Евгения Ладыжец - Безымянная невеста (СИ)

- Ок, как скажешь, - ответила я, ежась от десятков взглядов, которыми сверлили нас господа учащиеся. Подумать только, здесь же элита нескольких учебных заведений! Реально элита, я смотрела списки студентов по дороге - все с отличными оценками, активной жизненной позицией и опытом работы в театре. Не то, что у нас, взгрустнулось мне.

Директор, как и положено руководителю, толкнул приветственную речь на двадцать минут, коротко представил всю труппу, зачитал расписание лекций и дал отмашку начинать. Толпа тут же разделилась на четыре крупных ручейка, утекла в распахнутые двери и обосновалась в менее подавляющих аудиториях. Преподавателями сегодня стали сам директор, Ян, Федор Ефимыч и Аннушка. Я, недолго думая, прибилась к группе, целеустремленно движущейся за моей наставницей. Не настолько я ощущала себя мастером-сценаристом, чтобы отказаться от шанса узнать что-то новенькое об интересующем меня предмете.

- Извините, здесь не занято? - негромко спросил меня незнакомый парень, растерянно оглядывая аудиторию. Около пятидесяти человек выбрали для себя наше с Аннушкой направление, в то время как комнатка была рассчитана от силы на тридцать студентов. Молодые ребята с белыми повязками на рукавах спешно заносили и расставляли вдоль стен дополнительные стулья, Анна скучала, отвернувшись к окну, оставшийся без сидячих мест народ толпился в дверях и жужжал, переговариваясь на жуткой смеси языков. Как только место рядом со мной оказалось свободным?!

- Садитесь, свободно, - ответила я и уткнулась в тетрадь с записями. Ничего лучше, чем накидать план будущей лекции, мне в голову не пришло. Да и беседа с Хозяйкой и последующие слова Василисы Петровны не оставляли меня в покое, требуя еще раз вспомнить и осмыслить произошедшее.

Так и повелось - изо дня в день мы приходили в эту тесную комнатку, рассаживались по занятым еще в первый день местам и погружались в сложное, но захватывающее искусство режиссуры и составления сценариев именно для контактного театра. Со мной за одной "партой" каждый раз сидел тот самый парень, судя по акценту и повадкам, наш соотечественник. Симпатичный такой, высокий, в меру спортивный (пришел как-то раз в футболке-поло), глаза темно-серые, волосы насыщенно-русые, отливающие медью на солнце (восточная сторона и занятия с восьми утра, что вы хотели?), поперек правой брови старый белесый шрам. Может, на пару лет старше меня, не больше. Сосед особо не напрягал, в беседы не по делу не вовлекал, только уточнял какие-то моменты, если что-то казалось неясным в рассуждениях Аннушки.

Признаться, я даже не заметила, как пролетело время, настолько увлеклась новой для себя ролью лектора. Мой личный ученик был вежлив и вдумчив. Мы частенько встречались после занятий в комнате отдыха (была такая в нашем общежитии), разбирали недопонятые им тонкости работы сценариста и режиссера, сравнивали с подходами классического театра, знатоком которого оказался Дима. Кстати, для него обучение в Академии искусств было своеобразным повышением квалификации. Всегда знала, что музыкальная сфера меня преследует. Парень работал в одной из крупных промо-компаний России, искал и продвигал молодые дарования. Попутно решил разобраться в постановке действий на сцене и в клипах, чтобы не смотрелись полной охальщиной, и не придумал ничего лучше, чем поступить на театральное отделение Академии. Так что обмен знаниями у нас был обоюдным. Я наверстывала упущенное по классическому театру, он - невысказанное по контактному.

Отгремело мое выступление в качестве со-преподавателя для Аннушки, когда я три пары подряд рассказывала о том, на что именно обращать внимание, соотнося роль и предполагаемого актера по описанию или фотографии человека. Завершились мастер-классы, во время которых мы с режиссером до слез хохотали над характеристиками, которыми награждали наших дорогих и любимых зрителей из Питера студенты Академии. Промелькнули, не задержавшись в памяти, тренировочные мини-спектакли, над сюжетом которых мы корпели с Юлькой по ночам. И вот настал тот самый момент, когда "марионетки" просто обязаны были показать лучшее, на что способны. Пришло время последнего, открытого для посещения всеми желающими спектакля.

Сюжет мы взяли самый простой для понимания, усовершенствовав под свои нужды бал из "Золушки". Только вот найти наследник должен был одну-единственную девушку из десятков, укрытых масками и разряженных так, что диву даешься. Ефим Иваныч, несмотря на наказание Хозяйки, своего таланта не утратил, подарив нам поистине волшебные костюмы. Сложность заключалась в том, что, во-первых, бал любящий отец-Король закатил международный (тем самым оправдав наличие разноязыковых зрителей), лица девушкам повелел не открывать и...не называть ни имен, ни титулов, ни родных стран. По легенде, свою суженую Принц видел во сне, после чего утром проснулся, глянул в зеркало и осознал, что влюбился. Ничего не знал он об избраннице, кроме одной маленькой черты, подмеченной в пелене грез. Все забыл - ее голос, ее имя, ее лицо, а вот эту мелочь не забыл. Потому и попросил отца выставить такие жесткие требования потенциальным невестам, чтобы не отвлекаться на посторонние обстоятельства. Венценосный отец повздыхал, подсчитал убытки материальные и душевные, но, скрипя зубами, вызвал казначея и дал-таки добро на дружественный прием для незамужних девиц со всех семи королевств...

Как обычно, на романтику и розовые пузыри наслоились дворцовые интриги и шпионские игры, чтобы сильная половина человечества не скучала во время спектакля. Меня, как и всех девчонок труппы, в приказном порядке отправили оживлять толпу инертных с непривычки зарубежных гостей. Пришлось танцевать со скучающими у стеночек кавалерами, напрягать мозг, вспоминая разговорный английский, развлекать и подбадривать новичков и улыбаться, улыбаться, улыбаться до сведенных скул. Одно радует, от шикарного, но жутко тяжелого платья из зеленого шелка я отказалась, сославшись на уже готовый костюм. Кремового цвета, с юбкой-солнцем в пол, воротничком, расшитым розовым жемчугом и вышитыми гладью белыми лилиями по подолу и рукавам. То самое платье, которое вручила мне Василиса Петровна перед отъездом. Маску для полноты образа Ефим Иваныч, ни слова не сказавший против подобного произвола, сшил мне за считанные минуты - белую, с серебряными лилиями и пушистыми перьями по бокам.

- Говорят, лилии - это цветок надежды, - склонился передо мной мужчина в полынного цвета камзоле и обтягивающих крепкие, мускулистые ноги бриджах. Я только-только присела в тенистом уголке, чтобы передохнуть, но... - Позвольте пригласить вас на танец?

- Ничего не имею против, - изобразила я подобие реверанса, поднимаясь с пуфика. Мужчина улыбнулся краешками губ и притянул меня к себе, положив одну руку на талию, а другой крепко сжав мою ладонь.