Дарья Вознесенская - Таралиэль. Адвокат Его Темнейшества (СИ)

Я стояла на влажной траве, чувствуя, что силы покинули меня. В тот момент, что я почувствовала удар между лопаток, услышала внутренним слухом, как где-то далеко, в мире Ядра, кто-то зарычал от бешенства. Ощущения были неоднозначными — будто я потеряла что-то важное; но, в то же время, я была уверена в правильности принятого решения.

Я грустно улыбнулась.

Мы никогда не будем равны, Верховный, но я тоже могу менять правила игры.

— Теперь все? — спросила меня Синь, убирая следы нашего ритуала.

— Да — я слабо улыбнулась. — Теперь главное не поцеловать случайно какого-нибудь демона.

Глава 16

Я поправила оборку платья и поежилась. Больше от страха, чем от вечерней прохлады — Суд Верховных проходил в отдельном месте, открытом всем ветрам, на нейтральной территории, которая не принадлежала ни одному из Кругов.

Садилось и без того неяркое солнце.

Сомневаюсь, что кто-то кроме Высших демонов знал об этом месте. Добраться сюда можно было только с помощью порталов или по воздуху. Когда-то это был действующий вулкан — застывшая лава на неровных склонах высокой горы приняла весьма причудливые формы и не давала добраться до верха даже самой выносливой растительности нижнего мира. Кратер был не сильно большим, с ломаными, острыми краями, вымазанными извечной сажей и пеплом. Впрочем, заклинание стазиса позволяло этому пеплу и всем постройкам оставаться в первоначальном виде бесконечно долго; дышалось здесь по той же причине легко.

Центр кратера был сделан — или существовал так изначально — в виде полумесяца; по его периметру стояли любимые демонами факелы. Больший край был отдан монолитному постаменту из блестящего черного мрамора, на котором стояло тринадцать стульев, похожих на троны: двенадцать одинаковых, резных, с высокими спинками и тринадцатый, посередине, отделанный железными шипами. Удовольствие сесть туда было весьма сомнительным, но никто из Верховных и не стал бы этого делать. Предназначен он был для тринадцатого судьи; и вот кто был тринадцатым, Его Темнейшество мне не объяснил. Впрочем, было у меня предположение, но я предпочитала не слишком об этом задумываться.

За спиной судейских тронов была темнота; с другой стороны стена кратера представляла собой амфитеатр с каменными ложами и скамейками. Перед судбями, в максимально освещенном круге света, близко друг от друга расположились два мраморных барьера, предназначенных для обвинителя и защитника. Обвинение не должно было исходить от Верховного: все они были судьями, за исключением виновного — чтобы представлять дело, нужен был демон со стороны. Или любая другая сущность. Защиту же обвиняемый мог взять и на себя; в нашем случае так и произошло.

Не знаю, как это место действовало на Верховных или на Высших демонов, но меня оно подавляло и делало максимально тревожной, будто проверяя на практике мою уверенность в себе и месте в этом мире — действительно ли я по праву здесь нахожусь? Без самовнушения мне пришлось бы туго; потому, едва осмотревшись и разобравшись, где я должна стоять, я сосредоточилась на будущем процессе, а не на окружающей обстановке.

Не было никакого регламента, как должны были одеваться участники; кроме того, что одежда, традиционно, должна была быть темной. Я выбрала довольно сдержанное платье с широкой юбкой, насыщенной складками и оборками, плотным корсажем и широкими полупрозрачными рукавами, но обнаженными плечами и спиной. В таком наряде я чувствовала себя уверенной в себе и, в то же время, привлекательной. Не то чтобы я мечтала привлечь внимание кого-то из судей или зрителей. Но перед одним конкретным судьей мне хотелось бы предстать в выгодном свете. Всего лишь для того, чтобы он не думал о себе слишком много.

Из складки темнеющего пространства шагнул Правитель Восьмого Круга — надеюсь, будущий бывший правитель. Он был одет довольно традиционно, в черные облегающие штаны, сапоги и узкий длинный жилет с россыпью драгоценных камней, притягивающих взгляд. На груди болтался символ власти — ядро кроваво-красного цвета. Я присмотрелась к нему, пытаясь прочесть надпись.

«Я есть Тьма».

Позер. Демоны сами придумывали себе девизы, изощряясь каждый раз в своих отношениях с темнотой; и по этому девизу многое можно было сказать о характере и методах правителя.

Характер этого мне точно не нравился.

Восьмой шагнул к барьеру.

Я сглотнула. Скоро начнется. Мне снова стало страшно. Все вокруг просто вопило о том, насколько я ничтожна, а мой противник щерился в мою сторону, периодически исторгая ругательства, и отправлял весьма неприятные ментальные удары — такие во время суда были запрещены, но в процессе подготовки никто бы за этим не проследил.

Мнда, какая знакомая ситуация. Злой, очень злой Верховный и маленькая я.

Злее него был только Эртар.

Даже после того, как я согласилась стать обвинителем. Согласилась то я после снятия печати — а то, что я осмелилась отойти от навязанной мне роли собственности вывело его из равновесия надолго.

До окончания судебного заседания он не мог убить меня, поскольку уже заявил, как обвинителя. Но даже без всяких эмпатических способностей я понимала, насколько он сердит. Несколько дней я готовилась к заседанию именно в его замке — мне нужна была дополнительная информация по законам демонов и предыдущим судам — и каждый раз, когда я ему попадалась на пути — а происходило это довольно часто — он сверлили меня таким обвиняющим взглядом, что сердце уходило в пятки. Но он снова и снова находил меня, словно следуя моему запаху, чтобы облить презрением и злобой. Быть может, он полагал, что такая обстановка способствует изучению материалов дела и законов и отлично подготовит меня к суду?

Не знаю. Но я понимала, ради чего я отказалась от высшего знака демонского признания. Возможно, и он это поймет. Когда-нибудь.

Один раз Его Темнейшество не выдержал и, встретив меня в коридоре, схватил за плечи и пришпилил к стене, так что его полные Тьмы глаза оказались вровень с моими, а наши губы практически соприкоснулись:

— Ты ведь понимаешь, что я могу просто поцеловать тебя снова и печать будет восстановлена? — глухо прошептал демонюка. От этого интимного шепота по моему позвоночнику пробежал огонь, но я пересилила себя.

— Понимаю. Правда не знала, что Верховным приходится теперь прибегать к насилию, чтобы сделать женщину своей — я старалась говорить ровно, хотя сердце стучало как бешеное.

В глазах демона полыхнуло.

Сожжет?

Поцелует?

Но Эртар только шумно выдохнул воздух и ушел, попутно обращаясь.

Я услышала звуки разрушаемой стены.

В Суд Верховных не вызывали свидетелей; здесь не было списков доказательств, улик или оправдательных аргументов. Процесс строился много проще и много сложнее для его участников. Фактически, мы были дуэлянтами, только ранили друг друга не мечами, а словами. Суд мог длиться как бесконечно долго, так и очень быстро — самый короткий продолжался всего полторы минуты. Выигрывал не тот, за кем оставалось последнее слово. Как только обвинитель или защитник решал, что он сказал всё, что нужно, то объявлял об этом. И суд заканчивался. После этого двенадцать Верховных высказывали свое мнение.