Дарья Лис - Борьба за будущее

— Часто зависит от того, кто тебя обратил… Если обратил Триа, то девяносто процентов, что ты станешь Триа. Десять, что Вио. Но стать Эна у тебя шансов нет. Если тебя обратил Вио, то у тебя все шансы на то, что станешь, как твой создатель — Вио. Так же большая вероятность, что ты будешь — Триа, и только где-то три процента, что ты будешь вампиром высшей категории. Но, если тебя обратил Эна, большая вероятность, что получится Триа, или Вио. Но вот Эна где-то всего лишь один — пять процентов… Как правило, Эна не обращает никого, потому что часто от Эна получаются Триа. А это позор для вампира.

— Почему? — удивилась я. — Понимаю еще, если всегда из Эна получались такие же, и тут, оп, Триа. Вот тогда, понимаю, позор.

— Мы считаем, что сильный вампир должен обратить человека в Эна. Это доказательство его силы. Но очень редко получается то, что хочется. Эна не хотят позора. Если он обратил, и не получился желаемый результат, он, конечно, остается Эна, но власть его с годами, столетиями слабеет. Это уже давно так заведено.

— Как странно. А если Вио?

— Сказали бы: "Могло быть и лучше", — пожал плечами Маркос. — Вио от Эна — это, как бастард в вашем мире.

Да уж, как все сложно. Лучше было бы, если как в фильмах — чем вампир старше, тем сильнее. Но нет — у них свои правила.

Маркос встал со стула, взял мой стакан и, подойдя к холодильнику, налил в него еще воды. Подошел ко мне и протянул стакан.

— Спасибо, — я взяла стакан с его рук.

Маркос не ответил, вернувшись на свое прежнее место возле стола.

— В фильмах и книгах так: если, вампир старше, он сильнее. У вас понимаю не так?

— Смотри, если ты — Триа, и у тебя одна способность, то даже за три сотни лет ничего не изменится. Ты так и останешься Триа…. Почти то же самое с Вио. А вот Эна может развивать свои способности, но на это уходит ни одно столетие и много сил.

— Понятно. А как понять: кем ты стал?

— Способности должны появиться в течение месяца. Появилась одна и бесполезная — Триа, три — Вио, больше трех — Эна.

— Ты, Маркос, Глава клана, значит, ты — Эна.

— Да, — кивнув головой, ответил Маркос, хотя это был не вопрос.

— И сколько у тебя способностей? — полюбопытствовала я.

— Много, — туманно ответил Маркос.

"Много, — передразнила я мысленно. — И это все? А дальше?"

— Не скажешь какие? — спросила я у Маркоса.

— Зачем это тебе? — удивленно поинтересовался он.

— Как зачем? Я хотела бы узнать.

— Не скажу, — уперся в свое Маркос.

— Ну и ладно, — решив, не настаивать на своем, посмотрела на Риша. — А ты — Вио?

— Да.

— Ты тоже не скажешь, какие у тебя способности? — без надежды спросила я.

— Скажу, — улыбнулся Ришард. — Первая способность, которая у меня появилась, — это адаптивная память. То есть я могу воспроизвести любое действие, увиденное из телевизора или наложения рук. Но это временно. Через пару часов я не смогу это сделать. Вторая — взрывание. Я ускоряю движение молекул, что приводит к взрыву любого предмета. — Риш перевел взгляд на пустой стакан в моей руке.

Через секунду он начал нагреваться, а в следующую секунду разлетелся на маленькие кусочки.

— Ай! — я дернулась и инстинктивно закрыла лицо руками, но ни одно стеклышко не поцарапало меня.

Я удивленно убрала руки и посмотрела на пол. Маленькие осколки стекла веером окружили мои ноги.

— Ты с ума сошел? — обратилась я к Ришу возмущенно, подняв голову. — А если бы осколки порезали меня?

— Ничего бы не случилось, — уверенно сказал он. — Третья — биолокация, — продолжил Ришард, не обращая внимания на мое возмущение. — Я могу определить местонахождения человека, где бы он ни был. Но для этого мне нужна кровь искомого. Хотя бы капля.

— А если ее нет?

— Тогда я не смогу его найди, — пожал плечами Ришард.

— У вас есть названия на все способности? — перевела я взгляд на Маркоса.

— Нет, — сухо ответил тот. — Названия есть только у тех способностей, которые часто повторяются. Эти названия используются и людьми. Например: эмпатия. Эмпат — это человек, чувствующий эмоции, чувства, страхи людей. Ты, наверняка, слышала это слово.

— Да, слышала, — кивнув, я зевнула.

Что это такое — опять спать хочу! А ведь проснулась совсем недавно.

— Риш, а почему я постоянно спать хочу?

— Это из-за моей крови. Она затянула твои раны и действует, как снотворное, чтобы ты набралась сил. Поэтому еще пару дней ты будешь хотеть спать, — я снова сладко зевнула.

— Аделина, иди спать, — Маркос подошел к креслу, на котором я сидела, и протянул мне руку. — Я проведу тебя в комнату.

Я посмотрела сначала на протянутую руку, размышляя принять ли помощь. Но через мгновение, встала сама, без помощи его руки.

— Спасибо, но я сама могу дойти до спальни.

Я направилась к двери, и через считанную секунду Маркос стоял передо мной, преграждая путь. Я посмотрела на него снизу вверх, подняв немного голову. Вампир спокойно смотрел на меня, а глаза его были ярко-синего цвета. Было такое чувство, что выключи свет, глаза будут светиться в темноте. Он смотрел на меня, а по рукам побежали мурашки. Но опять не от страха, а от непонятного чувства одолевавшего меня, когда мужчина был рядом.

— Мне можно пройти? — спросила я осипшем голосом, когда до меня долетел приятный мужской запах.

— Я разрешаю тебе звонить родным, — проговорил снисходительно Маркос.

Мои глаза, наверно, стали размером с блюдца от его слов. Я сделала шаг к Маркосу, и обняла его за шею, что было очень трудно, так как я доставала ему до груди. Я улыбнулась. От нахлынувших эмоций, я не понимала, что делаю.

— Спасибо, — я была рада, что, наконец-то, за эти дни, я смогу поговорить с родными.

— Но ты не должна рассказывать, где ты, с кем ты и кто мы такие, — услышала я красивый голос над ухом.

Мурашки еще быстрее побежали по телу. И тут я поняла, что только что сделала. Я не хотела размыкать руки — мне было очень приятно его обнимать, прикасаться к нему. Но мне стало стыдно и неловко за свой поступок. Я расцепила руки и отошла на шаг.

— А то ты сильно пожалеешь, — закончил Маркос.

— А кто мне поверит, если я скажу: "Помогите, я в доме вампиров! Они хотят меня убить!"? — проговорила я паническим голосом, как будто по-настоящему кому-то говорила про вампиров.

— Не утрируй, никто в этом доме не хочет тебя убить. Мы, наоборот, защищаем.

— Хорошо, — я не решилась спорить с этим заявлением. — Но, если меня спросят, когда я вернусь, что мне ответить?

— Скажи, что пока не можешь.

— А если они не поверят?

— Мне все равно: поверят или нет. Если нет, придумай, почему тебя не было и не будет еще очень долго. Это не мои проблемы, — отмахнулся от меня Маркос, открыл мне дверь и сделал жест рукой. — Проходи.