Ясмина Сапфир - Охотница и чудовище [СИ]

- Да не проверяй ты друзей постоянно. Они проспят ещё несколько часов. А очнутся почти здоровыми.

От неожиданности я плюхнулась на кровать, и едва не завалилась назад. Красавчик выпрямился и замер, ловя мой взгляд, изучая выражение лица. Один уголок его губ слегка дернулся.

- Ты уже лечил людей своей аурой? - я постаралась спросить так, что бы не оставить Мейзамиру возможностей для маневра, не позволить улизнуть от ответа снова. Но, к моему удивлению, он и не собирался этого делать.

- Одного человека, точнее индиго, - почти без выражения задумчиво произнес красавчик. И казалось, он путешествует в памяти, в тот самый день или дни.

- Хм. А почему вдруг? - вопрос так и рвался с губ. Мейзамир ещё внимательней, с прищуром вгляделся в мое лицо.

- Считаешь, мы, те, кто приходит сюда из параллельного мира, сплошь и рядом чудовища? Чудовища снаружи и внутри? Не потому, что природа создала некоторых из нас питаться только определенным образом? Не потому, что без этого все такие существа погибают? А потому что мы, в принципе, не способны на сострадание?

Не слова Мейзамира, не тон его, с затаенной обидой, с невысказанной досадой потрясли меня до глубины души, заставили щеки пылать от стыда. Его глаза, полные такой глубокой, нестираемой грусти, такой горечи, что у меня кольнуло в груди.

Сглотнув ком в горле, я с трудом выдавила.

- Никогда не задумывалась об этом, если честно, - во всяком случае, откровенность он уж точно заслужил. - Никогда не задумывалась о том, что движет теми, кто к нам приходит. Скука, интерес или что-то еще … Я про безобидных, - уточнила я.

Мейзамир кивнул, на долю секунды спрятал глаза, очень странно, насупился, и вдруг стрельнул взглядом.

- То есть ты отказываешь в любых чувствах тем, кто питается за счет людей?

Он замолчал, поджал губы, выпрямился, словно жердь проглотил. Бледное лицо на фоне яркого утреннего солнца казалось призрачным, ультрамариновые глаза сверкали диковинными кристаллами.

- Н-не знаю, - вконец растерялась я. В том, что он говорил и как он говорил, была странная, незнакомая, почти чужеродная логика. Он почти силой заставлял меня подумать о том, чем предпочитала не забивать голову. Куда проще резать, колоть, добивать тех, кого считаешь чудовищами без чувств и порывов, друзей и близких. Тех, кто не любит, не ждет, не страдает. Кого никто не любит и не ждет. Мейзамир вывел меня на узкую и очень опасную тропку. Заставлял перейти роковую черту. Принять, что жуткие монстры - наши исконные враги - тоже чувствуют и страдают.

Убить человека нелегко. Так говорила героиня древнего советского кино, одного из моих любимых. Убить чудовище гораздо проще. Просто прими, что оно - бесчувственное, мерзкое порождение тьмы, кусок чистого, незамутненного зла и все станет просто. Не дрогнет в сомнении рука, не родится в душе неудачный и неуместный вопрос, когда стоишь над бездыханным телом и собираешься добить его. Добить беспомощного, не способного защититься, даже молить о пощаде.

Я смотрела на Мейзамира и боялась его слов, силы его убеждения, несокрушимости его правоты.

- Прости, - вдруг ни с того, ни с сего выпалил красавчик, потупил взгляд и суетливо убрал руку с моей ноги. - Я не должен был, - он как-то по-детски, неловко отмахнулся. - Я просто хотел сказать, что сострадание не чуждо никому. И нет такого чудовища, которое вообще ничем не проймешь. Просто многих из параллельного мира жизнь заставляет выбирать. Решать… Кому умирать - им или потенциальным жертвам, - он осекся, и вновь махнул рукой. - Прости еще раз, - пробормотал быстро, пряча глаза. - Так я вот о чем. Я нашел однажды охотника. Его ячейка преследовала грамсов, но те победили. Развели охотников по сторонам, запутали, запугали одиночеством, страхом, затуманили разум. Заманили в энергетическую аномалию, и там учинили жестокую расправу. Перебили всех, поодиночке. Но один все-таки выжил. Я отдал ему часть своей энергии. И он вылечился спустя каких-то два дня. Хотя раны были намного тяжелее, чем у твоих друзей. Грамсы расстарались на славу. Искромсали так, что у парня почти не оставалось целых органов. Охотники убили их мать, отца, и маленьких детей. Ну а среднее поколение зверски отомстило.

- А что сталось потом, с тем охотником? - сама не знаю почему, но вопрос показался жизненно-важным.

Мейзамир небрежно повел плечами.

- Он полностью вылечился и остался жить в нашем мире. Я не спрашивал почему, а он не делился. У нас не принято нарываться на откровения.

- И он не побоялся, не усомнился? Остаться в мире, населенном чудовищами? - меня потряхивало изнутри. По неведомой причине я продолжала копаться в прошлом незнакомого индиго, словно от этого зависела и моя, собственная судьба.

- Я дал ему достаточно энергии для иммунитета к нашим болезням. Оставил отличный запас регенерации. Он достаточно умен, чтобы не охотиться в одиночку на группы чудовищ. А сами чудовища вряд ли рискнут связаться с тем, на ком печать моей энергии. Исключение - только древние. Они охотятся на всех и вся.

Вот это новость! Я подскочила на кровати и снова вгляделась в лицо Мейзамира. Как будто увижу там что-то, чего не заметила раньше.

- Рирры слишком сильны. Физически, - красавчик объяснял осторожно, словно боялся, что неловкое, неправильное слово выскользнет как мыло из рук и разрушит что-то ужасно ценное. - Разве ты не видела меня в драке? - спросил он вдруг, чуть приподнял бровь и нервно дернул губами.

Я кивнула, продолжая разглядывать красавчика.

Всем своим видом Мейзамир демонстрировал как ему неуютно «под лупой» повышенного внимания, под прицелом моего любопытства. И я снова не на шутку встревожилась. Ощутив это, он нервно пожал плечами, отвернулся к окну на некоторое время, показав мне идеально скроенную, мускулистую шею. Красивую и длинную, но мужскую.

- Мы очень сильный народ, - медленно промямлил Мейзамир, не поворачиваясь. - А энергетика наша, попав в чье-то поле, выветривается столетьями. И то не до конца.

Я ждала, пока он повернется, но красавчик продолжал исследовать городской пейзаж за окнами.

А когда я утомилась от тягучей, напряженной паузы, и собиралась уже встать, сходить на кухню, наконец, решился на встречу взглядами.

- Еслена, - хрипло произнес красавчик. - Я не обижу ни тебя, ни твоих друзей. Я не могу доказать это. Но разве я спас бы вас в противном случае? Не понимаю, чего еще тебе надо? Твое недоверие немного… обижает, - он глубоко и нервно вдохнул.

Сердце екнуло, но скользкая змея сомнений все еще холодила грудь, не давала покоя. Как бы ни убеждал меня Мейзамир - действиями, словами, весомыми аргументами, что-то с ним было не так. Я ощущала это как охотница и как индиго.

Красавчик что-то такое почувствовал. Встал, кивнул и предложил.