Мария Круз - Прости, но ты полюбил психопатку

– А если я буду не в порядке?

– Ты справишься. Но я постараюсь быть рядом. Если ты позволишь.

На это он ничего не ответил, лишь легонько провел рукой по моим волосам и ушел. Я осталась сидеть одна и гадала, что же он выберет. И правда, неизвестность – самый беспощадный убийца. Его оружие – время, которым он наносит раны, что гораздо острее ножа. И раны, что он оставляет, заживают мучительно медленно. Но такую цену я готова заплатить. Лишь бы он вернулся.

Дни прибавлялись, ночи становились короче, но и те, и другие тянулись предательски долго. Я занимала себя чем угодно, лишь бы не сидеть дома. От Бена по-прежнему не было никакого ответа. Как-то, перебрав, я позвонила ему, но он не ответил. Может, это и к лучшему.

После особо тяжелого дня в магазине я зашла в бар недалеко от дома и, чтобы убить время, начала пересматривать фотографии на телефоне. На одном из снимков я увидела нас троих. Меня, Бена и Бриджит. Это был тот день, когда мы гуляли в парке. Мы втроем улыбались и еще не знали, что у Бриджит скоро будет приступ. В тот вечер я напилась.

– Проснись и пой, сладкая! – как пилкой для ногтей по обнаженным нервам.

Отвратительно. Голос Мерфи с похмелья – последнее, что тебе нужно. Голова трещит, во рту такой вкус, словно я закусывала из помойного ведра, и что самое страшное – я не выспалась. Совсем. Поэтому похмелье навалилось на меня изо всех своих сил, стараясь стереть с лица земли. Даже глаза я открыла с великим трудом, веки словно склеил кто-то. И сфокусировать взгляд, на сидящем в моем любимом кресле Мерфи тоже стоило усилий.

– Слушай, у меня похмелье, и я не должна чувствовать перегар от тебя, – выдавила я сипло. – Но я его чувствую. Ты во сколько сам пить начал?

– Никогда не запоминаю такие мелочи, чика, – он отсалютовал мне бутылкой в пакете. – В конце концов, это вкусно, – он приложился к горлышку. – Тебе тоже не помешало бы глотнуть. Хочешь?

– Спасибо, я как-нибудь.

– Пиво и большой ирландский завтрак тебя спасут. Знаешь, что такое ирландский завтрак?

– Это какое-нибудь дерьмо, которое мне точно сейчас нельзя.

– Ты ничего не понимаешь в завтраках. Это как оргазм. Это когда берут большой кусок свиного сала и в нем жарят чесночный хлеб, а потом сверху наваливают масла и на все кладут черный пудинг, то есть кровяную колбасу. И все это запивают «Гиннессом» после глоточка виски. Ну, пары-тройки глоточков.

– Лучше сдохнуть, чем это есть, – я закрыла глаза.

– Да, а что ты предпочитаешь? Смузи и салатик? С такого похмелья, как у тебя? Впрочем… – он сделал паузу, – тут не только похмелье, тут что-то еще… депрессия? Вы называете это дерьмо депрессией.

– Послушай, Мерфи. Ты… ну, ты правда сегодня не вовремя, – только и успела я сказать и неожиданно для себя разрыдалась. – Ты хоть понимаешь, что я никогда, никогда его больше не увижу? Ты это хоть понимаешь? Я просто ненавижу себя. Ненавижу эту жизнь, которой я живу, и… больше всего на свете, Мерфи, я ненавижу тебя! Тебя, у которого просто хватило наглости притащить свой ирландский зад в мою чертову квартиру, разбудить меня в такую, мать твою, рань и начать втирать мне это дерьмо про свой отвратительный ирландский завтрак из всякого ирландского дерьма, о котором даже я, ирландка по крови, не могу слышать, чтобы при этом не сблевать.

– Ясно-понятно. То есть я пришел с утра в гости как друг, а ты вываливаешь на меня все свое настроение, депрессию и прочее дерьмо, которое вертится в башке у девок, которые боятся, что их бросит любовник. Я не твой любовник, так что претензии не ко мне, а к нему. И к себе. Впрочем, – он с сомнением хмыкнул, – я вообще не вижу повода предъявлять кому-то претензии. Давай так, ты представишь, что я твой психоаналитик, а я сделаю вид, что тебя слушаю, – он приложился к бутылке и рыгнул. – И когда представишь, объясни, с чего ты все это погнала.

– Дурак ты, Мерфи. Я нашла человека. Того самого. Того самого, который меня… заполняет, что ли. Ты хоть понимаешь, что шанс встретить такого в жизни выпадает всего лишь раз. И это только если тебе сильно повезло. И я его просрала!

– Как твой психоаналитик, чика, я должен заметить, что просрала его не ты. Вообще-то утешать кого-то и вытирать сопли не мой бизнес. Поэтому я скажу по-другому: просрала шанс не ты. Во всем этом бардаке, который ты называешь любовью, вас было двое, и кто-то из вас поставил все ради другого, а другой кто-то это как раз просрал.

– Слишком поздно, Мерфи. Просто все уже случилось, и изменить ничего нельзя.

Он издал какой-то недоуменно-хрюкающий звук, затем снова слегка рыгнул.

– Включи мозги, сладкая, где бы они у тебя там ни были, в голове или в заднице. Если ты их не пропила вчера, а сегодня они не прокисли с похмелья, то ты поймешь, что выход есть всегда. И сейчас эта дверь открыта у тебя прямо перед носом. Я бы рассказал тебе больше, чика, но оплаченное время сеанса психотерапии вышло, и мне пришлось бы выставить тебе счет за дополнительное. Поэтому ты подбери сопли, подотри попку, умойся и главное – похмелись. В общем, ладно, – Мерфи поднялся из кресла и со стуком поставил пакет с бутылкой на стол. – Я пошел, короче.

И в первый раз за все наше с ним знакомство он вышел через дверь, по-человечески.

Я на автомате встаю. Несмотря на раскалывающую голову боль, я подхожу к столу и беру в руки пакет больше из любопытства. Мерфи никогда не оставлял раньше никаких материальных следов. Пить или не пить после того, как горлышко бутылки обсосал Мерфи? Я все же отхлебнула три больших глотка. Меня передернуло как от удара током, выпивка с трудом провалилась в желудок, короткий, но острый приступ тошноты чуть не выбросил все обратно. И только потом, когда мне удалось проглотить мерзкий ирландский виски, до меня дошло, что можно было взять стакан или хотя бы обтереть горлышко бутылки салфеткой. И почему я до этого не додумалась?

Я тупо смотрела на бутылку в руке, и вдруг меня молнией буквально прострелила мысль. Я не размышляла над ней и даже не взвешивала «за» и «против», как я обычно делаю. Просто я поняла, что именно я должна была это сделать. Я и никто другой. Именно это. Я была уверена, что поступлю правильно и милосердно. Никогда не подумала бы, что я когда-либо произнесу это, но – спасибо тебе, Мерфи.

Недолго думая, я собрала все необходимое и переоделась. Машину решила не брать и поехала на такси. Шофер быстро довез меня до пункта назначения и, за что ему большое спасибо, не разговаривал со мной. Мне нужно было сосредоточиться. Так как то, что я намереваюсь сейчас сделать, я еще не делала. Хотя с самим процессом я была более чем знакома.

Я вышла из такси у клиники, незаметно проскользнула мимо стойки регистрации и пошла в сторону лифта. Долго ждать его не пришлось, и, войдя, я нажала на цифру восемь. И только когда двери кабины закрылись, я сняла куртку и одела белый халат, что использовала в оранжерее. Если не приглядываться, он был очень похож на те халаты, что носят врачи.