Кэти С Бартон - Хан (ЛП)

— Она не навредит тебе? — Мужчина хотел было рассмеяться, но был рад, что сдержался, когда Моника продолжила: — Она заставляет меня думать о том, что хочет твоей крови. Не знаю, чтобы это могло значить: она хочет ранить тебя или это по какой-то другой причине?

— О, она хочет. Но не моей крови, а моего зверя — твоя кошка, настолько же хочет связать себя с ним, как и моя желает того же по отношению к твоей. Им нужно заклеймить друг друга, пустив кровь, а оставшиеся после этого шрамы — способ показать миру оборотней, что мы принадлежим друг другу, — развернувшись, Хан посмотрел в глаза Монике. — Ты готова?

Она кивнула, и пара, держась за руки, направилась к деревьям. Когда она начала раздеваться, то спросила его ещё кое-что:

— Когда я буду в горячке? Кэйтлинн сказала, что это так называется. Она рассказала мне, что ты будешь знать, и это будет происходить четыре раза на год, — Моника, обнажившись, посмотрела на Хана. — Я хочу ребёнка от тебя.

— Когда придёт время твоей первой горячки, мы оба узнаем об этом. Когда у нас появится ребёнок — твой цикл начнётся повторно на некоторое время. — Раздевшись, мужчина приблизился к своей паре, его член был твёрд и горел желанием. — Когда ты хочешь иметь ребёнка, Моника? Хочешь немного подождать?

Обнажившись, Моника подошла к Хану и обняла его. Когда мужчина, притянул её к себе, приподнимая, девушка обернула свои ноги вокруг его торса. Пару раз Боуэн потёрся членом о её киску, чувствуя, как влага покрывает его плоть. Прижав возлюбленную к ближайшему дереву, он обрушил свой рот на её. Ещё немного, и навряд ли бы они добрались до леса.

— Я хочу ребёнка так скоро, насколько это вообще возможно, — проговорила Моника, уткнувшись в шею оборотня. — Я хочу забеременеть уже к следующей горячке.

Приподняв девушку чуть повыше, Хан жёстко вошёл в неё членом. Моника замурлыкала, и Боуэн едва ли не сошёл с ума от этого. Он двигался быстро и жёстко, но едва ли почувствовал приближение оргазма — вышел из тёплого тела возлюбленной, и когда та вновь потянулась к нему — Хан остановил её:

— Нет. Я хочу кончить внутри тебя в обличии кошки. Я хочу прижать тебя к земле, взяв сзади. Обратись для меня, Моника. Я хочу увидеть, насколько прекрасна твоя кошка.

Мужчина видел, как его пара пытается обратиться. Не то, чтобы он не мог призвать её кошку, но Хан понимал, насколько этот путь был бы болезненным, и хотел, чтобы её первый оборот был настолько комфортен, насколько он смог бы это сделать, насколько они могли бы это сделать. Начав оборот, руки Моники чуть вытянулись, покрываясь шерстью — Боуэн наблюдал за тем, как его прекрасная женщина превращается в ещё более прекрасную кошку.

Когда её зверь направился к нему, Хан опустился на колени.

— Господи, детка ты великолепна. Я никогда не видел ничего прекраснее.

Хан почесал пантеру между ушей, за что был вознаграждён мурлыканьем. Когда она начала ластиться к нему, мужчина позволил Монике повалить его наземь, продолжив свои забавы. И когда пантера отступила, Боуэн последовал за ней, поднимаясь на ноги, и обратился.

Связь немедленно скрепила их. Хан никогда не мог войти в мысленный вербальный контакт с Моникой, когда она была в человеческом обличии, и надеялся, что её оборот в пантеру поможет решить эту проблему. Когда его пара вырвалась вперёд, убегая от него, Хан дал ей немного форы. Здесь они были в безопасности, и мужчина пообещал себе, что, когда они окажутся дома — он покажет ей, что ей следует бежать вровень с ним. На их земле были хищники. Когда Боуэн почувствовал страх своей пары, он понял, что Моника успела убежать слишком далеко, и немедленно бросился вслед за ней.

«Возвращайся. Он может ранить тебя,»— её загнал в угол огромный гризли, что крайне не понравилось Хану. — «Я сказал отойти…»

Когда Моника села, подняв голову, бросая вызов медведю, тот упал на четыре лапы. Казалось, что они разговаривают сейчас, и Хан не стал мешать им. Даниэль попросил их о возможности пробежаться по этой земле, когда приезжал в город, и, видимо получил разрешение.

«Он сказал, что знает меня. Сказал, что я вошла с ним в контакт, когда меня ранили,» — девушка вновь посмотрела на него. — «Он человек».

«Технически, он — вер-медведь. И, да. Он позвонил, сказав мне, что ты вошла с ним в контакт, когда тебя ранили. Он помог нам найти тебя,» — Хан хмыкнул, вспомнив о том, как они искали её. — «Он один из хороших парней.»

«Он так и сказал. Говорит, что надерёт мне задницу, если я брошусь на него. Это правда?»

Поднявшись на лапы, Хан посмотрел на гигантского медведя. Должно быть, тот весил не меньше семисот фунтов (700 фунтов — примерно 317,5 кг, — прим. перевод). Её же кошка, вероятно, как максимум, весила четверть этого, и то только потому, что была оборотнем, а не обычной пантерой.

«Думаю, ты смогла бы одолеть его.»

Должно быть, Моника передала его слова Даниэлю, если судить по рыку вер-медведя.

«Но не сегодня,» — продолжил Хан. — «У нас есть планы».

Мужчина прыгнул в противоположном от Даниэля направлении, зная, что его пара последовала за ним. Он вёл её к месту, что обнаружил всего пару дней назад, до того, как всё дерьмо свалилось на их головы. И едва он вновь увидел свою находку, Хан знал, что Монике это место тоже понравится.

Озеро было искусственным, но не менее красивым от этого. Боуэн сел на берегу, наблюдая за тем, как его пара приближается к нему с противоположного берега. Сев рядом, Моника прислонилась головой к своему мужчине. Теперь, когда они прекратили свой забег, Хан учуял её запах, ткнувшись в её морду. Когда Моника встала на лапы, оборотень обошёл её сзади, и, подпрыгнув, надавил своими лапами на её плечи. Её зверь подчинился, но не без ворчания. И его кровь вскипела от этого.

Им не нужны были слова. Казалось, они были вместе вечность. И Хан хотел эту вечность рядом с ней. Прижавшись к своей паре, мужчина почувствовал, как она отвечает ему. И вскоре, когда Моника последовала его молчаливому указу, чуть подвинувшись, Боуэн глубоко вошёл в неё, впившись зубами в холку, удерживая возлюбленную на месте.

Боже, он уже был так близко. Ускорившись, оборотень знал, что как только кончит в Монику, ему нужно будет обратиться, взяв девушку ещё раз, но на этот раз в человеческом обличии. И как только её кошка приподнялась, прижавшись к нему, Хан кончил. Его зверь зарычал у её шеи, и Моника подняла взгляд на Боуэна. Тем не менее, он хотел ещё большего.

«Обратись», — велел он ей, наблюдая за тем, как тело его пары становится человеческим, одним плавным движением.

С его головы едва ли не вылетело, что ему нужно и самому обратиться, и Хан был рад, что подождал того момента, когда Моника окажется перед ним совершенно обнажённой. Боуэн наклонился мордой к её киске, пробуя возлюбленную на вкус.