных сил. Мой мозг в тот вечер уже отключился, и мозг Блэка, кажется, тоже. Я честно не могла сказать по поводу моего дяди, но в какой-то момент он, казалось, осознал, что мы не можем больше слушать.

Как только раны Блэка полностью очистили и зашили, дядя Чарльз сказал, что нам бессмысленно продолжать эти разговоры и дальше.

По правде говоря, я испытала облегчение.

Я хотела ответов… правда, хотела.

Я просто больше не была уверена, что хочу их преимущественно от него.

Я знала, что есть вопросы, на которые сумеет ответить только он, но прежде чем я до них доберусь, я должна ознакомиться с другими вопросами, и ответы на них я хотела услышать от Блэка, не от моего отдалившегося дяди Чарли, также известного как Счастливчик Люцифер. Я знала, что Блэк не станет говорить свободно, пока мы не окажемся одни — по правде говоря, я не была уверена, может ли он говорить свободно даже тогда — но мне нужно было начать с этого, с самим Блэком.

Перед тем как мы ушли, мой дядя предельно ясно дал понять одну вещь.

Мы не изолированы от него.

И в его понятии не должны никогда изолироваться.

— Ты будешь оберегать её, маленький брат, — сказал он Блэку.

Это звучало не как просьба, а как угроза.

Прежде чем Блэк или я успели ответить, мой дядя поднял руку, как будто пресекая любые наши протесты.

— …Теперь ты её телохранитель, — его лицо помрачнело, он переводил взгляд между нами. — Кем бы ты ни был вдобавок к этому, я хочу, чтобы твоя роль в отношении её физической безопасности была предельно ясной, брат Квентин. Потерпишь неудачу в этой роли, и ты будешь заменён. Сомневаюсь, что тебе это очень понравится… особенно учитывая обстоятельства.

Я скрестила руки на груди, с неверием уставившись на дядю Чарльза. Он почти не потрудился посмотреть мне в глаза. Когда я раскрыла рот, чтобы ответить, он снова меня перебил.

— …Я сомневаюсь, что у тебя будет выбор, кроме как оберегать её жизнь в любом случае, — пробормотал он, сочась злобой и сверля Блэка взглядом. — Вы оба, похоже, сделали выбор в этом плане, так что я понимаю, спорить здесь бесполезно. Но имейте в виду, я буду следить за тобой, брат, и твоё поведение в этом отношении будет оцениваться строжайшим образом.

Пока он произносил эти слова, его взгляд метнулся вправо.

Я посмотрела в этом направлении — туда, где по двору вели Йена.

Несколькими минутами ранее мы покинули Ришелье, и теперь Блэк, дядя Чарльз, его четверо сотрудников-видящих и я стояли на краю круговой подъездной дорожки перед Лувром. В очередной раз демонстрируя негласный контроль над одним из самых тщательно охраняемых святилищ Парижа, они открыли ворота комплекса, ведущие к главной дороге.

Теперь у обочины были припаркованы два белых фургона.

Однако я не смотрела на них. Вместо этого я вместе с Блэком и дядей Чарльзом смотрела туда, где процессия со стороны Денона приближалась к дворику.

При виде Ника и Энджел, идущих вслед за охранявшей Йена группой, что-то в моей груди немедленно расслабилось.

Плечо Ника было перевязано, а рука теперь покоилась на темно-синей перевязи. Он шёл немного медленнее обычного, но вполне нормально передвигался собственными силами. Голова Энджел тоже была перевязана. Она продолжала легонько прижимать руку к раненому уху, вероятно, чтобы убедиться, что череп не задет, но в остальном она выглядела нормально. Я невольно гадала, что они сделали с её ухом, но выбросила эту мысль из головы.

Перед ними шли четыре видящих.

Между этих четверых шёл Йен — закованный в наручники и видимо невредимый. Его лодыжки также свободно сковали между собой, вынуждая его передвигаться той странной, шаркающей походкой заключённого.

Я заметила что-то на его горле и взглянула на Блэка.

Он также смотрел на Йена, золотые глаза сделались пронизывающими. Он все ещё опирался большей частью своего веса на двух видящих, которые поддерживали его на ногах, но я видела, что он заметил металлическое кольцо на горле Йена прямо перед тем, как он повернулся к моему дяде.