Мария Круз - Прости, но ты полюбил психопатку

Стараясь двигаться как можно незаметнее, я вошла за ним в здание клиники и шла от него на безопасном расстоянии. Ну, вот почему, почему, так много издеваясь над несчастными женами, которые в этот день выслушивают от своих мужей небылицу про затянувшиеся совещания, которые на самом деле являются свиданиями с любовницами, я вдруг оказалась одной из этих жен? Что со мной не так? Что в ней, кем бы она ни была, будет лучше, чем во мне? Стоп! Что это я? Почему я вообще себя с кем-то сравниваю? Черт, я потеряла контроль. Главное – не убить его прямо тут, на глазах у свидетелей. Мелькнула мысль переслать имя этого засранца старине Мерфи, но в последний момент меня что-то все же удержало.

Бен зашел в лифт. Я дождалась, пока двери закроются, и посмотрела, до какого этажа он поднимется. Руку в сумке было держать уже слишком опасно, поэтому я достала одну из сигарет, распотрошила ее на ладони и закинула табак себе в рот. На вкус он был ужасный, горький и неприятный, но мне нужно было хоть что-то, чтобы унять дрожь в руках.

Лифт остановился на девятом этаже. Я тут же нажала на кнопку вызова и принялась ждать. Выплюнула мокрый табак в угол, достала жвачку, которая валялась у меня в сумке без обертки, и с неистовой жадностью принялась жевать ее. С виду я походила на сбежавшую из психиатрического отделения. Но это было ничто по сравнению с тем, что у меня творилось внутри. Словно чужой голос призывал меня расправиться с этим мерзким, лживым проходимцем, которому я за долгое время скептичного отношения к людям поверила. Так сложно заслужить доверие, но чтобы потерять его, порой нужны лишь секунды. Открылись двери лифта, я зашла и нажала на кнопку девятого этажа.

Пока я ехала, я даже не знала, что скажу Бену, если вдруг случится, что он меня увидит. Если мои подозрения подтвердятся, как только я все увижу, то постараюсь тут же убежать отсюда. Но если он меня заметит, надеюсь, у меня найдутся силы, чтобы не вспороть ему горло прямо посреди холла клиники.

И вот он, судный час. Двери лифта раскрылись, и я вышла. Как я поняла, это было отделение интенсивной терапии. Было уже поздно, и почти во всех палатах было темно. И только в одной палате из щели в двери виднелась полоска света. Туда я и направилась, понятия не имея, что меня там ожидает. Было так тихо, что я слышала стук своего учащенно бьющегося сердца. Словно эхо, оно разносило всю ту тревогу, что у меня накопилась внутри со времени того звонка.

Я встала возле двери, глубоко вздохнула и тихонько приоткрыла ее. В комнате был Бен, его пальто было неаккуратно скинуто на кровать. А сам он сидел, поглаживая по щеке молодую девушку, что лежала на кровати. Только вот это была не сексапильная медсестричка. И даже не врач. Это была маленькая девочка с тоненькими короткими волосами, которой на вид было не больше четырнадцати лет. И я готова поклясться, что она была точной копией Бена, только женской. Я не рассчитала, и дверь открылась слишком широко и ударилась об стену. Бен мгновенно обернулся и увидел меня. Его взгляд был одновременно удивленным, испуганным и обреченным. Девочка приподнялась на койке, посмотрела на меня, затем на Бена, затем снова на меня.

– Бриджит, – сказал Бен, повернувшись к девочке, – дай мне минутку. О’кей?

– Хорошо, – сказала девочка.

– Пойдем, – сказал Бен, встав с кровати, поравнявшись со мной.

– Но… – начала говорить я.

– Пойдем, пойдем, – повторил он, не желая ничего слушать, и вывел меня из палаты, держа под руку.

Мы вышли в коридор, он прошел несколько метров, открыл дверь какого-то небольшого помещения, забитого швабрами и разными моющими средствами, и завел меня туда. Не сказав ни слова, он похлопал себя по карманам, отыскал сигареты и открыл пачку. Из-за нервов у него выпало несколько сигарет, и он даже не обратил на это внимания.

– Я думаю, здесь нельзя курить, – сказала я.

– Мне можно, – резко ответил он.

– Ну, раз так, – сказала я и тоже закурила.

– В общем, слушай, – сказал он через несколько затяжек, – я, конечно, подумал, что ты можешь не так понять мой такой внезапный уход, но ты не имела права…

– На что?

– На то, чтобы вторгаться в мою личную жизнь.

– В, мать твою, личную жизнь? – вспыхнула я. – А ты подумал об этом, когда я спасла тебя от тех двух амбалов в переулке? Или это не твоя личная жизнь?

– Это другое, – сказал Бен.

– А что тогда это?

– Это, – он немного помедлил, а затем, обдумав что-то, продолжил: – Это моя сестра. И она очень больна. Она мне позвонила, так как у нее опять случился приступ. И я не мог не приехать. Но откуда тут взялась ты?

– Откуда? – я помедлила. – Просто я услышала обрывок разговора в ванной. Не специально. И, знаешь, так было сразу и не понять, что ты говоришь с сестрой. А еще сегодня День святого Валентина, и, знаешь, я наслышана о парнях, которые при наличии нескольких девушек пытались попасть к обеим в этот день. И ты был очень странный и не объяснил ничего.

– Ты так и не ответила. Как ты здесь оказалась?

– Да очень просто! Я проследила за тобой. На такси.

– Ты психопатка!

– А я и не отрицаю. Но я не хочу быть дурой-психопаткой. Такой же, как все. Я уверена была, что сегодня твоя идеальность накроется, когда я тебя застукала бы. Что ты окажешься таким же, как все! Ты не можешь быть таким чудесным! Так не бывает, Бен! – последние слова я говорила уже сквозь слезы.

Чувство облегчения от того, что он мне не изменил, смешалось с непомерным грузом от того, что он и здесь оказался святым.

– Идеальным?! – он вытаращил глаза от удивления. – Игровую зависимость, идиотскую семью, отсутствие каких-либо перспектив, алкоголизм на ранней стадии и кучу проблем вдобавок ты называешь идеалом? Тебе помощь нужна!

– Мне не нужна помощь! Мне нужен ты! И – да, для меня все это, что ты назвал, и есть идеал. Для каждого человека он свой, особенный. Как ты этого не понимаешь?

– Для меня вообще идеалов не существует. Есть просто симпатия к определенному виду. Но это не имеет отношения. Ким, если бы я был готов сказать тебе о моей больной сестре, я бы тебе сказал. Но это для меня слишком личное.

– Знаешь что, Бен, – сказала я, смотря ему прямо в глаза при тусклом свете лампочки, что висела на потолке, – я и есть твое личное. А ты – мое. Если ты так не считаешь, скажи мне это прямо сейчас. И я просто уйду, оставив тебя и твою личную жизнь в покое.

– Ким, послушай, – начал он, но я уже все поняла, бросила окурок себе под ноги и потянулась к ручке двери, как вдруг он схватил меня за руку и прижал к себе, – не уходи.

Он так страстно и сильно поцеловал меня, что мы даже столкнулись зубами, но я не почувствовала боли. Только то, как он сильно хотел, чтобы я осталась. В этой маленькой и тесной каморке мне было так уютно, что совсем не хотелось из нее уходить. Но я вспомнила, почему Бен приехал сюда, и спросила: