Алина Углицкая - Любовь как преступление. Книга 1 (СИ)

Мыться было одно удовольствие. Я с удовлетворенным вздохом смывала с себя вместе с дорожной пылью все переживания и тревоги, которые еще недавно грызли мою душу. Будь что будет, в конце концов ловушка захлопнулась, с корабля путь один: либо в море, либо на Острова. Но топиться я не собиралась. Значит, за эти три недели я должна подготовиться к новой жизни, выучить все их обычаи и законы, чтобы по незнанию не попасть в просак, и попробовать найти свой клан. Не хочу, чтобы меня выставили на торги как племенную кобылу. С императором не поспоришь, а вот с родственниками можно. Вдруг мне повезет и я окажусь какой-нибудь богатой наследницей?

Следуя инструкции, я аккуратно сдавила в ладони красный шарик. Упругая оболочка лопнула и содержимое расплылось ароматной лужицей, похожей на фруктовый кисель. Жидкое мыло для волос. Какая прелесть! Если все даханни пользуются этими изумительными шариками, то любая санхейо может им только позавидовать!

Основательно вымывшись и сполоснувшись, я кинула в ванну черный шарик и с интересом наблюдала, как он завертелся волчком, создавая маленький водоворот. Вода устремилась в его середину, уровень начал быстро понижаться, пока остатки не всосались с легким всхлипом. После этого шарик схлопнулся, исчезая из глаз. Я осталась стоять в абсолютно сухой ванне. И тут в мою голову постучалась умная мысль. А полотенце?

Полотенца я не взяла… и что теперь? Скакать голой по каюте, оставляя за собой лужи воды? Похоже, другого выхода нет, если только я не собираюсь сидеть здесь, пока не высохну. Надеюсь, никому не придет в голову навестить нас сейчас.

Я осторожно отворила дверь и высунула нос. Облегченно вздохнула: Рини крепко спала, больше никого не наблюдалось.

Аккуратно, на цыпочках, я прокралась к столу и присела на корточки, вытаскивая нижний ящик, в котором лежала пара банных полотенец, тех самых, что я прихватила в дорогу на всякий случай. Кто-то из хурранов добавил еще несколько, видимо для комфорта.

Ящик застрял. Я дернула его пару раз, но все было безрезультатно. Прошипела сквозь зубы прокоятие и огляделась в поисках подручных средств.

В это время в дверь кто-то постучал.

Я ойкнула. Взгляд испуганно заметался. Что делать?!

— Эйрина Димантис? — раздался приглушенный голос дазгана с той стороны двери. — Простите за вторжение. Вы ещё не спите?

Зачем пришел? Что ему нужно?

Я дернула ящик еще раз. Бесполезно! Вскочила на ноги, схватилась за край покрывала, лежавшего на кровати, намереваясь прикрыться хотя бы им. И тут удача, похоже, отвернулась от меня. Ноги подскользнулись, разъезжаясь на мокром паркете, я заорала, взмахнув руками в тщетной попытке схватить воздух, и вдруг поняла, что сейчас

рухну во весь рост.

Удар о землю слился с громким треском. Дазган плечом высадил дверь и ворвался, размахивая своей саблей.

Рини испуганно подскочила на кровати, прижимая одеяло к груди.

А я только нервно сглотнула и покорно закрыла глаза, понимая всю глубину моего позора. Мокрая, голая и на полу. Куда уж хуже!

Хотя нет, не совсем голая. Широкое атласное покрывало скромно прикрыло мое несчастное тельце, оставив голыми ноги от самых колен. Можно надеяться, что дазган сейчас уберется и моя репутация не пострадает.

Глаза мужчины метали молнии. Взгляд обшарил каюту в поисках опасности. Широкий стол-тумба закрывал ему обзор со стороны дверей, позволяя увидеть лишь мои пятки. Темные брови дазгана изумленно взлетели вверх.

— Эйрина? — в тихом голосе бездна изумления и беспокойства. — Что здесь происходит?

Я глухо застонала. От отчаяния и боли. Моя бедная голова приложилась о пол едва поджившей раной. Так и последний разум можно растрясти, а он в моей ситуации ох как нужен!

Эйр дазган обошел вокруг стола и остолбенел, увидев мое распростертое тельце. Его взгляд споткнулся о мои ноги, замер, затем метнулся в сторону. Мужчина поспешно шагнул назад, отвернулся и хрипло выговорил:

— Вы пострадали?

— А? — в голове гудело. — Нет, ничего страшного, не беспокойтесь!

О, Двуликий, какой у меня писклявый голосок! Неужели это несчастное, побитое, мокрое существо — я?! Осталось только закрыть глаза и умереть со стыда.

— Эйрина Рувейнис, — он обернулся к Рини и смерил девочку оценивающим взглядом. Та сидела на постели и тряслась как овечий хвост. — Вы одеты?

Она нервно кивнула. Дазган заметно расслабился.

— Подойдите ко мне.

Он стоял, не шевелясь, так что кроме моих голых пяток вряд ли что видел из-под стола и, похоже, приближаться не собирался.

Рини неловко выбралась из одеяла и несмело подошла к нему, остановилась на расстоянии двух шагов и замерла, кося испуганным взглядом в мою сторону. Дазган поджал губы и недовольно нахмурился.

— Помогите эйрине Димантис, — сухо произнес он, повернулся спиной и шагнул в сторону дверей. Рини приблизилась ко мне и присела на корточки, не зная, что делать дальше. Ее губы дрожали, в расширенных глазах стояли слезы.

— Эйр Кархадан, — слабо позвала я. — А что вы хотели?

Дазган замер, его спина заметно напряглась.

— Ничего важного. Пусть ваша… компаньонка уложит вас в постель. Я пришлю судового целителя.

— Не надо! — испуганно вскрикнула я. — Зачем целитель? Со мной все хорошо.

Мужчина нервно сжал пальцы в кулак, глубоко вздохнул, выдохнул и нарочито бесстрастным тоном произнес:

— На этом корабле мои приказы не обсуждаются.

И вышел, так и не обернувшись

” “Казалось, такая красота не могла появиться случайно, здесь приложил руку великий скульптор, создавший прекрасные статуи и ожививший свое творение.

Тело каждого даханна, прежде скрытое плащом, оказалось подстать его лицу. Каждый из незнакомцев был высок, гибок и строен. Без агрессивно бугрящихся мышц, но с грацией прирожденного фехтовальщика и скрытой силой затаившегося тигра.

Идеальная военная выправка; строгий мундир черного цвета, украшенный серебрянным галуном. Не смотря на позднее время, форма абсолютно безупречна; все пуговицы застегнуты, светлые волосы забраны в низкий хвост и зачесаны волосок к волоску. На воротнике-стойке узкие лычки с непонятным значком, такой же значок нашит на правом предплечье: вписанная в голубой круг перевернутая пурпурная пирамида, а в центре серебрянный якорь. Через грудь, крест на крест, идут две широкие портупеи. У правого бедра красуется слегка изогнутая абордажная сабля с широким эфесом, у левого — кортик. Черные гладкие ножны украшены серебряной филигранью. На поясе, с двух сторон, торчат инкрустированные серебром рукоятки пистолетов. И такое чувство, будто передо мной не живые существа, а идеальные машины для убийства.

Каждый открытый участок кожи этих мужчин испускал слабое серебристое сияние, окружавшее их словно дымка. Светились лица, руки, волосы… было такое ощущение, будто их головы украшает сияющий нимб.”