Юлия Шолох - Адаптация

И это пугает. Мамочка дорогая, как же это страшно!

Не время раскисать!

Чтобы чем-нибудь заняться, я вызвала Чипка, практически недрогнувшей рукой отдала ему еще четыре росинки, однако в результате получила паёк походных продуктов, из которых приготовила своеобразный ужин. На самом деле я не рискнула готовить блюда инопланетной кухни, тем более я в ней ни бельмеса ни смыслю, но зато получилось соорудить нечто напоминающее нашу земную еду из тушенки и каши. Оставалось надеяться, что Парфен оценит мои труды, ну или что после ужина его хотя бы не вывернет на землю.

Я прямо места себе не находила, хотя и старательно убеждала себя, что глупо переживать о такой мелочи – понравится ли ему ужин. Да он вообще мне ещё никто! Да какое мне дело? Тем удивительнее, что этот вопрос, несмотря на попытки успокоиться, всё же меня тревожил.

Однако вынуждена сказать откровенно – когда появился Парфен, я к чёртовой матери забыла обо всём, включая и еду и Землю. Парфен нес, крепко сжимая в кулаке, довольно увесистый прозрачный мешок, набитый росинками, а другой рукой придерживал висящую на плече куртку, вернее то, что от неё осталось. Он подошел к стоянке, задумчиво посмотрел на меня, застывшую столбом, потом себе под ноги и наконец, сел, при этом сморщившись. И только тогда разжал руки, отпуская мешок и куртку.

Зрелище было ещё то. Куртка представляла собой ворох подранной ткани, но куда интереснее было смотреть на самого Парфена. Лицо и шея у него остались невредимыми, видимо, куртка как раз и предназначалась для того, чтобы их защитить. А вот футболка была сплошь утыкана небольшими дырочками, сквозь которые виднелась кожа. И все руки, неприкрытые тканью, тоже были покрыты царапинами и крошечными укусами. И кожа под футболкой тоже сильно расцарапана. И ещё… Непроизвольно я подалась вперед, присматриваясь. А ещё у него на груди были какие-то рисунки вроде большой татуировки, слепленной из небольших кусочков из точек. Хотя учитывая, что на голове у кисейцев полосы с рождения, вполне вероятно, рисунки на груди тоже часть естественной окраски. И хотя я раньше не видела кисейцев без одежды, они всегда ходили в штанах и куртках, максимум – в футболках с рукавами до локтей, то теперь, благодаря бешеным белкам и их острым зубам стало понятно, что там очень даже есть на что посмотреть.

С сожалением я отвела глаза. Не время. Да и царапины выглядели опухшими и нуждались в обработке.

- Больно? – жалобно спросила я.

- Да.

Парфен поднял руку, снова сморщился и вызвал Чипка. От предложенной мною помощи, какой угодно, наотрез отказался и вскоре, так же кривясь, опускал в шар росинки. Лекарство прибыло почти сразу же, будто Чипок его заготовил заранее и не столько летал на склад, сколько сделал вид – поднялся метра на три, чтоб в зелени не разглядеть – и опустился обратно. Лекарством оказался тюбик с мазью, Парфен взял его в руки вдруг задумчиво покосился в мою сторону.

Интересно, что не так?… Перчатки? Они ему явно мешают, странно было бы наносить мазь пальцами, затянутыми в ткань. Но при этом по какой-то причине он не хочет или не может их снять.

Ну и к лучшему.

- Давай помогу? – повторно предложила я и на этот раз он, помедлив, согласился.

Я вымыла руки в собственноручно расковырянной неподалеку луже и взяла тюбик. Колпачка на тюбике не было, отверстие фиксировалось как-то само по себе.

Можно мазать. Но ведь порезы вначале нужно обработать, смыть кровь и грязь, чтобы не загноилось? Я не особо сведуща в медицине, но это кто угодно знает. Или у кисейцев дела обстоят иначе?

Пока я задумчиво смотрела на его разукрашенные руки, Парфен проникся моими сомнениями и сказал:

- Так мажь. Она делает всё, никаких дополнительных процедур не нужно.

Ну, так, значит так. Я выдавила в ладонь холодящую мазь и, чтобы не передумать или не выдать себя чем-нибудь, обхватила его пальцами за руку повыше локтя.

Ксюта говорила, что первой его трогать нельзя, но он разрешил, да и случай не тот, который можно трактовать двусмысленно, значит, можно. И у него потрясающие… всё. И кожа, и руки, и стремительно распространяющийся вокруг флёр горячего и привлекательного мужского тела.

Щеки налились краской, потому что в этот самым момент я поняла, что несмотря на свои слова, первым делом хочу его получить не столько в постоянные спутники, сколько вполне стандартным образом. Я хочу прикасаться к нему, обладая полными правами на это прикосновение, и тогда, когда взбредет в голову мне, а не благодаря нападению бешеных белок. Выходит, не так уж сильно я отличаюсь от кисейцев, ведь не верю же я в любовь двоих, если между ними отсутствует физическое влечение?

Надо намазать везде, чтобы не пропустить ни одной ранки, потому что даже крошечный укус может перерасти в большие неприятности. Чтобы удостовериться, что такого не произойдет, можно намазать в два слоя. Или даже в три.

Со временем я поняла, что обе его руки измазаны вдоль и поперёк, мазь давно впиталась, царапины выровнялись, а я всё так же продолжаю гладить его, причём одновременно пытаюсь прижаться к нему плечом, коленом, ну или хоть чем-нибудь.

Вот стыдобища-то какая!

Подняв глаза, я увидела, как внимательно он на меня смотрит. Но при этом не двигается и не пытается прикоснуться в ответ. А он должен сделать это первым. Я медленно, с трудом, оторвала от него руки. Он не сделал попытки меня остановить, его глаза смотрели вполне обычно - серьёзно и внимательно.

- Всё.

Пришлось откашляться, потому что голос превратился в писк.

- Спасибо, - спокойно ответил он.

Надо было срочно отвлекаться.

- Я ужин приготовила, - вспомнила я, подскакивая на ноги. Да, поесть не мешало бы, в животе уже ощутимо крутило, а есть без Парфена я не хотела.

Как ни странно, ужин ему понравился. Не то чтобы он остался в восторге, конечно, слегка удивился необычному вкусу, но в общем, был доволен и даже сказал, что эта еда чем-то напоминает одно из его любимых блюд.

Настоящий джентльмен. Если и соврал, то проделал это виртуозно – я так и расплылась в довольной улыбке. А ещё считала, что лестью меня не взять. Ага, как же!

Вечер вышел вполне приятный. Парфен уже не морщился и активно двигался, даже сходил искупаться, попросив его не преследовать. Я и не стала. Да, я конечно, выросла на Земле, где люди общаются иначе и совсем не обязана вести себя в соответствии с кисейскими представлениями о правилах отношений, но всё же нужно попробовать хотя бы из уважения, ведь для него это действительно важно. Нельзя напрочь игнорировать важные ему моменты, ведь мне не хотелось бы, чтобы он действовал на своё усмотрение, не учитывая моего мнения и желания. Не хочу, чтобы он не считался с моими чувствами.