Сара Маас - Двор Крыльев и Гибели (ЛП)

Я знала его причуды, его характер.

Здесь был Высший Лорд, который разорвал наг на кровавые ленты; здесь был Высший Лорд, который пронзил Амаранту мечом Люсьена и зубами вырвал ее горло.

Все это сверкало в этих зеленых глазах, когда они остановились на мне, на Рисе. Зубы Тамлина были белыми, как подобранные воронами кости, когда он широко улыбнулся.

Тэсан поднялся, а его капитан остался сидеть рядом с ним — держа руку на эфесе своего меча.

— Мы не ожидали, что ты появишься, Тамлин.

Тэсан жестом указал на своих слуг, замерших в поклоне.

— Принесите Высшему Лорду стул.

Тамлин не оторвал своего взгляда от меня. От нас.

Его улыбка смягчилась — и все же стала более нервирующей. Более злобной.

На нем была его обычная зеленая туника — никакой короны, никаких украшений. И никакого нового патронаша на месте того, что я украла.

Берон протянул:

— Соглашусь, Тамлин, что я тоже не ожидал увидеть тебя здесь.

Тамлин так и не отвел взгляда от меня. Наблюдая за каждым моим вдохом.

— Слухи говорят, что твоя верность принадлежит кое-кому другому.

Взгляд Тамлина переместился — но вниз. К кольцу на моем пальце. К татуировке, украшающей мою правую руку под сверкающим бледно-голубым рукавом моего платья. Потом он поднялся — прямо к короне, которую я выбрала для себя.

Я не знала, что сказать. Что делать со своим телом, со своим дыханием.

Больше никаких масок, никакой лжи и уловок. Голая правда, которая теперь предстала перед ним. Что я сделала, пребывая в ярости, ложь, что я навешала ему на уши. Люди и земли, которые я сделала уязвимыми перед Хайберном. И теперь я вернулась к своей семье, своему мейту...

Мой горящий гнев охладился, превратившись во что-то заостренное и хрупкое.

Слуги приволокли стул — поставили его между стульями одного из сыновей Берона и свитой Гелиона. Ни один из них не был в восторге от этого, хотя они не были глупы, чтобы отпрянуть, когда Тамлин занял свое место.

Он ничего не сказал. Ни слова.

Гелион махнул рукой, которую покрывали шрамы.

— Тогда займемся делом.

Тамлин прочистил горло. Никто не посмотрел на него.

Не тогда, когда Тамлин уставился на руку Риса, которая лежала на моем сверкающем колене.

Отвращение в глазах Тамлина почти кипело.

Никто, даже Амаранта, никогда не смотрел на меня с такой ненавистью.

Нет, Амаранта не знала меня по-настоящему — ее ненависть была поверхностной, вызванной ее личной историей, которая все отравляла. Тамлин... Тамлин знал меня. И теперь ненавидел каждую мою частичку.

Он открыл рот, и я приготовилась к тому, что услышу.

— Кажется, вас можно поздравить.

Слова были плоскими — плоскими, и все же острыми, как его когти, которые теперь были спрятаны под его золотистой кожей.

Я ничего не сказала.

Рис только удержал взгляд Тамлина. Удержал его с ледяным выражением лица, и все же под ним бурлила презрительная ярость. Разрушительная ярость, пронзающая связь между нами и извивающаяся на ней.

Но мой мейт обратился к Тэсану, который сел обратно на свое место, но все еще находящийся далеко от спокойного состояния:

— Мы можем обсудить этот вопрос позже.

Тамлин спокойно сказал:

— Не останавливайтесь из-за меня.

Из глаз Рисанда исчез свет, будто рука тьмы стерла звезды. Но он раскинулся на стуле, поднимая свою руку с моего колена, чтобы лениво выводить круги на деревянном подлокотнике своего стула.

— Я не собираюсь обсуждать наши планы с врагами.

Гелион, сидящий по другую сторону пруда, улыбнулся, словно лев.

— Нет, — сказал Тамлин с такой же непринужденностью, — ты лишь трахаешься с ними.

Из моей головы вылетели все мысли, и звуки не достигали моих ушей.

Кассиан, Азриэль и Мор были неподвижны, словно смерть — их ярость исходила от них тихими волнами. Но даже если Тамлин и заметил или заботился о том, что трое самых смертоносных людей в этой комнате сейчас раздумывали над его убийством, он не показал и виду.

Рис пожал плечами, слегка улыбнувшись.

— Это кажется гораздо менее разрушительной альтернативой войны.

— И все же ты здесь, первым все начинаешь.

Моргание Рисанда было единственным признаком его замешательства.

Когти выскользнули из кулака Тамлина.

Каллиас напрягся, его рука скользнула к стулу Вивиан — будто он готовиться броситься к ней и загородить ее. Но Тамлин лишь провел когтем по резному подлокотнику своего стула, слегка нажимая, как когда-то он проводил им по моей коже. Он улыбнулся, словно он точно знал, какие воспоминания это вызвало, но сказал моему мейту:

— Если бы ты ночью не украл мою невесту, то мне не пришлось бы прибегать к таким радикальным мерам, чтобы вернуть ее.

Я тихо сказала:

— Когда я ушла от тебя, светило солнце.

Эти зеленые глаза скользнули на меня, остекленевшие и чужие. Он тихо фыркнул, а потом снова отвернулся.

Игнорируя.

Каллиас спросил:

— Почему ты здесь, Тамлин?

Коготь Тамлина впился в дерево, глубоко пробивая его, даже когда его голос оставался мягким. Я не сомневалась, что и этот жест был предназначен мне.

— Я обменял доступ к моим землям на возвращение женщины, которую любил, от садиста, который играл с сознаниями, как с игрушками. Я хотел бороться с Хайберном — хотел найти способ обойти сделку с королем, когда она вернется. Только вот Рисанд и его шайка превратили ее в одну из них. И она наслаждалась, сея смуту на моей территории, чтобы Хайберн мог захватить ее. Все из-за незначительной обиды — либо ее, либо ее... хозяина.

— Ты не можешь переиначивать эту историю, — выдохнула я. — Ты не можешь перекручивать ее, чтобы извлечь выгоду.

Тамлин только наклонил голову к Рису.

— Когда ты трахаешь ее, замечал ли ты когда-нибудь этот тихий звук, что она издает прямо перед тем, как кончить?

Мои щеки запылали. Это было не откровенным сражением, а неуклонным тщательным измельчением моего достоинства, моего авторитета. Берон сиял, наслаждаясь происходящим — пока Эрис внимательно за всем следил.

Рис повернул голову, осматривая меня с головы до пят. Затем снова повернулся к Тамлину. Он почти взорвался.

Но это Азриэль сказал голосом холодным, как смерть:

— Будь осторожен с тем, что говоришь о моей Высшей Леди.

Удивление вспыхнуло в глазах Тамлина — и исчезло. Исчезло, поглощенное чистой яростью, когда он осознал, что означала татуировка, покрывающая мою руку.

— Тебе было недостаточно сидеть рядом со мной, не так ли? — улыбка, полная ненависти, заиграла на его губах. — Однажды ты спросила меня, будешь ли ты моей Высшей Леди, и когда я сказал нет... — тихий смех. — Возможно, я недооценил тебя. Зачем прислуживать в моем дворе, если можно править в его?

Тамлин, наконец, повернулся к другим Высшим Лордам и их свитам.