Сандра Ренье - Указанная пророчеством

Я растерянно моргала отяжелевшими веками, оглядываясь вокруг. Чулан? Лабаз? Сарай? Нет, огромный деревянный ящик, продолговатый, похожий на гроб. Кто-то нес этот якобы гроб, ибо он подпрыгивал и раскачивался. Ах да, я ведь собиралась в туалет! И довольно срочно, помнится.

— Стойте! — завопила я. — Тут люди внутри! И мы еще живы!

С трудом, стараясь не вляпаться в собственную блевотину, я приподнялась, села и кулаками забарабанила в стенку ящика:

— Слышит меня кто-нибудь?

Господи, от каждого движения голова болит еще хуже, как будто ее стягивает железный обруч.

— Не шуми! — зашипел принц. — Нас похитили. Лучше лишний раз не привлекать к себе внимания.

— Извини, у меня проблема! Мне срочно надо! — объяснила я и снова забарабанила кулаками в стенку: — Стойте! Остановитесь!

Ящик резко остановился, и я угодила рукавом в дрянь. Но не успела я выругаться, как крышка позади меня откинулась, и кто-то весьма бесцеремонно вытянул меня из ящика за шиворот.

— Эй, полегче! — возмутилась я.

Голова раскалывались, ноги подкашивались. Только бы не рухнуть в обморок, а то наделаю в штаны. Я вцепилась изо всех сил в того, кто вытащил меня из ящика и попутно обтирал облеванный рукав о свою хламиду.

— Уэ! — вякнул неизвестный и выпустил мою шкирку. Я заспотыкалась и стала натыкаться на придорожные деревья.

Тут же меня подхватил кто-то другой и что-то затявкал на незнакомом языке. Пустите меня в кусты! Иначе это будет срам!

— Мне надо отлить! — закричала я, сжимая ноги и хватаясь за живот.

Наконец-то поняли! Засмеялись. И мужчина, который меня держал, пнул меня в кусты.

Не знаю, сколько времени я была без памяти, но за это время изрядно похолодало. Шел снег. И совсем не слегка, не как сахарная пудра, а всерьез валил хлопьями. Я провалилась в сугроб чуть не по колено. Мужской гогот у меня за спиной. Да, и черт с ними. Мне сейчас все равно. Пускай ржут. Мужчин удивительно легко развеселить. Они готовы ржать из-за любого пустяка. Уж по поводу девчонки, которая чуть не описалась, сам бог велел поржать.

Между тем в кустах, пока я оправлялась, мысли мои несколько прояснились. Итак, я в зимнем лесу, во власти незнакомых мужиков, за тысячу триста лет и примерно четыреста пятьдесят миль вдали от Лондона. Самой помереть или пусть эти дикие джентльмены все быстро уладят? Как Фитцмор меня теперь найдет? Снег уже засыпал все следы. А если и найдет, что с того? А если я сама покончу с собой, вдруг я снова окажусь в двадцать первом веке в Лондоне? Ну как в «Дне сурка»? Проснуться бы сейчас у себя в кровати, чтобы все это оказалось только дурным сном!

Грубый мужской окрик. Это меня зовут. Как мило!

— Иду я, иду! — проворчала я, соображая, как мне теперь быть.

Надо оставить какой-то знак, чтобы нас нашли. Но какой? Что я могу оставить? Бумаги и карандаша у меня нет, записку я не напишу. Зато вот что! Тряпки, которые принесла Милдред, настолько велики, что я надела их прямо на мои собственные. Я завела руки за спину, расстегнула крючки на бюстгальтере и незаметно выбросила мое сиреневое неглиже на снег. Такого знака Леандер точно не пропустит.

Я вернулась из кустов и впервые лицом к лицу встретилась с нашими похитителями. Семеро мужчин. Очень страшных мужчин. У каждого на плечах — тяжелая туника, на поясе — кинжал и дубина. На голове у каждого кожаная шапка вроде тех, что носят в фильме «Джаббервоки». Длинные лохматые бороды, как у лондонских бомжей, на которых так страшно смотреть. У них еще в бороде всегда застревает какая-нибудь еда, крошки там всякие, объедки. Маленький принц в деревянном ящике с его королевским одеянием и золотой фибулой, стягивавшей накидку, представлял полнейшую противоположность этим типам. Теперь мальчик стоял рядом с повозкой, которая действительно была немногим больше гроба.

Эти семеро были чудовищны. Как будто нарочно хотели напугать кого-то. А я-то пугалась Фитцмора с его рычанием и кинжалом! Я боялась его, такого красивого, хоть и нечесаного и немного небритого, но такого сияющего! Он красив, как ангел, пусть даже ангел-мститель. А эти семеро — демоны! Черные, бородатые, звероподобные. Химеры на башнях готических соборов и те симпатичнее!

Все семеро пялились на меня. Я сглотнула. Один из них, стройный и сухопарый, подхватил меня под руку и потащил к повозке. Совершенно ясным жестом он дал мне понять, чтобы я забиралась в ящик. Черт, моя блевотина прямо посреди повозки!

— Э, могу я здесь немного прибраться? — Я указала на рвоту.

Он, очевидно, понял и кивнул. Я набросала в повозку снега и вымела все вместе ветками. После этого мы с принцем снова залезли в повозку. Крышка захлопнулась, повозка покатилась дальше.

Мальчик молча сидел напротив меня, не сводя с меня глаз. О чем он думает? Что чувствует? Не пойму! Не злится, не напуган. Скорее ему любопытно и одновременно безразлично. Такое непроницаемое лицо бывает у нашей королевы, когда она принимает парад. Очевидно, такое выражение лица — это часть королевского воспитания, как и умение непринужденно носить корону, милостиво и одновременно высокомерно кивать и помахивать ручкой своим подданным.

— Я Фелисити. А тебя как зовут? — прервала я это глупое молчание.

Он удивленно поднял брови.

— Что-то не так? — тоже удивилась я.

— Ты не имеешь права заговаривать со мной первой и обращаться ко мне на «ты», — заявил принц, — но поскольку мы оба стали жертвами похищения, я готов не обратить на это внимания.

Как милостиво с его стороны! И за что мне такой королевский подарок!

— Меня зовут Каролус, — ответил принц, — Карл. [13] Карл I Великий (742/747 или 748–814) — король франков, король лангобардов, герцог Баварии, император Запада. Его имя дало название династии Каролингов. Выдающийся полководец, законодатель и государственный деятель. Создал огромную империю, которая располагалась на территории Франции, Италии и Германии и распалась вскоре после его смерти. Как твоего друга.

— Никакой он мне не друг. — Я прислонилась к стенке и прикрыла глаза. Головная боль понемногу стихала.

— Ты пришла с ним. Вы сидели рядом за трапезой. Ты говорила только с ним. И больше ни с кем.

— Да ладно, — удивилась я, — ты углядел нас в этой толпе? Не поверю!

Хотя чему тут удивляться? Фитцмор с его, как у статуи, красотой всегда обращает на себя особое внимание.

— Я обратил внимание на тебя, — признался принц, пристально глядя на меня.

— На меня?

Меня же никто никогда не замечает! Я серая мышь, синий чулок, предмет мебели и хранитель дамских сумочек на балах. На меня обращают внимание из-за моей неуклюжести и несуразности, когда я что-нибудь роняю, толкаю, разбиваю и ломаю.

— Ты выглядела удивительно растерянной среди толпы. — Карл пристроился к стенке и подтянул коленки в груди. — Трапезы почти не коснулась. Ты привыкла к чему-то лучшему.