Евгения Ладыжец - Безымянная невеста (СИ)

Парень застиг меня во время осмотра Юлькиной комнаты. Вернее, места, которое было ее комнатой. Теперь там обосновался рабочий кабинет, по-другому и не назвать. Письменный стол под окном, огромный почти плоский монитор, стеллажи с книгами и какими-то папками вдоль стен, небольшой кожаный диванчик и чайный столик в другом углу, модная кофеварка в форме чудной неваляшки из красного пластика, металла и стекла (в комнате?!). В целом, присутствие на этой конкретной двухкомнатной жилплощади мужчины было заметно во всем - новенькие плинтусы, куда спрятались болтавшиеся под ногами провода, смазанные петли на дверях (как же меня бесил раньше их скрип!), мужские брюки на спинке стула и так далее...

- Матвей, давно мы вместе живем? - спрашиваю, поворачиваясь к нему.

- Почти год. Пойдем на кухню, я тебе кофе сделал. Выпьешь, и поговорим, - как-то обреченно отвечает мой нежданный молодой человек.

Кофе он приготовил именно так, как я люблю. Сварил в турке с сахаром и молоком, посыпал корицей с щепоткой ванили. У Кая так никогда не получалось, вспомнилось вдруг.

Матвей уточнил, с какого момента память отказала мне во взаимности и, примостившись на широком подоконнике (у нас пластиковые окна? С каких пор?!), начал восстанавливать "белые пятна" в моей жизни.

Выяснилось, что Новый год в эльфийском стиле действительно был. Еще была я, перебравшая коньяка (когда успела? только шампанское же пила!), подруги, разошедшиеся с кавалерами по разным углам и ответственный Матвей. Он нашел меня, сладко спящую в гримерке, погрузил в машину и довез до дома, где попытался уложить на диван и улизнуть. Неадекватная я в каком-то странном порыве отпускать его никак не хотела. Пришлось оставаться, рассказывать о себе (с пьяной женщиной спорить невозможно), делать массаж головы, шеи, плеч и... В общем, проснулись мы в обнимку и со следами бурной ночи оба. Потом Матвей еще с месяц бегал за мной, сомневающейся в своих чувствах, но все-таки сумел, к обоюдной радости, поймать и убедить.

В феврале выяснилось, что Лидочка беременна. Видимо, поездку в Хельсинки пара прим провела более чем успешно. Ванька, не будь дураком, тут же сделал ей предложение и забрал из театра - токсикоз, свадьба, нервы, все дела. Директор повозмущался, но отказывать ребятам не стал. Еще месяц прошел в поиске другой примы, Ян прервал свою работу с группой, снова взяв на себя главные роли. Думали даже вызывать Эльзу из Белгорода, но... На одном из спектаклей Аннушка плюнула на всех и вручила главную роль мне. Сказала, что талант есть, внешность не подкачала, так что бегом марш на сцену. Я и побежала. После спектакля к актерам снизошел Директор, поздравил в честь восьмого марта всех наших дам, вручил каждой по розочке и торжественно объявил, что с этого момента парой прим станут Ян и... я, Оксана Карская.

Что произошло дальше, я уже вспомнила сама - то ли кофе прочистил мои одурманенные "народными средствами" мозги, то ли просто нервы успокоились. Отправив Матвея в другую комнату, принялась готовить ужин, раздумывая над ситуацией. Как-то уж слишком невероятно выглядели события, покинувшие мою память на время.

Во-первых, я стала не просто примой, а Примой - этакой фамм фаталь, которая в любом облике крушит мужские сердца и оставляет за собой нехилый след в душе тех, кто хотя бы раз перекинулся с ней словом. Сказал бы кто - в жизни не поверила. Но собственная память, мерзко хихикая, выдала на-гора такие подробности моего общения в рамках ролей с несчастными зрителями, что впору было удавиться от стыда. Неужели я и правда так поступала?! Соблазняла напропалую, флиртовала, подстрекала к дуэлям, чуть ли не в одних чулках и корсете на сцену выходила пару раз (с Эльзой я еще поговорю!), проводя все сюжеты на грани фола и погружая зрителей в собственную игру процентов на 200. Ян, посмеиваясь, говорил, что меня можно или желать, или ненавидеть, или все вместе - и постоянно до, во время и после спектаклей незримо стоял на страже моей неприкосновенной тушки. Потом его сменяли или Матвей, или Рик. Директор в восторге, у меня толпы поклонников и поклонниц (с недавнего времени), пара предложений перейти в классический театр, собственный фотограф и серия сетов для модных журналов. Конечно, мне еще в старшей школе говорили, что внешность модельная, но я же не люблю фотографироваться! Да и играть ТАК откровенно на сцене тоже.

Само собой, при таком стремительном взлете на наш личный театральный Олимп сменились приоритеты в распределении времени. Лелька с Маратиком, Кай с женой, начальница - все отошло на задний план, размылось, но совсем из жизни все-таки не исчезло. Ребята приходили на мои спектакли, с удовольствием забегали к нам с Матвеем в гости. Частью фотосъемок я вообще обязана Маратику - именно он первым решил меня поснимать, просто для портфолио, после чего выложил особо удачные снимки на своем сайте. Так меня нашел Виктор Долотов, известный откровенностью своих работ и циничностью в обращении с моделями. За ним потянулись и остальные.

В театре тоже никто моего "карьерного роста" не стал оспаривать, наоборот, ребята поддерживали меня во всем. Они знали, что я четко провожу грань между сценическим образом и реальностью. Что повадки роковой женщины со сцены исчезает сразу же, как только я добираюсь до гримерки. Исключением стала только Юлька.

Я не уверена, с чего все началось. С банальной зависти к чужим успехам, которая свойственна всем людям, или же с легкой досады на совместно проведенное время, которого становилось все меньше. В мае из Белгорода вернулась Эльза, похорошевшая и скинувшая изрядную долю своей самовлюбленности. Попросилась помощницей к костюмерам (вкус у нее всегда был хорош, этого не отнять), снова сошлась с Яном, который до этого полгода крутил легкий, ни к чему не обязывающий роман с Аннушкой. Стала приходить в гости к нам с Юлькой, увязавшись за Матвеем. Как ни странно, мы с ней поладили. "Командировка по семейным делам" оказалась для девушки серьезным испытанием, пройдя которое она сильно изменилась. Стала добрее к окружающим, научилась смеяться над собой и своими ошибками, перестала полагаться на силу папиного кошелька и требовать беспрекословного поклонения к себе. С ней было достаточно интересно и легко общаться, в отличие от той же Юльки, которая в какой-то момент стала нервной и задерганной.

Финальной точкой в Юлькиной карьере сценаристки стал разговор с директором в середине июня. На девушку пожаловалась Аннушка, мы готовились к празднику Ивана Купалы, спектакль должен был проходить в поле на площадке какого-то фестиваля за городом. Юлька затянула подготовку и сюжета, и ролей, подготовленные же прописала из рук вон плохо и всячески саботировала поездку. То отвлечет от работы костюмеров, заболтав их на полдня какой-то ерундой по сценарию, то забудет сдать охране ключи от склада, куда потом четыре часа пытались попасть декораторы, то просто не отвечала на звонки режиссера, игнорируя телефон сутками. Прошедший месяц она вытянула кое-как. Отказалась от помощи Рината, которого приставили к ней вместо меня. Перестала общаться с бабушкой, внезапно рассталась с Риком - парень долго пытался понять, в чем причина. Кончилось ее самодурство официальным увольнением и внесением в черный список на полгода. В тот же вечер девушка собрала вещи, оставив свою часть квартплаты на кухонном столе, и испарилась. Ко мне, недолго думая, переехал Матвей.