Лора Ли - Рождественский поцелуй

Время от времени быть членом стаи просто отстойно.

Пока Хоук готовил завтрак, Джессика приняла душ. Стоя под струями теплой воды, она позволила своим рукам путешествовать по ее телу, вспоминая ласки Хоук прошлой ночью.

Он был нежным. Она чувствовала запах его голода в воздухе, но он не сделал ничего, чтобы начать зов самки, хотя она знала, что это то, чего он хочет.

Ни разу его губы не прикоснулись к ее губам, не прошлись по обнаженной коже. Он не поцеловал ее, не лизал ее кожу. А она бы все отдала за это.

Надев джинсы, майку и свитер, Джессика вернулась в спальню, села на кровать и одела толстые теплые носки.

В последние несколько лет, зимы в Колорадо стали особенно холодными. Фут снега уже лежал на земле с прошлой ночи, к следующей ночи обещали еще фут. И это в канун Рождества. Она не праздновала рождество с тех пор, в восемнадцать лет как ушла из дома. Даже до этого, Рождеству чего-то не хватало. Искренности, чистой любви, когда вся семья собирается вместе. Во время своей службы в армии, она проводила праздники в казармах, предпочитая уединение поддельному смеху и бесконечным гуляниям.

Ей было интересно, будет ли Рождество со Стаей лучше? Она была наслышана о радостном праздновании прошедшего рождества. О подарках, которыми обменивались альфа, его самка Хоуп с другими членами стаи.

У Стаи никогда не было рождества, и Хоуп однажды сказала, что отмечать его сейчас значит подтвердить, что они умеют праздновать, смеяться, любить и жить.

Засунув ноги в походные ботинки, она туго их завязала, прежде чем встать и подойти к закрытой двери.

Завтрак с Хоуком был обычным делом, а она не чувствовала больше того гнева, который чувствовала в прошлом году.

Они ели простую еду. Яйца, куча бекона для Хоука, тост и ее кофе. После того, как помыли посуду, он помог ей надеть пальто и они вышли из дома.

Во дворе члены стаи убирали снег. Другие подвешивали дополнительные фонари. В В убежище постоянно что-то происходило, и всегда находились добровольцы.

На территории никогда не было мусора, беспорядка. Стая была намного более порядочной, чем их родственники — люди, и всегда чистоплотнее.

Холодное зимнее утро она провела в своем пальто на теплой подкладке, и если оно ее не согревало, на ее талии была рука Хоука, пока он провожал ее к Ренж Роверу, который завел с помощью дистанционного управления еще из дома.

Помогая ей сесть в вездеход, Хоук закрыл дверь с пассажирской стороны и растянулся возле руля. Она отметила, что на нем не было пальто. Он носил только тонкие кожаные перчатки, джинсы, сапоги и тонкую фланелевую рубашку, под которой была майка.

Стая не мерзнет так сильно, как их родственники — люди, с завистью подумала она.

— Куда мы едем? — спросила она, когда он сдал назад, чтобы выехать с подъездной дорожки на главную дорогу, которая вела к Волчьей Стае.

— Я тебе покажу. Он усмехнулся и взял ее за руку.

Джессика смотрела на его пальцы, затянутые в кожу перчатки, смотрела, как он держит ее руку, и удивилась теплу, которое чувствовала через них.

Так не должно быть, подумала она. Спустя год без него, год, проведенный в холодной, скучной маленькой клетке, в которой она не могла видеть его, так не должно было быть. Она не должна была чувствовать все эти эмоции, которые пробегали по ее коже, которые разжигали огонь в тех местах, в которых его не должно было быть.

— Можешь просто сказать мне. Сердце сильно билось в груди, и она не сомневалась, что он чувствует запах ее возбуждения.

— Если я скажу тебе, то это не будет сюрпризом. Он снова улыбнулся своей улыбкой. Изгиб его губ, его глаза наполнились обещанием.

Это напомнило ей о тех днях в Убежище, до нападения, больше года назад, когда он удивлял ее ланчами в маленьком парке за бараком связи, или сладостями, которые дразнили ее вкусовые рецепторы.

Тогда она не понимала, что он ухаживает за ней, а сейчас удивлялась, как она могла этого не видеть.

— Закрой глаза.

На его просьбу она ответила удивленным взглядом.

— Закрыть глаза? — ей стало весело. — Зачем?

— Так я смогу продолжить наше путешествие. Он приподнял брови в намеке, перед тем как засмеяться. Этот смех послал темные, эротические импульсы по всему ее телу. — Просто закрой глаза, Джесс. Обещаю, тебе понравится.

Она закрыла глаза. Она подавила желание подглядывать, потому что любила сюрпризы. Всегда.

— Что ты задумал, Хоук? — спросила она, почувствовав как они повернули несколько раз. Несколько минут назад она была уверена, где они находятся, но теперь не знала.

— Еще несколько минут — заверил он ее.

Ей показалось, что с закрытыми глазами она слышит больше мелких деталей в его голосе. Он немного нервничал. Наверное, ей показалось — подумала она. Хоук никогда не нервничал. Он всегда был властным и уверенным в себе.

— Я работал над одной вещью в прошлом году. Он прочистил горло и Ренж Ровер начал сбавлять скорость — Пока ты была в заключении, когда у меня было свободное время, у меня была одна вещь, которую я хотел, должен был сделать.

Машина остановилась.

— Хоук? — она прошептала его имя, затаив дыхание.

— Еще нет. Он прикоснулся пальцами к ее глазам с величайшей нежностью. — Я знал, что ты моя самка, Джесс. Я знаю, что тебе трудно простить меня за то, что я был в стороне. Я знаю, что ты злилась, и я не виню тебя.

Она уже открыла было рот, чтобы заговорить, но он приложил палец к ее губам.

— Еще минутку, малышка — сказал он. — Это был единственный способ доказать, что ты нас не предавала. Я знал, что ты этого не делала. Я верил в тебя, Джесс, но я знал, что стая никогда тебя не примет, если твоя невиновность не будет доказана.

В этом был смысл. Часть ее даже знала это, и боролась с этой мыслью все те месяцы, которые она была заперта в клетке.

— Я удостоверился, чтобы тебе было удобно.

Ей было удобно. У нее были теплые одеяла, домашняя еда и одежда.

— Чтобы было не слишком скучно.

Журналы, книги, телевизор… Даже больше — альбомы, карандаши и акварель. Джесс любила рисовать, и ей принесли все, что для этого было нужно.

— Я дал всем понять, что я не позволю вынести тебе смертный приговор.

Она не знала этого.

— Несмотря ни на что, я хотел дать тебе больше. Его голос стал еще более мягким. — Можешь открыть глаза, Джесс.

Она открыла. Ее губы приоткрылись в удивлении. Там, на берегу горного озера, на котором она так любила рисовать, стоял домик, который она рисовала так много раз.

Он не был большим. И показным, какой раньше был у ее родителей. Дом в стиле лачуги хорошо сочетался с другими лачугами в лагере, но в нем было несколько заметных отличий.

У него была красная жестяная металлочерепица вместо обычной алюминиевой. Он был немного больше, там было три спальни вместо одной. Для детей, которых она мечтала завести с Хоуком. Она хотела двоих. Мальчика и девочку. Дом был именно таким, как она ему его описывала, таким, как она рисовала его так много раз.