Лаура Таласса - Рапсодия

Гэйлия маниакально качает головой.

— Он просто тень… лишь тень.

— Где он? — спрашивает Дес.

Она дрожит и, уже даже не стараясь молчать, отвечает:

— Везде.

От её слов у меня начинают бегать мурашки.

— Ты знаешь его имя? — спрашиваю я.

— Похититель душ, — бормочет она. — Похититель душ.

— Чего он хочет? — рычит Торговец.

Она смотрит то на меня, то на Деса.

— Всего.

Февраль, семь лет назад

Сегодня в кафе «У Дугласа» шумно, отовсюду доносятся десятки голосов. Я смотрю в чашку с кофе.

— Дес, почему ты не потребуешь с меня оплаты долгов?

Торговец откидывается на спинку стула, а ноги забрасывает на соседний. Он маленькими глотками пьёт эспрессо из самой крошечной чашки в мире, которая полностью скрывается в его руке. Через мгновение он ставит её на стол.

— А ты этого хочешь, ангелочек?

В тусклом освещении кафе, глаза Деса блестят от предвкушения.

— Просто любопытно. — Я вглядываюсь в выражение его лица. — А ты?

— Я что? — Он небрежно осматривает остальную часть помещения. Но меня не одурачишь. Он сознательно сел в угол, убедившись, что сзади будет стена. А с тех пор, как мистер Уайтчепел вернулся без пары пальцев на руках и ногах, и с визиткой Торговца на груди, Полития открыла охоту на Деса.

— Хочешь, чтобы я заплатила по долгам? — спрашиваю я.

— Если бы хотел, ты бы уже заплатила.

Но почему не требует оплаты? Основываясь на сделках, свидетелем которых я стала, знаю, что Дес очень скрупулезен в отношении своевременной оплаты долгов клиентами. На моём браслете уже девять рядов и количество бусин неуклонно растёт. А Дес ни разу не попросил заплатить. Ни за одну просьбу.

— От этих бусин я нервничаю, — признаюсь я, крутя браслет на запястье.

Он снова переводит взгляд на меня.

— Ну, так перестань покупать услуги.

Отодвинув со скрипом стул, я встаю и говорю:

— Из тебя сегодня херовая компания.

Может дело не в нём. А во мне. Потому что сейчас я чувствую себя такой чертовски разочарованной и этим вечером и всеми остальными. Я разочарована тем, что хочу того, что не могу заполучить. Слабостью, что не могу отказаться от дурацкой влюбленности, хотя и понимаю, что должна. Тем, что набрала долгов на жизнь вперёд и связала себя с кем-то, кто не желает иметь со мной ничего общего.

— Сядь, — приказывает Дес, и я чувствую его магию в приказе.

У меня подгибаются ноги, тело сгибается, чтобы сесть. Я борюсь с его приказом, но это не так-то просто. Я со злостью гляжу на него. И теперь понимаю, почему моя сила считается такой ужасной. Это особый вид пытки, твоё тело подчиняется другому. Странно и мерзко.

— Вот это ты и будешь чувствовать, возвращая долги, — произносит он. — Только хуже. Намного хуже. — Торговец подаётся вперед. — Не спеши расплачиваться. Ни кому из нас это не принесёт удовольствия.

— Если тебе так не понравится, Дес, — говорю я, пытаясь встать. Его магия давит на меня, заставляя оставаться на месте, — то почему не прекратишь заключать со мной сделки?

И снова этот блеск в глазах.　

— Ты играешь в опасную игру, сирена. Заключение сделок, это своего рода принуждение. — Он говорит так тихо, что только я могу слышать. — А ты с такой легкостью заключаешь их со мной. — Он замолкает, а глаза его злобно сверкают. — Не думай, что я когда-нибудь остановлюсь… этого не будет.

Наши дни

Мы с Десом, который мрачнее тучи, в тишине выходим из помещения для слуг. Кровососущие дети, призрачные посетители, и мужчина с именем Похититель Душ. Этого достаточно, чтобы у меня начались ночные кошмары. Я потираю руки.

— Как давно происходят похищения? — спрашиваю, когда мы входим в сад.

— Почти десять лет.

И за всё время это не разрешили…

Я выполнила свою работу, зачаровала женщину по воле Торговца. Теперь умываю руки и оставляю Гэйлию на милость судьбе, которая от ужаса свела её с ума. Судьбе, напророченной ребёнком, который слишком мал, чтобы говорить.

Я останавливаюсь на мощеной тропинке. Торговец поворачивается ко мне, нахмурив брови.

— Если я смогу получить больше информации от детей, ты заберёшь ещё бусины? — спрашиваю я.

— Почему ты хочешь увидеть их? — склонив голову, интересуется он.

Как будто не очевидно.

— Та женщина боится детей и их предсказаний. Именно детей мы должны допрашивать.

Дес вздыхает.

— Я связан клятвой не использования своей магии на детях, и помимо этого… я тысячу раз был в яслях, пытаясь поговорить с ними. Но всё без толку.

— Но ты не приводил к ним сирену, — говорю я.

Каждый раз, когда закрываю глаза, то вижу умоляющий взгляд Гэйлии и безысходность. Я не могу всё так оставить. В уголках глаз Деса появляются морщинки.

— Правда, я никогда не приводил вспыльчивую сирену, которая бы сделала за меня грязную работу. — Он смотрит на меня немного дольше и, наконец, неохотно, кивает. — Я отведу тебя к детям. Сомневаюсь, что это поможет мне, но все равно отведу. Но, — добавляет он, — если я почувствую что-то неладное, мы уйдем, без всяких возражений.

От покровительственного тона в его голосе по рукам сбегают мурашки.

— Меня устраивает.

— О чьих детях заботятся в королевских яслях? — спрашиваю я, когда мы снова идём по дворцу в направлении того самого детского сада. Мне кажется странным, что эти специфичные, как выразилась Гэйлия, дети находятся в замке, в самом сердце царства.

Дес заводит руки за спину.　

— В саду заботятся об осиротевших детях родителей-воинов — своего рода наша дань их последней жертве — детях дворян, работающих в замке, и, конечно же, обо всех детях королевской семьи, в том числе и моих.

— Т-твоих? — повторяю я.

Почему я никогда не рассматривала вероятность, что у Деса могут быть дети? Такой воинственный король, как он, точно не испытывал недостатка внимания от женщин… это возможно.

Торговец смотрит на меня.

— Тебя это беспокоит?

Я качаю головой, отводя от него взгляд, хотя всё внутри сжимается. Я чувствую его взгляд на себе.

— Правда, — говорит он, — как бы ты себя чувствовала, скажи я, что у меня есть дети?

В тот момент, когда вопрос слетает с губ Торговца, я чувствую, как магия стискивает мне горло. Я прижимаю ладонь к горлу, уставившись на Деса.　

— Неплохо было бы хоть предупредить, — язвительно говорю я.

Моё горло сжимается. Магию не устроит молчание. Я чувствую, как она вытаскивает слова, точно так же, как моя побуждала отвечать Гэйлию.

— Я бы ревновала, — отвечаю я.

Боже, как я рада, что мы только вдвоём идём по этому коридору. Было бы весьма неловко признаться Десу при зрителях.

— Почему? — спрашивает он.

Магия не отпускает. Я стискиваю зубы, но это не мешает ответу сорваться с губ.