Теряя себя (СИ)

– Джил, Джиллиан Холл.

– И откуда ты здесь взялась в таком виде?

– Мне… мне нужно на Большую Арену. Вы не знаете, где это? – слегка заикаюсь от неловкости, смешанной с тревогой, когда он подходит совсем близко и, склоняясь к моей ноге, рассматривает рану. Снисходительно мотает головой, будто перед ним сидит несмышленый ребенок, содравший колени в очередной проказной игре, и встает передо мной на одно колено, опуская ящик на пол. – Что вы делаете?

– Ты ведь не собираешься путешествовать по городу с этим? Ты хотя бы понимаешь, где ты?

– Д-да, – стесняюсь его заботы и пытаюсь убрать ноги от его внимания, переставляя их в сторону.

– Незаметно. Тебе повезло, Джиллиан Холл, что “продажные” поверили в мой спектакль.

– “Продажные”?

– Да, цепные псы вампиров – люди, работающие на них за обещание вечной жизни. Они следят за порядком на улицах в дневное время, особенно когда появляется солнце. Привилегированная каста людей, предавшая свой вид, – на этих словах, пропитанных откровенной ненавистью, Итан поднимает голову, позволяя мне изучить его получше. Заметить шрам на виске и сеточку мелких морщин под глазами, выдающими его возраст – около тридцати пяти, быть может, меньше. Он смотрит на меня таким твердым и открытым взглядом, что я чувствую себя неловко, вовсе не заслуживая его доверия. Ведь получается, я тоже предала человечество, хотя бы потому что позволила себе привязаться к Господину. – Так что с тобой произошло?

– Мне нужно найти Большую Арену, – повторяю я, а Итан наматывает большой пласт бинта, смачивая его в каком-то растворе и пытаясь приложить его к моей ноге, которой я тут же дергаю, смущенно выставляя ладони и забирая у него бинт. – Я сама, ладно? – его откровенная забота пугает меня не меньше, чем рассказы про “продажных”, внимания которых я чудом избежала, благодаря ему, конечно. А еще я не могу допустить, чтобы ко мне прикасался кто-то другой, тем более совершенно незнакомый мужчина, вдруг возомнивший себя другом.

– Хорошо, сама так сама, – он тяжело выдыхает, поднимаясь на ноги, и наблюдает за моими неумелыми манипуляциями, скрещивая руки на груди и продолжая: – Зачем тебе Арена? Ты не похожа на бойца.

Постепенно грязь и присохшая местами кровь остается на салфетке, и я могу в полной мере оценить урон, нанесенный ноге. Царапина начинается почти под коленом, и заканчивается на середине голени, где порез особенно глубокий и до сих пор кровоточащий.

– Я должна найти одного человека, она сказала, что их везут туда. И что такое Большая Арена, Итан? – дую на рану, шипя сквозь сомкнутые зубы и дотягиваясь до баночки с дезинфицирующим средством. Пролитая на царапину жидкость смешивается с кровью и розовеет, стекая в мой злополучный ботинок, где и без того сыро. Воздух пропитывается стойким медицинским запахом и забивает легкие, заставляя меня поморщиться. Он настолько резкий, что мне кажется, будто глаза слезятся, а на губах оседает неприятная горечь.

– Специальное средство, сбивающее запах крови, которая может возбудить жажду у проклятых кровососов. Советую, – Итан ухмыляется, будто этот препарат его разработка, а я наконец пропитываюсь к нему симпатией, ведь он рисковал, пытаясь помочь мне и разыгрывая весь этот спектакль перед “продажными”. – Ты когда-нибудь слышала о гладиаторских боях?

– Да, конечно.

– Вот тебе и ответ на твой вопрос.

– То есть те люди в грузовиках? Они едут на Арену с целью боев?

– Не знаю, о чем ты говоришь, кто там едет, но да. Публика любит зрелища, вампиры не исключение, особенно, когда зрелища кровавые.

Застываю как каменное изваяние, обдумывая его слова и уже не обращая внимания на дискомфорт. Постепенно информация, полученная от него, складывается в логическую цепочку, и я прихожу к неутешительному выводу, что Элисон в большой опасности, и я могу не успеть.

Не успеть…

– Нет-нет-нет, Итан, мне нужно срочно найти Элисон. Мне нужно поговорить с ней, – вскакиваю с дивана, неловко вставая на пораненную ногу, которая начинает ныть и болеть, скорее от уставших мышц и бега, чем от незначительной царапины. – Нужно найти, – шепчу, словно в бреду, желая побыстрее уйти отсюда, но Итан перехватывает меня за предплечье, резко разворачивая к себе. Его пальцы сильные, его взгляд, до этого спокойный и дружелюбный, пылает злостью, и сам он становится напряженно опасным. Наверное, я поторопилась с выводами насчет его доброжелательности, ведь сейчас он без зазрения совести вторгся в мое личное пространство и проявил силу.

– Могу поспорить, ты – домашний питомец какого-нибудь богача, использующего тебя для развлечения. Иначе бы ты не была столь смелой, разгуливая по городу кровоточащей приманкой. А теперь иди, Большая Арена находится в двух кварталах от Ратуши, если тебе это о чем-нибудь говорит. Следуй на север, – он так резко отпускает меня, что я едва успеваю поймать равновесие, смотря на него большими от страха глазами и понимая резонность его заявлений. Он прав, действительно глупо ходить по улицам с открытой раной.

– Простите, у меня мало времени, – виновато шепчу я, дрожа всем телом и вновь усаживаясь на диван. Я даже на миг жалею себя, что осталась совершенно одна, в незнакомом месте, городе, мире, где опасность подстерегает на каждом углу и такие, как я, рассматриваются как отличный перекус. Чтобы скрыть нервозность, пытаюсь дотянуться до ящика, но Итан опережает меня, вновь становясь передо мной на одно колено и беря контроль над ситуацией в свои руки.

– Это ты меня прости, наверное, я напугал тебя. Но ты даже не представляешь, сколько раз я сталкивался с людьми, которые больше никогда не возвращались. А тут ты со своим опрометчивым желанием найти себе смерть, – он вновь льет это вонючее средство и тут же прикладывает бинт к ране, ловко обводя его вокруг ноги и начиная накладывать повязку. Его пальцы, иногда касающиеся моей обнаженной кожи, теплые, почти горячие, так живо отличающиеся от прохладных пальцев Господина.

– Я уже нашла ее, – слабо улыбаюсь, вспоминая о своем сердце, и прикусываю губу от боли, когда он, справившись с повязкой, делает заключительные узлы. – Спасибо, Итан.

– Быстрым шагом ты доберешься за сорок минут, указатели приведут тебя к центру, а значит, и к Ратуше. Держись оживленных улиц и больше никуда не заходи. Старайся ни с кем не разговаривать и не поднимай взгляд. Твой Хозяин полный идиот, раз отпустил тебя.

– А он и не отпускал, – отрицательно мотаю головой, проверяя тугость повязки и аккуратно вставая с дивана. Я почти согрелась, и влажное от пота платье теперь не доставляет дискомфорта, если только длинный кардиган, полы которого касаются обнаженных ног и липнут к ним.