М Айдем - Нихил

— О, Нихил, какое восхитительное ощущение.

— Тогда я продолжу, малыш. А ты просто закроешь глаза и будешь наслаждаться.

Мак сделала именно это. Её подбородок остался на его груди, а руки скользнули по его бокам, пока не наткнулись на брюки на его бедрах.

Нихил не мог поверить, что его истинная пара оказала ему подобную честь. Для кализианцев их волосы были почти святы, ибо там обитали их суджа-бусины. Они указывали на их место в обществе, их происхождение и их личные достижения. Только бусины решали, где поселиться, их высота показывала ценность тех, кто носил их. Только самым близким, самым родным кализианцы позволяли мыть свои волосы. Единственной, кому Нихил разрешал это делать, была его мать, и это было много лет назад. Маккензи, оказывая ему подобную честь, проявляла высшее доверие.

— Откинь голову назад, малыш, — пробормотал он. Его сердце забилось быстрее, когда она, не колеблясь, повиновалась ему, и он смыл часть грязи.

— Ты уже вымыл их?

— Нет. Мне очень жаль. Я не хотел подвести тебя.

— Что? — подняла она голову, распахнув глаза. — Зачем ты это сказал?! Почему ты так думаешь?!

— Ты хотела, чтобы твои волосы стали чистыми после одной очистки, а я не сделал этого.

— Нихил, — она подняла руки, обхватывая его лицо, заставляя посмотреть ей в глаза. — Это был вопрос, а не критика. Если кто-то и смог бы вымыть мои волосы за один раз, я уверена, что это бы был ты.

— Ты действительно веришь в это? — его тускло-светящиеся глаза искали её.

— Верю.

— Ты позволишь мне снова очистить твои волосы?

— Я позволю тебе мыть мои волосы и все остальные части тела до тех пор, пока там не останется ни пятнышка грязи.

— Я не подведу тебя на этот раз, малышка.

— Нихил, — она приостановила его руку, снова набирающую гель. — Ты не можешь меня подвести, — отпустив руку, девушка вернула свой подбородок на его грудь и закрыла глаза.

Нихил посмотрел на крошечную женщину в его руках. Когда ему кто-то так всецело доверял? Настолько верил? Именно тогда он понял, что уже влюбился в эту маленькую женщину… окончательно.

Нихилу потребовалось более трех чисток, чтобы окончательно смыть последние капли грязи с волос его пары, и когда он это сделал, то был ошеломлен.

— Они прекрасны, — прошептал он в восхищении. Мужчина никогда не трогал настолько густых, шелковистых волос, и не видел так много. Они не только покрывали макушку и сбегали вниз по её спине, как у кализианцев, они также охватывали обе стороны её головы.

— Хмм? — промычала Мак, почти убаюканная действиями Нихила.

— Твои волосы, они прекрасны.

— Я думаю, что ты злоупотребляешь этим словом, — открыв глаза, она подарила ему дразнящую улыбку. — Они просто коричневые.

— Я не злоупотребляю этим словом, и, если твои волосы просто коричневые, то это — все оттенки коричневого, известные во всех Вселенных, от самых темных до самых светлых, смешанных вместе. И это, моя Маккензи, прекрасно.

Мак в шоке посмотрела на Нихила. Девушка никогда не слышала такого поэтичного описания её волос. Да, она знала, что её волосы были разных оттенков коричневого — некоторые пряди выцвели из-за того, что девушка часто бывала на солнце. По крайней мере, именно такими она их видела. Нихил, очевидно, видел их в совершенно ином свете.

— Я… Спасибо, Нихил.

— Я просто говорю правду. Теперь позволь мне позаботиться об остальном.

Потянувшись за мочалкой, отложенной, пока он мыл волосы, Нихил осторожно стал убирать с её лица грязь, о которой не позаботилась вода.

— Насколько всё плохо? — спросила Мак, не открывая глаз.

— Всё прекрасно.

На этот раз, когда он использовал это слово, Мак сильно ущипнула его за бок, заставляя слегка дернуться.

— Зачем ты это сделала?! — возмутился он.

— Потому что ты снова использовал это слово, и ты лжешь, — проворчала она сердито.

Маккензи не нужно было, чтобы Нихил пытался успокоить её красивыми словами. Она не была красива, никогда не была прекрасна, а уж после ударов залудианца по лицу, знала, что никогда и не будет.

— Ты думаешь, я бы не сказал правду? — застыл Нихил в негодовании.

— Я думаю, что ты хороший парень. Я думаю, что ты пытаешься успокоить меня. Но я знаю, что совсем не выгляжу красивой, — голос Маккензи слегка сорвался. — Не после всех повреждений, что нанес мне залудианец.

— Ты думаешь… — он осторожно приподнял её лицо, нежно заставив её посмотреть на него, когда придвинулся ближе. — Я не думаю, что ты красивая, Маккензи. Я знаю, что ты красивая! Да, ты по-прежнему в грязи, но всё это можно смыть. Да, синяки ещё остаются у тебя на лице, но они исчезнут. Ты, кажется, не осознаешь, что пока была без сознания, регенератор залечил повреждения, нанесенные залудианцем.

— Что? — глаза девушки расширились от его слов, и она медленно провела языком вдоль нижней губы. Она знала, что та была разорвана о залудианский кулак. Знала, потому что помнила вкус крови. Но сейчас там ничего не было.

Глаза Нихила проследовали за сексуальным маленьким язычком, прогулявшимся по полной нижней губе. « Как могло такое маленькое движение настолько увлечь его?»

— Он исчез, — тихо прошептала она.

— Что исчезло? — спросил он так же тихо.

— Разрыв, что оставил залудианец, когда ударил меня за то, что я не сказала ему своё имя.

— Он был с красными нашивками? — спросил хрипло Нихил, а затем выругался на кализианском.

— Да. Что случилось, Нихил? — спросила она, не понимая, что он сказал.

— Я не должен был убивать его так быстро. Я должен был заставить его страдать, как он заставил страдать тебя.

— Что? Ты убил его? — глаза Мак расширились, когда она поняла, что он был абсолютно серьёзен. — Он мёртв?

— Да. Он был в пещере, где я нашел тебя. Я убил его, чтобы добраться до тебя.

«Она теперь отдалится от него? Станет его бояться? Как ему теперь жить?»

— Спасибо, — опираясь о его пресс, девушка приподнялась на цыпочки и прижала исцеленные губы к уголку его рта.

Нихил почувствовал, что внутри него всё замерло, когда её губы прикоснулись к его губам. Целостность, которой он никогда прежде не испытывал, заполнила его, и это всё из-за этой маленькой женщины.

— За что? — пробормотал он, изо всех сил пытаясь сдержаться и не подмять её под себя, и вдруг лишился её, когда Маккензи отстранилась, чтобы ответить на его глупый вопрос.

— За то, что я никогда больше не столкнусь с ним. Что мне никогда не придётся беспокоиться о том, что он внезапно появится и вновь нападёт на меня.

— Не столкнёшься, — хотя он говорил тихо, его слова обладали удивительной силой. — Он больше никогда не причинит тебе вреда, Маккензи.

— Я верю тебе.

Опустившись на пол, девушка просто смотрела на него и ждала. Медленно, он снова поднял мочалку и с интенсивностью, которая должна была бы напугать её, начал аккуратно и методично её мыть.