Теряя себя (СИ)

Не знаю, как долго так сижу, как долго перемалываю нахлынувшие размышления, но прихожу в себя лишь когда Леви, даже не постучавшись, заходит в спальню и ставит на пол две сумки с моими немногочисленными вещами. Молча киваю, порываясь подойти к ним и заняться хоть чем-то, но тут же оседаю обратно, когда в проеме дверей появляется Рэми и одним лишь властным жестом приказывает Леви выйти. Руки начинают дрожать по мере того, как он молча приближается и останавливается в паре шагов от кровати, вынуждая меня задержать дыхание и со страхом заглянуть в его лицо. Оно почти непроницаемое, мне сложно прочесть его эмоции, и в наступившей тишине я ощущаю себя совершенно потерянной, пока в черных глазах не начинает пылать что-то наподобие ярости. Не огненной, нет, скорее чужой и холодной, будто бы я и есть причина всех его проблем, и он готов убить меня прямо здесь, чтобы навсегда избавиться от головной боли.

– Господин, – только и произношу я, приглушенно вскрикивая, когда он стремительно пересекает расстояние между нами и, грубо обхватив мой подбородок ладонью, склоняется к моим губам в угрожающем шепоте:

– Et que dois-je faire avec ma petite faiblesse, Jillian?****** – Его пальцы еще сильнее сжимают нижнюю челюсть, и я морщусь от боли, полностью растворяясь в его тьме, сдавившей мое трепещущее от страха сердце. Не знаю, что стало причиной его тихой ярости, но интуитивно чувствую, что в этом замешана Адель, что именно ее слова возродили в нем такие эмоции. Значит, речь действительно шла обо мне. Он смотрит на меня с колючим безразличием, слегка склоняя голову вбок, и усиливает хватку, вынуждая меня обхватить его запястье руками в попытке освободиться от плена. Напрасно, потому что я слишком слаба по сравнению с его силой. Нелепо дергаю ногами, упираясь в пол и запрокидывая голову назад, мне кажется, что стоит ему проявить хоть одно усилие, как моя челюсть треснет, и, будто понимая это, Рэми небрежно отталкивает от себя и выпрямляется, окидывая меня, такую жалкую и напуганную, ледяным взором. – Leur prouver qu’ils se trompent.

***

Эта ночь мучает меня бессонницей, тяжелыми мыслями и пугающими образами. Я вижу то Адель, истекающую кровью, то Господина, горящего в пламени, то себя, один на один с вампирами. Многие из них мне знакомы – это члены Совета и люди с самого первого приема, других же я никогда не встречала, либо предпочла не запомнить их лица, чтобы не загружать память. Они наполняют мой шаткий сон тревогой и страхом, а потом с размаху бросают в реальность, где я оказываюсь в полном одиночестве, в абсолютной темноте, только и разбавляемой слабым светом фонарей, проникающим сквозь портьеры. К утру совершенно выматываюсь и больше не стараюсь уснуть, решив разобраться с вещами и взяться наконец за себя – слишком бледное и измотанное отражение встречает меня в зеркале.

Вот только не успеваю, потому что Леви, как всегда невозмутимо правильный, приказывает спуститься вниз, в кабинет Хозяина, который ожидает меня с раннего утра. Интересно, насколько раннего? Если сейчас только шесть. По-видимому, кому-то тоже не спится.

Почему-то у самой двери в его кабинет ощущаю смутную тревогу и не тороплюсь войти, делая парочку глубоких вдохов и пытаясь унять накатывающее волнение. Бросаю вопросительный взгляд на Леви, ища в его лице ответы, но наталкиваюсь лишь на раздражающую бесстрастность, которую хочется стереть одним точным ударом. Он вообще умеет выражать эмоции? Чувствует хоть что-то, кроме своей маниакальной преданности Хозяину?

– Доброе утро, Господин, – как можно более покорным тоном произношу я, когда все же решаюсь зайти и нахожу его стоящим у окна. Высокий и статный, он заставляет меня более внимательно всмотреться в его фигуру: расправленные широкие плечи, горделивая осанка, расслабленная поза. В воздухе ощущается терпкий аромат свежесваренного кофе, и я неосознанно повожу носом, наслаждаясь его запахом. И, пока Рэми молча продолжает стоять у окна, то и дело отпивая кофе, успеваю рассмотреть комнату с утонченно классической мебелью из красного дерева. Особенно меня привлекает шахматный столик с искусно вырезанными полированными фигурами на нем. Одни тепло-бежевого цвета, другие темно-красного, они стоят напротив друг друга и готовятся к бою, следует только отдать приказ и первый ход будет сделан.

Война начнется.

– Ты так думаешь?

– Что?

– Утро… что оно доброе, – наконец, он поворачивается и встает в пол-оборота, пряча одну руку в карман брюк, а второй продолжая удерживать чашку. Несколько томительных секунд смотрит на меня, поражая своим свежим и элегантным видом: зачесанные назад волосы, гладко-выбритый подбородок, идеальный костюм, состоящий из белой рубашки и серой, металлического оттенка жилетки, подчеркивающей тонкую, на фоне плеч, талию. Становится неловко от его пронзительного взгляда, и я тут же краснею, начиная нервничать и чувствуя какой-то подвох в его фразе. Может, для кого-то оно и доброе, но только не для меня… Переминаюсь с носка на пятку, пока он рассматривает меня, а потом, едва заметно тряхнув головой, подходит к столу и с четким звоном ставит на него чашку. Все его неторопливые движения еще больше пугают, складывается ощущение, что он намеренно тянет, откладывает что-то важное на одну, вторую, третью секунду, пока я не нарушаю тишину, так некстати прочищая горло. – Знаешь, Джил, я много думал насчет тебя, наверное, ты заметила, что в последнее время я практически не уделял тебе внимания.

Вернее, вообще не уделял, полностью погрузившись в игры с Адель.

Он говорит это таким тоном, словно перед ним сидит милая собачонка, которую он не выгуливал черт знает сколько времени. Она все равно ничего не ответит, не обвинит и не возразит, лишь помахает хвостом и посмотрит на него до жути преданными глазами в ожидании того, что сейчас он накинет на нее поводок и они по обычаю пойдут гулять. У Рэми нет поводка в руках, а я не собачонка, но его слова воспринимаю как некое извинение, отгоняя прочь голос интуиции, шепчущей, что впереди меня ждет что-то страшное, что-то уродливое, что-то чужое.

– И этому есть объяснение: мне надоело с тобой нянчиться. Я уже говорил тебе, что ты ходячая проблема. Признаться, их у меня хватает, поэтому я решил избавиться хоть от одной, – При этих словах забываю вдохнуть и ошеломленно застываю, даже не смея пошевелиться. Ноги оплетает вязкий туман холода, и комната сжимается до размеров моего сердца, которое так безжалостно топчет Хозяин. Оно обливается кровью, но продолжает сопротивляться, гулким эхом отдаваясь в ушах и вынуждая меня отмереть. Растерянно моргаю, не совсем понимая, к чему он ведет и каким образом хочет от меня избавиться, и прикусываю губу, чтобы он не заметил, как она начинает подрагивать от нервного напряжения и страха. Мое учащенное дыхание мешает сосредоточиться, и я уже с трудом концентрируюсь на Рэми, который совершенно спокойно усаживается за стол и сцепляет пальцы под подбородком, с какой-то снисходительной иронией наблюдая за тем, как я пытаюсь взять себя в руки. Получается до ужаса плохо, и я опускаю голову, отказываясь верить в действительность. Это шутка, наверное. – Думаю, наилучшим вариантом будет продать тебя Юджину, по крайней мере, мне не придется тратить время и подыскивать нового Хозяина.