Алина Углицкая - Любовь как преступление. Книга 2 (СИ)

Она замолчала, напряженно о чем-то думая.

— А потом я пришла в наш дортуар, переоделась, и нас позвали ужинать… И все, — Даная подняла на меня виноватый взгляд, — после ужина мы заступили в караул.

— И никаких странностей ты не заметила, — констатировала я неутешительный факт. Похоже, что мое так называемое расследование закончилось, не успев начаться.

— Да вроде нет…

— Эйрина, — раздался со стороны окна голос одной из охранниц, — я кое-что заметила тогда, но не придала значения, да и все остальные, наверно, тоже…

— Говори, — я повернулась к ней. Это была Илия, та самая, что всегда охраняет тыл и замыкает нашу маленькую процессию.

— Все блюда в тот день сильно переперчили. И суп, и кашу. Даже мясо во рту огнем горело. Мы все тогда выпили много воды и смеялись, что кухарки, наверное, влюбились, раз насыпали столько специй.

— Дааа, — Даная согласно закивала, — я это тоже помню. А воду нам приносили тоже с кухни, чуть подслащенную и с таким странным запахом…

— Полыни.

— Точно! От нее пахло полынью, но она не была горькой.

Теперь все смотрели на меня, а я, кажется, начала что-то понимать. Моих юмати банально отравили, или одурманили (как кому удобней). Наверняка, не просто так крутилась на кухне личная служанка Иэлениль — что еще ей было там делать, как не подсыпать какую-нибудь гадость в котел с ужином? Но это же очень опасно! Мои телохранительницы едят из одного котла с остальной дворцовой охраной, было крайне неразумно подсыпать дурман в общую посуду.

Нет, здесь явно не все так просто. Иэлениль слишком хитра для того, чтобы действовать так грубо. Если она и приказала подсыпать что-то в пищу, то должна была как-то обезопасить от этого вещества собственных гвардейцев…

Я застыла посреди комнаты, напряженно размышляя. Что-то витало рядом со мной, какая-то мысль лежала прямо на поверхности, но я никак не могла ухватить ее за хвост.

Мой взгляд бездумно скользил по комнате, ощупывая попадающиеся на пути предметы, но ни один из них не давал мне зацепки, пока… мне на глаза не попался графин с водой.

И тут меня осенило.

— Вода! — выдохнула я, стискивая руки. — Это была вода, которую вы пили. Наверняка, и в пище, и в питье было что-то, что подавило ваши способности эмпатов. Я в этом просто уверена!

— Ты думаешь… — теперь и Даная поднялась на ноги, рассеянно потирая отполированный до блеска эфес своей сабли, — что старшая даханни приложила к этому свою руку?

— Уверена. — Я даже кивнула, подтверждая свои слова. — Но вот чего я не пойму, так это, что мне делать дальше? Она что-то сделала со мной в тот вечер, пробила мою защиту и теперь я не могу сопротивляться ее давлению. Иэлениль просто использует меня, а я иду к ней, как бычок на заклание, и ничего не могу сделать! Это отвратительное чувство…

— Мы не можем ей помешать, — Даная опустила голову, признавая свое бессилие, — никто не может, только ты сама… когда пройдешь адаптацию и займешь ее место. До Аукциона осталось не так уж много дней, первые претенденты уже возвращаются. Я слышала, завтра тебя повезут в Лиссавию, принимать подношение от эйра Маллекена…

— Но тебя не будет, завтра в караул заступит Рейла.

— Возьмите и нас, не отказывайтесь, у меня очень плохое предчувствие…

Я наконец-то сбросила полотенце и влезла в сорочку из гладкого розового шелка. Волосы казались уже достаточно сухими для того, чтобы их можно было спокойно расчесать. С тех пор, как Иэлениль начала пить мои силы, волосы почему-то утратили не только прежнюю жесткость, но и перестали виться мелким бесом. Теперь они просто лежали на плечах пушистой волной.

Я уставилась на себя в зеркало, разглядывая собственное лицо, пока одна из юмати расчесывала мои волосы. Кожа, прежде достаточно смуглая, теперь поражала первозданной белизной, черты заострились, обозначились скулы, а сияние, изредка пробегавшее по моему телу, утратило свои золотые искры. Исчезла не только ментальная связь с Эйденом, исчезли все признаки моей шайенской крови. И теперь я понимала, что это сделала Иэлениль, в тот вечер, когда предстояла встреча с императором. Наверняка, таким образом она хотела скрыть мою нечистокровность.

Ну а как же иначе! Сокровище Асторгрейна должно быть безупречно, особенно, учитывая руки, в которые его отдают. Разве захотел бы великий император Амидарейна в невестки ту, в ком течет нечистая кровь? Порченную, как они тут говорят. Может быть, какой-нибудь мелкий эрзун и согласился бы на такой шанс заиметь жену, пусть и полукровку — но рожденная ею дочь не станет от этого менее ценной.

А вот императорскому дому есть из чего выбирать. И Иэлениль сделала все, для того, чтобы не упустить такого перспективного жениха.

На следующий день тихое болото под названием Саммельхор было взбудоражено известием о том, что в порту Лиссавии пришвартовался корабль, на борту которого, в железной клетке, находится враг Империи номер один — Эйден Даннахан. Никто до последнего не верил, что эйр Маллокен сможет выполнить свой Обет и пленить этого неуловимого пирата.

Саммельхор гудел, как взбудораженный улей, обсуждая эту новость. Даханни обсасывали последние сплетни, строили предположения, закатывали глаза от восторга, при мысли о предстоящем подношении.

Не успела я позавтракать, как в мои покои заявилась Иэлениль собственной персоной, в сопровождении собственного цирюльника, эйры Эсерсион и ее неизменных помощниц. Предстояла очередная экзекуция по примерке наряда.

На этот раз платье превзошло своею роскошью даже то, что я надевала на ужин с императором. Вернее, это было даже не одно платье, а целый ансамбль.

Сначала на меня одели короткую батистовую рубашку, едва прикрывающую мои бедра, и густо накрахмаленную нижнюю юбку из тафты. Затем, помощницы модистки помогли мне влезть в небесно-голубое атласное платье, чьи пышные рукава имели длинные разрезы до самых плеч и крепились на руках с помощью крошечных бантиков, усыпанных бриллиантовой пылью. Между этих бантиков кокетливо выклядывал тонкий батист нижней рубашки.

Поверх платья полагался корсаж из плотного темно-синего бархата, украшенный золотым галуном на манер мужских мундиров. Ну и последний штрих — воздушная шемизетка из роскошного кружева, похожая на те, что надевали все даханни поверх платьев, отправляясь в гости и на балы. Как сказала эйра Эсерсион, эта деталь туалета только недавно вошла в моду. Шемизетки украшали вышивкой, оборками и рюшами, расшивали драгоценными камнями и бисером, и ни одна уважающая себя даханни не вышла бы из дома, не имея такой детали на своих плечах.

Когда с одеждой было покончено, личный цирюльник старшей даханни занялся моими волосами, бормоча себе под нос: " О, Двуликий, как можно так себя запустить!" Я подчинялась молча, практически не реагируя на происходящее, потому что мысленно была уже там, в Лиссавии, где мне предстояла встреча с судьбой.