Виктория Альварес - Против силы ветра

Я снова краснею, выводя эти строки, но его слова вызвали во мне странную дрожь. Я проводила его по дубовой аллее до ворот, где мы немного постояли и поговорили. Он рассказал, что его судно пришвартовано в речном порту Нового Орлеана, что четыре года назад он окрестил его „Калипсо“ и что вернется он не раньше, чем через месяц. Этого времени будет более чем достаточно, чтобы я зарыла раз и навсегда топор войны, заверил он меня, а когда он вернется, то мы начнем наши отношения с чистого листа.

— Не уверена, что захочу это сделать. Я с детства привыкла к честности и именно это помогло мне завоевать доверие моих рабов, но в тоже время, между прямотой и грубостью существует лишь тончайшая грань, капитан Вестерлей. — тут мне в голову пришла идея и, не раздумывая, я добавила: — По возвращении привезите мне что-то, доказывающее, что вы не смеетесь надо мной.

— Головы Линкольна будет достаточно для кровожадной Виолы Ванделёр? Или вы предпочитаете то, что попросила бы любая другая женщина: парижские наряды, венецианские драгоценности, экзотический парфюм?

— Я не смогу надеть ни наряды, ни украшения для работы на плантации, а лучшим ароматом для меня является запах индиго, с каждым годом цветущего все лучше. В опере вы сказали, что я не похожа на остальных, поэтому логично, что вы должны преподнести мне нечто особенное. Что-то, чего я никогда прежде не видела.

Несколько мгновений он смотрел на меня так пристально, словно хотел испепелить взглядом. Послышался звук шагов, я обернулась и увидела приближающегося управляющего, который, скорее всего, хотел узнать, что там с ребенком Салли и сколько надо заплатить врачу. Так что мне пришлось попрощаться с капитаном Вестерлеем пожатием руки, что сильно удивило его, так как он собирался мою руку поцеловать. Улыбка осветила лицо капитана.

Какая же я дура. Месяц — это слишком много для мужчины, и даже предполагаемая „краса Луизианы“ не в состоянии удержать живой интерес такого человека как Вестерлей больше, чем на несколько дней. Но, в конце концов, что мне от этого?»

— Хладнокровная и безупречная Виола влюбилась! — воскликнула Вероника.

— Не стоит относится к этому, как к развлекательному чтиву, — одернул ее дядя под смешки мисс Стирлинг, Оливера и Лайнела. — Напоминаю вам, что у этой истории печальный конец, как и у несчастного Джона Ривза. Так же как и ваша, мисс Стирлинг, если бы вчера Лайнел замешкался хоть на минуту, вытаскивая вас из воды.

— Я не нуждаюсь в напоминаниях, профессор, — ответила девушка, искоса глядя на Лайнела и вновь обретая серьезный вид. — Просто я и подумать не могла, что нам удастся так близко познакомиться с одним из объектов нашего расследования.

— А мне интересно, удалось ли капитану Вестерлею узнать Виолу … ещё ближе, чем нам, — добавил Лайнел. — Что ты там еще накопал в этих дневниках, Твист?

— В течение нескольких последующих недель — никаких записей, — продолжил Оливер, перелистывая страницы. — Возможно, она была слишком занята, или же не хотела поддаваться искушению помечтать о нем. Но три недели спустя произошло нечто неожиданное. «Калипсо» капитана Вестерлея вернулась в Новый Орлеан раньше времени… точнее то немногое, что от нее осталось. Судно попало под перекрестный огонь и было почти полностью разрушено. Вестерлей потерял в битве несколько человек, а сам был ранен в голову. Впрочем, ранение не было тяжелым.

— Надо же, похоже, на море ему не очень-то везло, — изогнув бровь прокомментировала Вероника. — Смею предположить, что Виола была очень расстроена, узнав такую новость.

— Больше, чем расстроена. Узнав о произошедшем от миссис Мерло, она тут же бросилась в Новый Орлеан. Вечером 7-го июня она написала, как бежала до маленького домика во Французском квартале, в котором, как сообщила ей соседка, остановился капитан. Буквально на пороге дома она столкнулась с Филом Доджером, английским репортером «Дейли Кресцент», с котором кокетничала Пэнси. Он тоже пришел навестить Вестерлея. Тем утром он написал статью о сражении, в котором пострадала «Калипсо» и заверил девушку в том, что капитан идет на поправку.

Оливер пролистнул еще несколько страниц, нашел нужный отрывок и продолжил:

«Негритенок лет десяти провел нас вверх по лестнице до комнаты, в которой отдыхал капитан. Выражение лица было хмурым, но, увидев меня, Вестерлей улыбнулся и в этот момент я чуть не разрыдалась при виде его головы, на которой еще один раб как раз менял повязку. По-моему, он не заметил за моей спиной Доджера, пока тот не заговорил о том как взволновала народ новость о нападении на „Калипсо“ и что множество людей обратилось в редакцию чтобы узнать жив ли капитан. Казалось, ему понадобилась целая вечность, чтобы он, наконец, вспомнил, у него еще куча дел и ушел.

Когда мы остались одни, мы долго смотрели друг другу в глаза без слов. Наконец, он произнес:

— Я выполнил свое обещание, Краса Луизианы.

Я сразу поняла, что он имеет ввиду и попыталась помочь капитану присесть, чтобы он мог позвонить в стоявший на столике колокольчик, но он мне этого не позволил.

— Теперь уже вы не сможете сказать, что я бесчестный человек. Я привез вам то, что никогда не видели ни вы, ни ваши соседи.

— Капитан, сейчас это неважно. Для меня достаточно того, что вы вернулись целым и невредимым. Когда миссис Мерло сообщила мне о случившемся, то вы себе не представляете насколько виноватой я себя почувствовала…

Я замолчала, когда очередная негритянка, едва достающая мне до пояса, внесла в комнату огромную вазу с фруктами. Когда она вышла, я ошарашенно взглянула на Вестерлея.

— Надеюсь, мои слова не покажутся вам слишком грубыми, но я не ожидала, что у такого как вы, никогда не владевшего плантацией, может быть столько рабов. Особенно, в таком маленьком доме как этот.

— Вы ошибаетесь, — ответил он с улыбкой. — Они не рабы.

— Как это не рабы? Мальчик открыл нам дверь, другой перевязывал вам голову, кто же они?

— Я не рабовладелец, мисс Ванделёр. Я много путешествовал и видел, что за пределами нашего побережья существует иной мир, где почти исчезло различие между хозяевами и рабами. Эти ребята — мои слуги, которым я плачу деньгами, получаемыми от правительства за то, что я насмехаюсь над Союзом. Все трое могут уйти в любой момент и они прекрасно это знают, но никогда этого не сделают. Они должны мне не меньше, чем я им.

Его слова обескуражили меня еще больше и, видя мое недоумение, капитан решил пояснить:

— Два года назад я нашел в порту Боя, мальчика, который открывает сейчас мою дверь. Он прятался между бочками, был одет в лохмотья и дрожал от холода и страха. Я взял его домой и только благодаря большому терпению мне удалось выяснить правду: его мать погибла и хозяин решил продать его на другую плантацию. Ночью мальчик сбежал, при этом он прекрасно знает, что ждет беглых рабов. Насколько я понял, Боя искали и его поимка была лишь вопросом времени, так что я предложил ему остаться у меня в обмен на доллар в месяц с условием, что если кто-то будет расспрашивать, я отвечу что купил его.