Ольга Зима - Названная женой

— О, да, — так же, как и Гвенн, совершенно без всякого выражения произнесла русалка. — Красавица. Она настолько глубокого о себе мнения, что считает всех селки безмозглой рыбой.

— Каракатица, — фыркнула Гвенн, выловив из памяти местное ругательство. — Не обижайся на неё. Джаред говорил: не стоит обижаться на слова тех, чьё мнение для тебя не имеет цены.

— Ваш кузен очень умён.

— Жаль, что я мало его слушала! Ши-саа Лайхан, скажи, а Темстиале и Нис… — внезапное видение Ниса, обнимающего это белоглазое синее совершенство, доставило Гвенн почти телесную боль. Очередной кусок еды, вкусом и видом напоминающий свёрнутый мох, встал поперёк горла, и она закашлялась.

— Ши-саа Темстиале была очень огорчена тогда. Она рассчитывала явно на большее, чем на одну ночь, — Лайхан провела сомкнутыми пальцами по краю золотого шитья, словно рыбка недовольно дернула плавником.

— Камни-мусорки! — выдала Гвенн свежеуслышанное ругательство.

— Это не только бранное слово. Фильтровальные камни или камни-мусорки ловят грязь из морской воды. Поглощают, перерабатывают и растут, как кристаллы. Потом их разламывают и вновь раскладывают по углам чистой сердцевиной наружу.

Царевна только диву давалась.

— А кто ближе всего к коро… к морскому царю? — поправилась она. — Что за океаны: Хейлис и Лотмор? — повторила то, что на слуху.

— Океанов четыре: Холодный, Крабий, Солнечный и Сердитый. Фионнар — город северного, Холодного океана. Лотмор — Восточного, солнечного. Хейлис — западного, его еще называют Сердитым океаном. Там пролегает граница с волками, там больше всего схваток и столкновений. Киун — город южного, или крабьего.

— А как же Тёплое море и эта… Аррианская впадина?

— Они по важности почти не уступают океанам. Аррия и Дарн — пятый и шестой по величине города.

— А Океания? — ошеломилась размерами Гвенн.

— Она центр и столица нашего мира.

Лайхан перечислила моря, рассказала о князьях, их жёнах, детях и внуках, упомянула о ледяных фоморах. Показала принадлежности для письма — тонкий, но прочный светло-зелёный пергамент, на котором можно писать палочкой; поведала о времени для отдыха, времени для еды и времени для охоты. Показала гербы и девизы…

Гвенн слушала, кивала, ощущая, что осознаёт не более половины сказанного, а запоминает менее четверти. Голова кружилась, платье вилось вокруг лодыжек, высокое небо синело в круглом окне. Внезапно оно превратилось в море, расширилось и поглотило Гвенн. Она синей рыбкой плескалась в волнах без страха и сомнений, опускалась на самое дно, пугая лупоглазых шароголовых сородичей. Высматривала осьминогов и щекотала коньков.

В итоге очнулась в одиночестве и в полной темноте, не заметив ни ухода Лайхан, ни наступления вечера. Даже стены почти не светились. Только слабым бело-фиолетовым пламенем полыхал странный круглый ночник с червячком внутри.

Гвенн потерла лоб. Сколько же она проспала? Это всё морской царь, поделившийся магией, и рука, которая словно вытягивает силу.

Царевна поспешила подняться с постели. Нис привычно лежал на полу, и глаза его были плотно закрыты. Она поёжилась от холода и подошла ближе. Отметила кожу, ещё более бирюзовую, чем обычно. Зачем-то толкнула в плечо, но тот спал, как младенец, безмятежно и беспробудно. Даже не пошевелился! А до этого вскакивал от малейшего прикосновения. Гвенн схватила его за руку — она была ледяной.

— Царевич! Нис! Эй, супруг, как там тебя с бесчисленными морями и океанами?!

Она закусила губу и потрясла Ниса за плечо. Он не просыпался, тишина давила, свет мерк.

— Папа! — вырвалось у Гвенн, как всегда в моменты особого волнения, и она прикусила язык.

Отчётливое ощущение опасности вмиг сожгло остатки сна.

Стоило проморгаться, как оно преобразилось в совокупность примет приближения морского царя, грозного повелителя четырёх океанов и морей без числа: вода шумела магией, силу колыхало взад-вперёд, как флаг под порывами ветра.

Дверь распахнулась, и на пороге возникла огромная рогатая фигура. Гвенн обернулась, но не испугалась, что больше соответствовало бы ситуации, наоборот, обрадовалась отцу мужа.

— Гвенн, где? — морской царь явился босиком, в штанах и рубахе простого кроя.

Увидел Ниса безмятежно спящим, он прищурился так, что правый глаз почти скрылся за поврежденным веком.

— Давно так?

Морской царь склонился над сыном, а Гвенн любопытно выглядывала из-за его плеча.

— Как я проснулась. Я будила! Он не просыпается! Он спит, но как-то неправильно!

— Это ясно, — Айджиан устроил свою широкую ладонь на лбу сына, схватил крепко за руку и проговорил строго:

— Домой.

Царевич вздрогнул, вцепился в отцовское запястье, царапнул короткими ногтями, задышал прерывисто, потом постепенно успокоился и открыл глаза.

— Па… Айджиан, — покаянно опустил взгляд. — Я виноват, допустил.

— Кто и когда, Нис? — фоморский царь нахмурился, белые глаза засветились сильнее.

— Не уверен, но думаю, у коньков. Кольнуло, не обратил внимания. Прости за волнение.

Цвет бликов на бледном лице мужа сменился от белого к зелёному, что смотрелось красиво на его бирюзовой коже. Только откуда тут взяться зелёным светлякам? Гвенн поискала источник и с удивлением вернулась к лицу Айджиана: до того белые, его глаза сияли ядовитой зеленью глубин, обманчивыми штормовыми огнями.

— Не злись так, отец! — Нис тщетно хватал родителя за руку и пытался дозваться. — Стой!

Владыка океанов и морей поднялся, отвернулся и вышел, унося с собой ощущение надвигающейся девятым валом расправы.

— Помоги подняться, Гвенни, — муж не глядел на неё и точно не владел собой, раз исковеркал её имя. — Нельзя его такого отпускать!

Нис с огромным трудом сел: шатало, как в бурю, но он пытался встать. Дверь в их спальню застонала, выгнулась в одну сторону, потом в другую, да и застыла, слившись со стеной. Нис произнёс то, что Гвенн ощутила волчьим чутьём:

— Запер. Теперь, пока не найдёт виноватого, можно не надеяться на прогулки.

Гвенн поняла, что от пережитого потрясения Нис стал чуть более разговорчивым, и задала вопрос:

— Что это было? Отчего он так зол? И я впервые видела зелёные глаза у фоморов!

— Это было морское проклятье ши-саа, — Нис усмехнулся. — Сейчас опять будет головы сносить не глядя.

— Кто, проклятие? — поперхнулась Гвенн.

— Отец, — выдохнул Нис и опустил голову.

Гвенн, подбежав к окну, распахнула полукруглые ставни. Мерцающие огни ночной Океании были видны плохо, словно через мутное стекло, и стоило царевне протянуть руку, как защита всколыхнулась, заискрилась вьюгой из сине-зеленых искр сильнейшей магии, совершенно спрятав окружающий мир.

— Бесполезно, — раздался голос Ниса. — Не выйти.