Владислава Мека - Законная Преступность [СИ]

Касательно денег и славы, которые Алек обещал, он, конечно, решил, что все это сможет получить через меня. А как же? Ведь он помогает спасти эльфийского наследника, совершает великий подвиг бок о бок с Избранной и Светло — эльфийским Императором. А как только, подвиг удастся, мы с Нитрэсом просто обязаны завалить Алека богатствами.

И вот, мы уже второй день кряду, словно ядовитые гадюки шипим друг на друга. Слава? Да, пожалуйста! Сколько хочет пусть получает, а деньги — не дам!

— Правильно, про женщин говорят, что они делятся на дам и не дам. Ты, Штайн — второе!

— Ха, оскорбил еврейку тем, что она по папе немка! — вспомнила я фразу своей бабки Симы.

Мы вздрогнули синхронно. Обычно, когда Алек начинал меня доставать, то вешал полог тишины на нас, чтобы делегация из эльфов, которую приволок Нитрэс, нас не слушала. И сам Лэадонис в том числе. Благо ехали они поодаль и проблем с куполом не возникало. Поэтому мы так развязно и переругивались. Вот только, в этот раз Нитрэс, видимо, решил не выпускать нас из виду и ехал вне полога. Перепалку нашу, то бишь слышал. А мы увлеклись и внимание на свидетеля не обратили. Лэадонис, кстати, в эти дни сменил гнев, нет не на милость, хуже. Муж стал подозрительно холоден и молчалив, он переживал за ребенка. В отличии от меня. Кастл, конечно, сученыш знатный, но я слишком сильно его достала и он не станет рисковать единственной возможностью добраться до меня — Димой. Пока я не во власти убийцы, с ребенком все будет нормально.

Так вот, вздрогнули мы с Алеком оттого, что Нитрэс совершенно не по эльфийски и не по нитрэсовски хохотал. Кажется, даже до слез. Алек покосился на него и выученным у меня жестом покрутил пальцем у виска. Я покивала. Это вызвало новый приступ неконтролируемого веселья у муженька.

— Как думаешь это у него временно?

— Ну… Понятия не имею, надеюсь, что навсегда.

— Почему?

— Таким он мне больше нравится. Молчит и хохочет, не муж — мечта.

— Штайн, он от нехватки твоего внимания свихнулся, а ты мне «мечта»!

— Да ладно, вряд ли это спермотоксикоз. Его я бы узнала.

— Кого?

— Эх, темный ты.

— Я светлый!

— Полукровка.

— И? Думаешь заразно?

— Перестаньте!

А это уже Лэадонис. Он, задыхаясь, замахал на нас рукой. Конечно, я понимала, почему у милого муженька случилась истерика. Ревнивые взгляды давно научилась распознавать. А уж убийственные Нитрэсовские, тем более. Он явно не понимал природу наших с Алеком отношений, а еще думал, что уединившись под пологом тишины, мы говорим о чем угодно, но точно не ругаемся из-за денег. Потому, послушав наше «воркование» его пробрало. Поначалу у всех такая реакция. Почему-то только нам с Алеком никогда наше общение комичным не кажется. Наоборот.

Ну и напряжение тоже сказывается. Лэадонис любит сына. Он за него боится. И хуже всего ему оттого, что он, подобно любому родителю, попавшему в такую ситуацию, не может моментально помочь своему ребенку. Это не игры со мной, сейчас его мальчик в реальной опасности. Поэтому, я хотела хоть как-то заставить его отпустить эмоции, пусть и на мгновение. И да, наши узы снова взялись магичить. Теперь я куда острее ощущаю внутреннее состояние Нитрэса. Полагаю, он мое — тоже.

— Ребята, у нас проблемы.

А вот это не смешно. Эльфы едущие впереди пропали. Вот просто так, взяли и пропали, будто переступив какую-то невидимую черту или войдя в замаскированные двери.

— Охранный контур Топей — сказал Нитрэс, ага так я все и поняла.

— То есть?

— То есть, мы сейчас дружно спешиваемся, забираем с лошадей все самое необходимое и взявшись, как примерные детки за руки проходим через контур, в противном случае не только потерям друг друга из виду, но еще и не факт, что окажемся там, куда собирались. Этот контур почти невозможно поставить, хоть знания о нем сохранились, но слишком рискованно и магически затратно. Не думал, что Лойс способен на такие фокусы. Он, буквально, порвал реальность, образовав порталы в порталах.

— Слушай, а может, все-таки помиришься с Кастлом? Как я посмотрю, он крутой мужик, мы бы за его счет обогатились!

— Или башки лишились — в рифму ответила я — Алек, твой нездоровый интерес к деньгам начинает меня беспокоить.

— Вполне он у меня здоровый. Ты, подумай, он тебя, судя по потраченным силам, все еще любит. Не то, что Нитрэс, к тому же у эльфа отродясь такой силищи не было… Да и светлый он до омерзения…

Думаю, не стоило Алеку так, в открытую, высказываться о своих симпатиях и антипатиях при Лэадонисе. Эльф тут же отомстил критику и весьма глупым образом. Когда мы были готовы войти в эту невидимую неизвестность, Нитрэс хватанул Алека за руку повыше локтя, не позволив мне взять заклятого друга за руку, он также бесцеремонно схватил меня и как на буксире потащил нас вперед. Стоило мне моргнуть, раз — другой, пейзаж изменился. Мы были в Топях. Самых настоящих. Болото кругом, для непонятливых. И под «мы» я подразумеваю себя и муженька. Алека поблизости не наблюдалось.

— Ты это нарочно!

— Нет, я это специально — усмехнулся засранец.

Вообще-то, избавиться от присутствия Алека было не такой уж и плохой идеей. Он мне порядком надоел со своим нытьем за деньги, я таки больше из порядочной еврейской семьи, нежели немка и делиться своим честно нажитым не привыкла, тем более это почти обдираловка выходит.

Но, есть и причина гораздо серьезней. Я знаю Лойса. Нет, его многие знают. Но, я знаю, какой он бывает с другими, ненужными ему существами. Если Лэадониса он вполне способен и потерпеть лишь бы я не сдохла раньше назначенного мне Лойсом времени, то с Алеком он церемонится, не станет и может совершенно спокойно прибить его под горячую руку. А как бы я с Алеком не цапалась, он все-таки не чужой мне и к тому же мужчина лучшей подруги, приходится считаться.

Я так сильно задумалась о своей широкой душе, которая даже такого убого, как Алек жалеет, что под ноги смотреть было некогда. Тут же поплатилась, запнувшись за кочку и чувствуя, как лечу прямиком в булькающую, какой-то коричневой дрянью, лужу.

Лэадонис поймал меня перед самым падением. Подозреваю, не по доброте душевной. Скорее всего, осознал, что потом ему по Топям придется шляться с «ароматно» пахнущей и не менее «привлекательно» выглядящей супругой. Тут любому радости мало, а эльфу высокородному так совсем худо придется.

А вот прижимать меня к себе, буквально, вдавливая и кости ломая, совершенно не нужно. О чем, я его тут же просветила:

— Дорогой, ты мне сейчас ребра сломаешь — наверное, зря рот открыла, сдавили еще сильней.

— Головой понимаю, что ты в любое ласковое слово, обращенное ко мне, вкладываешь только нелицеприятный смысл, но вот мои чувства к тебе отказываются слушать голос разума. Как же давно я к тебе не прикасался? С возвращения от темных? Да, точно. Даже не думал, что так сильно этого хотел. Мне физически больно сейчас тебя отпускать. Напрасно я тебе это говорю, все равно не понимаешь.