Нелу Керамати - Резонанс

Нив закусила нижнюю губу.

— Слушай… Ты точно не хотел бы такое услышать, но я думаю, что тебе пора встретиться с профессионалом.

Элиот нахмурился.

— Ты считала плитку на потолке во время уроков этикета?

— Думаю, я мяла в это время подушку.

— Каждый психиатр думает о своей выгоде. Им плевать на пациентов.

— Они не все такие. Тебе нужно найти хорошего.

— Спасибо, мам. Скажешь, что мне еще нужно подождать хоть час, а потом плавать?

— Знаешь, порой ты бываешь таким скучным.

— Так почему тебе не пойти к другому другу? О, у тебя его нет, — он скрестил руки за головой, вскинув с вызовом брови.

— Был бы, если бы это не стоило полета в Париж.

— Ага. Уверен, маленькая «мисс Круассан» жить не может без историй о твоих приключениях в неврологии.

На миг Нив показалось, что Элиот прав. Было наивно цепляться за детскую дружбу, которую разрывала брешь в пять тысяч миль.

— Ты еще здесь, — проворчал Элиот.

— Элли… — Нив легла рядом с ним. — Непросто дружить с тем, кто в депрессии. Это не бремя, дело в любви. Боль друзей становится твоей, — она прижала ладонь к его груди. — Ты думаешь, я могу сидеть и ничего не делать?

— Кто тебя знает?

— Я переживаю.

— Это не так. Молчи.

— Так, — она рассмеялась, пригладила складки на его футболке. — При панической атаке мне не хотелось бы, чтобы меня еще и кто-то душил.

— Удушение работает в обе стороны.

— Но мои атаки проходят, они длятся не больше пары минут. А твои приступы длятся месяцами. Нельзя это не заметить.

Элиот закрыл глаза и выдохнул носом.

— Слушай, я могу поискать психиатра…

— Это бред! Они все сидят и смотрят, будто ты поврежден. Кивают твоим словам, но сами отмечают мысленно, что не говорить тебе, чтобы ты не сорвался.

И вдруг Нив снова было шесть лет, она крепко сжимала руку матери.

Приемная была хорошо освещена, но аура тут была темнее ночи. Женщина, сидящая за столом, была красивой, но было что-то пугающее в ее блестящей улыбке.

Она напоминала отравленное яблоко в карамели.

Элиот смотрел на потолок пустыми глазами.

Его пораженное выражение было почти точным портретом Нив в детстве. Она была слишком юна, чтобы писать, так что она рисовала. Она просыпалась и хваталась за маленький блокнот.

И рисовала.

Чтобы, если ее сон исполнится, она смогла всем доказать, что не выдумала это.

Но ее не хвалили за инициативу, а ругали. Ее энтузиазм гасили снова и снова, пока она не стала еще одним исправленным ребенком.

Обычным.

— Элли, — она приподнялась на локте. — Смотреть на других и ощущать себя одиноким просто. Но, хоть мы и притворяемся нормальными, — она тряхнула головой, — это не значит, что мы такие.

Грудь Элиота опустилась.

— Наверное.

— Просто дождись, я найду для тебя что-нибудь, ладно? И лето на носу! Мы сможем пойти на ночной рынок, прыгнуть с волнолома…

— Фу, активность.

— Ладно. Можно устроить марафон саркастичных обзоров фильмов, которые ты так любишь.

Элиот невольно улыбнулся. Первая его улыбка за какое-то время. Это уже хорошо.

— Поверить не могу, что Дил — сорняк набрался смелости позвонить тебе.

— Написать.

— Ты же не ответила?

— Нет! — возмутилась Нив. — Пока что.

— Пока что? Мы хотим снова это пройти?

— Я просто хочу его выслушать.

— Почему? Зачем его радовать?

— Радовать?

— Ответ будет выглядеть отчаянием. Словно ты только и ждала, пока он с тобой свяжется. А это не так далеко от правды…

— Эй… я знаю, ладно? — она легла. — Знаю. Но так я смогу узнать, что же случилось.

— Нив. Ты была в ужасном состоянии.

— Знаю.

— Нет… я так не думаю. Когда мы встретились, я думал, у тебя даже личности нет.

Посмеиваясь, Нив стукнула его по животу ладонью. Он не ошибался. Просто Нив было сложно вспомнить, как это — ощущать онемение.

— И тебе нужно много сделать до завтра, — добавил Элиот.

— Знаю. И я иду сейчас в галерею, — сказала она и повернулась к нему. — Ты же знаешь, что, если пропустишь, я тебя убью, да?

— Ха, да… Я надеялся постричься…

— Я тебя найду и убью.

Элиот рассмеялся.

— Так ты продаешь по конкретной цене? Или будет аукцион?

— Аукцион, — Нив села и отодвинулась к краю кровати. — Я решила, что лучше проверить… что люди думают о моей работе.

— Не забудь установить резервированную цену.

— Что это?

— Начальная цена, — Элиот нахмурился, и на лбу появились морщины. — Тебе точно не хочется, чтобы кто-то купил за три бакса то, что ты создавала пять месяцев.

«Ох… мама была права. Что я делаю?».

— Ну, да, хорошо. Я установлю, — Нив поднялась с кровати, ощущая растерянность. — Эм, не забудь попросить о пересдаче экзамена, пока не поздно, — она закинула рюкзак на плечо. — Я серьезно, Элли. Позвони им сегодня.

— Уйди уже, — он подтолкнул ее к двери ногой, но она задержалась.

— Уверен, что нельзя ему отвечать? Прошло три года.

— И два месяца.

Нив вошла в кафе на зеленой территории университета. Насыщенный аромат свежемолотого кофе щекотал нос, окутывал не такими далекими воспоминаниями. О том, как они с Диланом приходили сюда в любое время почти каждый день. Тогда перемены казались ей приключениями, а не потерей.

Она огляделась, отмечая, что изменилось.

Кирпичные стены цвета эспрессо стали бежевыми, стальную стойку без пятен украсили толстой плитой из спрессованных деревянных кусков.

Но остались маленькие столики из мрамора и черные металлические стулья. Уже что-то.

Бариста общались, а Нив обошла витрину и направилась в дальнюю часть кафе. К индустриальной люстре, которая прославила это место. Раньше она не могла понять, почему Дилану так это нравится. Для нее это был лишь толстый квадратный блок дерева со свисающими с него разномастными лампочками.

Но сегодня от одного лишь вида ей хотелось разрыдаться.

Под люстрой стояла пара потертых кожаных кресел и старый кофейный столик. Все они заметно обтрепались с ее прошлого визита.

Она села на стул с видом на камин. Тут она сидела всегда, если им с Диланом удавалось отхватить это место в углу.

Это всегда радовало. Тут было тепло и уютно.

Разложив перед собой книги, они сидели тут часами, потягивая неспешно напитки и болтая о чепухе.

Это место давало им самое ценное.

Время.

Нив устроилась в мягком кресле, вспоминая несносные истории, которые они сочиняли про других посетителей кафе. Дилан выбирал кого-то случайно и придумывал замысловатую теорию заговора. И Нив не могла не поверить в наличие запретной любви у самой маловероятной пары в кафе.

Но сегодня их любимое место было лишь убежищем для одиночества.

Нив вытащила из сумочки старый дневник. Она читала его чаще, чем следовало. Она давно перестала в нем писать.