Энн Лу - Лоно Заруны [СИ]

В голове еще мелькнула мысль об этой девке, жене Лахрета. До конца Мара так и не смогла раскусить ее. Вроде бы та всегда прикидывается наивной простушкой, но ее везде и всегда преследует просто мистическое везение. Подумать только! Она умудрилась даже подружиться с тараком! И мало того, притащить его в Ир и сделать одним из ведущих специалистов в медицинском атконноре. Эта Лана даже не представляет, сколько силы в себе таит. Но, может, это и к лучшему, ведь тогда Маре точно не победить. Она не понимала, как эта неопытная и казалось бы глупая простушка добилась такого признания и власти над своей ниясытью? До сих пор у нее не может уложиться в голове, что ее Кара больше не является Старшей Королевой. И что самое обидное и оскорбительное, что эту власть у ее королевы отобрала маломесячная королева-ниясыть, пусть и под управлением своей наездницы.

Поджав пухлые рубиновые губы, Мара постаралась утешить себя тем, что у нее есть небольшая страховка — свой человек среди приближенных этой негласной шиасу Ира. Даже закоулочный дворовой нхур (животное, похожее на пса) в каждом дворе Ира знает, что их городом правят за кулисами Лахрет и его жена. Пусть Лана и не до конца это осознает, но… Конечно, во главе стоит муж Рии, Ханам Кос, но тот до умопомрачения боится и уважает этого нурита (наездника нура, самца ниясыти) Лахрета Ноа. Он лишь тряпичная кукла в руках этого умелого кукловода. Все же она верила, что сумеет справиться. В этом им с Тиретом поможет многолетний опыт пребывания у власти и преданные друзья, которые продолжают им сочувствовать и поддерживать.

Тряхнув головой, Мара попыталась отогнать от себя эту назойливую как насекомое мысль о тех, кто навсегда испортил ее жизнь. Она была твердо уверена, что у них с Тиретом получится, и никто не помешает возвратить вожделенную власть. Даже их сын Наран.

Вспомнив о нем, бывшая шиасу не смогла удержаться от того, чтобы не вздохнуть глубоко и горестно. Наран был единственным сыном, который слишком сильно напоминал ей ее родного отца. Такой же упрямый и целеустремленный, такой же принципиальный и яростный сторонник справедливости. Память об отце всегда согревала ей душу и тут же ранила обоюдоострым мечом. Он всегда учил Мару всему, что она с вопиющей наглостью втоптала в грязь, сделав свой первый опрометчивый шаг в день, когда толкнула Лахию, мать Лахрета, с лестницы. С того момента вся ее жизнь полетела кувырком и по наклонной. Жалела ли она когда-нибудь об этом поступке? Что уж об этом говорить сейчас? Зависть и безответная любовь сыграли с ней злую шутку. Кто знает, возьми бы она эти гнилые чувства под контроль, была бы она счастлива по-настоящему с другим мужчиной?

— Ты здесь? — столь родной и любимый голос вывел Мару из водоворота размышлений о горькой судьбе и заставил вздрогнуть.

Она повернула к нему лицо. Тирет стал рядом, и, не глядя на нее, скрестил на груди руки.

— Я вижу, ты искал меня. Приятно польщена.

— Продолжаешь язвить?

— Что хотел?

— Сообщить кое-что.

— Говори.

— Мне удалось сегодня попасть за поле.

— Встречался с Азу?

— Нет. Она прислала своего хуна Азока и Задорга.

— Значит, до сих пор еще не доверяет.

— Не доверяет, — согласно кивнул Тирет и повернул лицо к жене. — К сожалению, это усложняет наши планы. Приходиться пресмыкаться перед этими… — он презрительно скривил губы и гадливо сплюнул.

— Неужели она еще не поняла, что нам можно доверять? Столько вышек уже выведено из строя! — Мара возмущенно дернула головой.

Губы на лице бывшего лорта Иридании опущенной дугой красноречиво выражали все недовольство положением, в котором они сейчас пребывали.

— Тебе никогда не доставало терпения… — меланхолично протянула Мара, безэмоционально уставившись вдаль, в сторону голубого горизонта.

— Мара, только вот не начинай опять! — его всего передернуло.

— А кто тебя заставлял так скоро продавать эту девку таракам?

— А кто знал, что Лахрет сумеет ее найти раньше, чем ее сделают куклой?

— А то ты не знал, что у нее есть иммунитет к таракскому внушению! — она злостно сверкнула глазами. — Я тебе говорила! Но ты же у нас самый умный! Тебе не нужно прислушиваться к мнению женщины!

Тирет зло цокнул уголком губ и отвернулся, процедив сквозь зубы:

— Я не мог знать… Хватит это опять жевать!

Лицо Мары озарила торжествующая улыбка. Ей всегда доставляло удовольствие, когда удавалось выиграть у мужа в споре. Поэтому она смягчилась:

— Ладно. Что удалось выяснить на встрече?

— Им удалось вывести из строя еще две вышки. Лахрет бегает, как ужаленный нхур. Все недоумевает, как же им удается этого достичь? — он самодовольно вздернул волевой подбородок и покосился на Мару.

— Значит, всего уже пятнадцать вышек. Еще несколько и поле точно даст прореху, — она злорадно сощурилась.

Неужели день расплаты близок? Неужели она увидит, как никчемные лорты будут валяться у ее ног и молить о пощаде, чтобы спасти свои мягкие места от гибели. И тогда… ее воображение красочно нарисовало, как она и Тирет победоносно вновь спасают мир и прогоняют тараков восвояси. От этого на лице ее заиграла улыбка предвкушения. Тогда все узнают, что ее, Мару Ниасу, нельзя вот так унижать и гнобить. А каждый, кто это посмеет сделать, должен быть наказан. Жестоко наказан.

— Лахрет, говоришь, не может понять причины поломок… — она довольно закивала головой.

— Не совсем… — недовольно скривился Тирет.

— В смысле?

— Последнюю вышку пришлось выводить нестандартным способом. Его люди могут догадаться.

— Ты думаешь, они вычислят систему?

— Не знаю. Я никак не могу подобраться к нему близко. Он умеет окружать себя верными людьми. Должен признать, у него в этом талант.

— Ничего, это ненадолго, — попыталась успокоить мужа Мара и легко коснулась его руки.

Он не отдернул ее, что было верным признаком, что он настроен дружелюбно и в добром расположении духа. А значит, можно действовать, тем более скоро ее Кара должна подняться в свой брачный полет…

*** *** ***

— Да, Мэнона, Забава точно поднялась в брачный полет и еще лежит с Лиритом, а мы с Лахретом обедаем. Она не сможет сегодня прилететь к тебе на осмотр… Завтра постараемся с утра уже быть у тебя. Все, пока… Пока… — я отбила вызов гадака и положила коммуникатор на стол.

— Что твой гадак говорил? — тщательно пережевывая немного пересоленную кашу, спросил Лахрет, сделав акцент на слове «твой».

Мы сидели в столовой у самого окна, вовремя подоспев к моменту, когда самое удобное место освободили насытившиеся студенты. Я спрыснула на замечание к слову «твой».

— Мой, — я в отместку подчеркнула это местоимение, — гадак очень переживает, что мы не прилетели утром на запланированный осмотр и хочет знать, что произошло. Когда он узнал, не знаю там от кого, что Забава поднялась в свой первый брачный полет, очень удивился. Ты бы слышал, как Мэнона там пыхтел от радости, — я округлила глаза, а Лахрет лишь иронично хмыкнул.