Марина Багирова - Город ящеров

Но ему плевать на мою боль. Обидит, отомстит, выместит злость.

Ящерр, зачем ты так со мной?

Это было похоже на… на… на очень личное крушение… всего…

На что это похоже?

Как если бы я встретила мужчину… влюбилась в него. Мы бы встречались, смеялись, засыпали и просыпались вместе, решили связать нашу жизнь навеки. А через двадцать лет, обожая и преклоняясь перед своим мужчиной, я бы внезапно услышала от него: «… с условием, что я могу её калечить, насиловать или, при большом искушении, убить, и никто не попытается мне препятствовать…». Наверное, в тот момент я бы тоже испытала нечто, похожее на чувство, сразившее меня после слов Руанна.

Будто он не имел права делать мне настолько больно… и словно он был обязан знать об этом.

Я смотрела на ящерра — долго-долго, и пыталась понять, почему мне не только страшно, но и горько.

— Уведите её! — внезапно закричал судья.

Он был зол, на лице — дикое выражение… и готовность крушить. Я не понимала, почему вся его злость направлена… на меня. Почему он так громко дышит, почему сжимает кулаки?

— Уведите её! Ты не слышшшал, землянин? Уведи её!

Лекс-Ка удивился. Несколько секунд он растерянно смотрел на нас, а затем взялся исполнять… приказ. Он увёл меня из белой комнаты. Более того, в течение долгого времени я не слышала, чтобы Руанн снова требовал меня в свою клетку.

Лекс-Ка тоже потом не упоминал о происшествии. Судья, как ни странно, тоже…

Слух о скотском требовании пленника расползся по станции в искажённом виде. Все думали, что «Станция 5» защитила меня и отклонила предложение ящерра. Людям это понравилось, большинство понимало — на моём месте мог оказаться любой. Всем хотелось верить, что и их защитят, когда придёт время.

Правды не знал никто. Даже я.

***

Всё было хорошо. Август медленно доживал последние дни. Коптились от жары распаренные дороги. Сушилась под палящими лучами солнца блестящая река.

До нас дошли слухи, что ящерры планируют провести модернизацию дорог. Теперь их будут делать из какого-то необычного улучшенного материала. Нам это не сулило ничего хорошего.

Я всё чаще лезла на стенку от нехватки воздуха и просыпалась среди ночи в холодном поту. Коллекционировала воспоминания из детства. Выбиралась на рынок в поисках выращенных на солнце овощей. Встречалась с Вирой, и каждая эта встреча укрепляла ненависть к ящеррам.

Всё было хорошо.

Пока однажды вечером один из солдат не спустился в смотровую и не заявил при всех:

— Судья Руанн желает вас видеть.

Я поперхнулась. Кофе хлынул через нос.

Восхитительно! Удерживая его в плену, они называют его судьёй, даже потрудившись имя запомнить.

Я отвела солдата в сторону. Нечего остальным слушать наш разговор.

— Глава знает?

— Да, и он не против.

— Зачем ему эта встреча?

— Главе — незачем.

— Не паясничай, — прошипела в ответ. — Зачем я нужна ящерру?

— Извините, но, при всем уважении, я этого не знаю. Судья попросил вас позвать, на нашем языке попросил. Естественно, это только просьба. Если вы не желаете идти к нему, я предупрежу постовых.

— Хорошо, — ответила после паузы и одним глотком допила кофе. — Иди.

— Что мне передать Главе?

— Я сама всё передам. Иди.

Глава знал, я захочу его увидеть. Он дал разрешение пропустить меня в свой блок и уже успел заварить фирменный чай с апельсиновыми дольками, когда я вошла в кабинет.

Теория об ассоциациях сработала — меня тошнило от, казалось бы, столь нежного и приятного запаха.

— Я не хочу его видеть, — сказала с порога.

— Знаю.

— Ну, тогда примите это во внимание и не посылайте ко мне людей с идиотскими просьбами.

— Не зарывайся… — сказал Глава строго, но потом остыл. Он понимал: сейчас не тот случай. — Ну чего тебе стоит просто зайти к нему? Лин, просто зайти. С его стороны это единственная просьба.

— Никаких солнечных ванн, никакого вина, — ёрничала я. — Всего лишь меня увидеть?

— Ничего больше он не просил, — Глава протянул мне чашку с ароматным напитком, но я это проигнорировала. — Как знаешь.

Хотелось уйти от разговора. Быть в другом месте, далеко-далеко. Встреча с ящерром пугала. Я как будто чувствовала ниточки, соединяющие нас. Казалось, что если я подойду к нему ближе, чем я есть, — эта связь укрепится.

— А почему вы вообще считаете нужным исполнять его просьбы?

Глава молчал. Играл в свои игры, а в этом он большой мастер.

— Я не пойду к нему. Это моё решение!

— Венилакриме, ты пойдёшь к ящерру, — спокойно сказал Глава. — Или к нему, или уже завтра я вышвырну тебя со «Станции 5». Не посмотрю на твой авторитет, и слушать твоих защитников не буду. Мне неприятно об этом говорить, дитя, но ты вылетишь отсюда как пробка.

Вот оно! Глава резко снял маску и показал, насколько для него важно, чтобы я согласилась встретиться с судьёй.

— Почему?

Глава уткнулся в планшетник. Сделал вид, что меня в комнате больше нет.

— Свободна. И думай, Венилакриме, думай.

Пауза.

— Я поняла, — пробормотала сквозь зубы, направляясь к выходу.

— И вот ещё что, — Глава протёр очки. — Ты, конечно, можешь пожаловаться Вире на несправедливость судьбы. Но, надеюсь, понимаешь, что не стоит огорчать старую женщину по пустякам.

Мне стоило значительных усилий промолчать.

Я спустилась на нижний этаж и направилась в дальние блоки — туда, где оборудована камера Руанна.

Люди, почему вы такие ящерры?

Что бы я ни делала, как бы не доказывала свою важность — Глава был готов выбросить меня на улицу за попытку принять собственное решение. Всего лишь одно решение! А там, на улице, ничего нет. На другую станцию без рекомендаций меня не примут, сочтут ящерриной доносчицей. А даже если бы поверили, что это не так, — побоятся ссориться с Главой.

Я подошла к пропускному блоку. Меня не остановили, военные не задавали лишних вопросов.

Клетка ящерра располагалась посреди белой комнаты — мощное ограждение, блокирующее силу влечения, с кроватью, умывальником и герметичным унитазом в углу.

Я увидела Руанна со спины. Без парадной формы и без ореола власти — всего лишь сильное тело смертоносного создания. Он сразу же почувствовал присутствие нового человека — обернулся.

«… с условием, что я могу её калечить, насиловать или, при большом искушении, убить, и никто не попытается мне препятствовать…».

— Здравствуй, ящерр, — я улыбнулась нарочито вызывающе, презрительно.

Он не ответил на приветствие. Поднялся с постели и подошёл к прутьям клетки. Посмотрел пристально. От этого взгляда стало не по себе.

Мы остались вдвоём. Теоретически за нами наблюдали через широкое бронированное окно надсмотрщики. Практически — мы остались один на один.