Юлия Шолох - Волчий берег [СИ]

– Да ничего они не поймут!

– А я говорю, поймут!

– Нет, сказала! И не спорь. Слушайся меня, я старше!

– Бе-бе-бе!

Малинка тут же скатилась к ребяческой дразнилке, сложила руки на груди и отвернулась. Она всегда так делает, когда сказать нечего.

Я, честно признаться, устала с ней спорить. Вроде особых сил для этого не требуется, стой да рот раскрывай, а пот чуть не ручьем по вискам течёт.

Больше мы не говорили, а вернулись надутые в лагерь, где оборотни приготовили чай и конфеты достали – прессованные полоски из смеси мёда, орехов и сушёных ягод в сахарной глазури.

Пока мы конфеты ели, притворяться было некогда, я, честно говоря, обо всём напрочь забыла! Вкус терпких сладких ягод на языке такой приятный, словно в те времена вернулась, когда ещё под стол пешком ходила.

– А какие вы оборотни? – Спросила Малинка так не вовремя, что я чуть горячим чаем не захлебнулась. Гордей вежливо постучал меня по спине, пока я кашляла.

– Волки мы, – ответил Ярый.

– А перекиньтесь! – Задорно крикнула сестрица.

– Чего? – Возмутился Ярый. – Я что вам, на ярмарке шутом тружусь?

– Если она увидит, что это… ну, не страшно, может, это всем поможет в нашем общем деле! – Нашлась я. Признаваться, что мне тоже жутко любопытно, хотя и страшно, конечно, я бы ни за что ни стала. А так вроде для дела нужно, чем не причина?

– Ладно уж, сейчас покажу. – Угрюмо ответил Всеволод, взглянул исподлобья на Гордея, встал и ушёл в лес. За его спиной сомкнулись густые кусты. Ярый тем временем в упор глядел на Гордея и чуть не трясся от злости. Тот вместо испуга только тихо давил смех, но губы так и растягивались.

– Почему бы тебе самому не выкручиваться? – Вдруг крикнул Ярый, но в тот же миг расслабился и расхохотался вслед за Гордеем. – Бедный Всеволод, – почти подвывал он, складываясь пополам. – Какая самоотдача! Какая бесконечная жертвенность! А никто не ценит!

– Я не хотел, – ответил Гордей, вытирая слёзы. Прозвучало, однако, безо всякого сожаления.

В чём-то у них точно был сговор, нюхом чую! Нюх меня редко подводит. Осталось узнать, в чём. Как это связано с нами?

Кусты тем временем тихо разошлись в стороны, и к очагу одним прыжком беззвучно выскочил огромный волк. Малинка тут же завизжала, а я заткнула уши и замерла с выпученными глазами.

Волк недовольно дёргал ушами, крики, кажется, ему не нравились. Сестра опомнилась и замолчала, а волк высокомерно задрал морду. Он был очень крепким, глаза блестели, совсем не похож на того доходягу, которого в клетке в Вишнянки привезли. Тот был бешенный, разница видна, как на ладони. У этого глаза умные, как у человека, а тело – сплошные мышцы, и такой лощёный, мягкий на вид серебристый мех, который переливался на солнце и топорщился на загривке.

– Можно его погладить? – спросила я.

– Нет! – Гордей вскочил, отталкивая волка бедром. – Гладить его нельзя.

– Укусит? – Широко открыв глаза, спросила Малинка. А потом серьёзно спросила у волка. – Всеволод, ты кусаешься?

Волк моментально развернулся и сиганул в кусты, только хвостом махнул, а Гордей с Ярым снова принялись ржать, что те кони!

В тот день оборотни знатно за нас счёт потешались! То и дело спрашивали у Всеволода тонкими голосами: «А ты кусаешься, страшный серый волк? Кусаешься ли, спрашиваю?».

– Дурни, – беззлобно огрызался Всеволод.

Вечером для ночевки мы выбрали место у озера. Густой покров из травы плавно спускался прямо в воду, местами из него длинными рядами торчали цветущие кусты боярышника, словно стены в доме.

Купаться было уже поздно, ночь как-то неожиданно упала, так что было решено с утра идти плавать, зато сколько влезет. Конечно, никто не отказался.

Пока оборотни готовили, мы с Малинкой устроили себе ночёвку по другую сторону костра от волков, между двух пышных кустов. Аромат там стоял такой, что глаза невольно прикрывались в блаженстве.

Разложили одеяла, вещи перетряхнули и заново сложили. Одежду кое-как почистили и сели отдыхать. Всеволод у костра помешивал кашу, из котелка валил ароматный пар. Нет, чесночные перья всё же любую еду украсят, не зря искали!

Ярый перебирал мелочи в своей сумке, а Гордей сидел у костра и что-то выстругивал ножом из деревяшки. Увидел, что я на него посмотрела, и давай улыбаться! Зубы белые на загорелом лице так и сверкают! Глаза прямо огнём горят.

– Жгучка, смотри, как он на тебя уставился! – Хихикает Малинка, которая сидит рядом. – Да он правда в тебя влюбился.

Гордей подмигнул, ничуть не смущённый, как будто слышал и даже не против. Вот же невезение, он правда слышал, оборотень ведь!

– Перестань, – прошу Малинку, а сестрица только вздыхает. Думает, ясен перец, что ей-то никто в любви не признавался и из дому не крал. Ребёнок, чего с неё взять!

Ярый тем временем достал и развернул карту.

Карта!

– А можно посмотреть? – Я даже подскочила, невольно потирая ладони.

– Смотри.

Ярый раскатал плотную бумагу на земле. Мы с Малинкой подобрались ближе и уставились на рисованную поверхность, но ничего не поняли. Пятна краски, линии и круги чёрной тушью, крошечные надписи.

– А мы где?

– Вот тут, в лесу. – Он ткнул куда-то посередине.

– А Вишнянки где? Осины?

Ярый показал. Крошечные точки с еле читаемыми названиями, как будто мураши сидят.

– Гнеш?

Гнеш и правда оказался далеко от остальных городов, и вокруг темная зелень, лес, значит.

– Это Звериная земля. – Показал Гордей. На юге она перетекала в горы, на севере упиралась в бескрайнее море, с востока граничила с чем-то непонятным, пятнистым.

– Это болота, мёртвые трясины, которые тянутся на сотни вёрст. Там никто не живёт. – Пояснил Гордей, который тем временем оказался ко мне так близко, что жарко стало.

– А человеческие земли где?

Он провёл рукой по другую сторону карты.

– А это людские земли. Вот столица, город Великого князя.

Я наклонилась, изучая столицу. Неподалёку наш дом. Ищем точечки с буковками. Ага! Вот он! А убегали мы с Малинкой вот этой дорогой к Старому лесу. И оказались… палец, не прикасаясь к бумаге, проехал до Осин и замер в нерешительности.

Но как? Как мы могли за три дня пройти такое расстояние?

Палец я быстро отняла, чтобы никто не понял, о чём я думаю. Так, об этом позже, сейчас важней понять, куда мы движемся. Вот Вишнянки, вот Осины… к которым мы приближаемся, отдаляясь от человеческих земель и от столицы, у которой нас ждёт отчим.

Выходит… Выходит, мы двигались совсем не к нему, а в противоположную сторону.

Почему? Этому нет объяснения.

Как они передадут нас отчиму, который ни за что не сунется в Звериные земли, полные оборотней? Он же трусливей зайца! Он не мог назначить встречу далеко от дома, где много охраны и прочих прихлебателей.