Синди Пон - Жертва

Свет обжигал глаза, но Скайбрайт не могла отвернуться. Богиня склонила голову и сказала.

— Отвернись, дитя, — если Стоун говорил ей на ухо, даже если стоял вдали, то богиня говорила внутри Скайбрайт. А потом богиня добавила. — Если будешь смотреть на него, временно лишишься зрения.

Испуганная Скайбрайт закрыла глаза, не слыша ничего, кроме своего неровного дыхания, комната пульсировала силой. Когда дрожь утихла, а белизна медленно угасла, она набралась смелости и приоткрыла один глаз.

Богиня и Стоун стояли, как и до этого, но Стоун был в поношенной тунике и грязных штанах, как у бедняков.

— Ты уже не так силен, как был, Стоун, — сказала богиня, словно выносила приговор, а ведь так и было, как поняла Скайбрайт. — Может, это научит тебя не переходить границы, фермерский мальчишка, — богиня повернулась к Скайбрайт плавным движением, ее жидкое платье растекалось от движения. Скайбрайт попятилась на четвереньках. — Теперь он уязвим для твоего яда, кроха. Делай с ним, что пожелаешь, — и на этом она испарилась из виду, как роса на солнце.

Стоун не шевелился, но тут пошатнулся. В миг Скайбрайт приняла змеиный облик. Он рухнул без грации, и она подставила хвост, чтобы он не ударился головой об пол. Она подползла к нему. Его веки трепетали, он сосредоточился на ее лице. Глаза его теперь были светлее, темно-карими, как камфоровое дерево.

— Богиня, — прошептал он.

Скайбрайт не знала, звал ли Стоун богиню связей или просто восклицал.

— Она бросила тебя, — прохрипела Скайбрайт, и его глаза закатились. Он потерял сознание.

Глава пятая:

Скайбрайт

Скайбрайт сидела со Стоуном часами. Никто больше не заходил в волшебный зал. Певчая птица запела снова, как только богиня ушла, запела о потере. О предательстве. Она знала, что это песня сердца Стоуна. Она изучала его лицо, удивленная его преображением. Был ли он теперь, как и она, чем-то средним между смертным и бессмертным?

Черты его лица смягчились, челюсть и скулы уже не были такими острыми. На щеках появились веснушки, и возле глаз раньше не было тонких линий. Она подняла его руку, ощутила мозоли на ладони. Ногти были коротко обрезаны, под ними была грязь. Его кожа стала золотистой, темной по сравнению с ее бледной кожей. Стоун придавал себе вид величавого воина из прошлого, а сам оказался фермерским мальчиком, которого по прихоти богов забрали с полей. Почему он был избран? За красоту? Или за то, какой он?

Он издал тихий стон, она склонилась ближе. Он дышал ровно, так же билось и его сердце. Он улавливала это обостренными змеиными чувствами. От него все еще пахло лесом и землей, но запах стал слабее, словно выветрившиеся духи. Она вдыхала, склонившись, наслаждаясь такой свободой, пока он был без сознания. Стоун всегда управлял всем, в том числе и их общением. Как будет теперь?

— Что ты делаешь? — прохрипел Стоун.

Ее лицо было прижато к его шее, она удивленно отпрянула.

— Ничего. Убеждалась, что ты не умер, — она скривилась от чудовищного звука своего голоса.

Он выдохнул, словно издал смешок, и скривился.

— Решила все-таки погрузить в меня клыки?

— Богиня сказала, что теперь мой яд может тебя убить, — сообщила она.

— Потому у меня так болит голова? — он скривился и снова закрыл глаза.

— Я не использовала яд…

— Почему? — он приоткрыл глаз, взглянув на нее, так напоминая мальчика, что она опешила. — Ты могла избавиться от меня.

— Я поймала твою голову, когда ты падал. Иначе она разбилась бы, как дыня.

Скайбрайт выгнула спину и прошипела:

— Я не убиваю людей для развлечения.

— Спасибо, Скайбрайт, что спасла мой череп, — он подвинул голову и понял, что она лежит на ее змеином хвосте. Стоун скользнул взглядом по изгибу ее бедра, покрытому алыми чешуйками, задержался на обнаженной груди. Он ярко покраснел, она еще таким его не видела. Он попытался встать. Ее обнаженность не вызывала у него такой реакции. — Ай! — Стоун прижал ладонь к виску. — Голова. Похоже она уже разбилась.

— Удивительно, что тебе не еще больнее.

Он согнулся, обхватил себя руками и шатался, как пьяный.

Она обвила хвост ближе к себе.

— Может, тебе нужно еще отдохнуть.

— Воды, — ответил он.

— За тобой ручей, — вода успокоилась, когда богиня ушла, и поверхность ручья поблескивала.

Он тряхнул головой, пробормотал что-то. Керамическая чашка воды появилась у его ног. Стоун выпил все, а потом вытер рот рукой.

— Я не испытывал жажды две тысячи лет, — он посмотрел на пустую чашку, вытянул руку и осмотрел себя. — Я похож на крестьянина.

— Ты вроде таким и был.

Стоун удивленно провел руками по пыльной тунике.

— Богиня, — сказал он снова и взглянул на нее. — Почему ты еще здесь?

— А куда мне идти? Выхода нет, я не знаю, как отсюда уйти. И я не могла оставить тебя.

— Не могла? — он почти улыбнулся, появились морщинки у глаз. Он отличался от Стоуна, которым был пару часов назад.

Скайбрайт фыркнула.

— Не шути так. Я не знаю обратного пути.

— Ты потрясающая в змеином облике. Ты знала?

Она не ответила. Только Стоун мог считать ее демонический облик потрясающим. Он произнес еще одно заклинание и взмахнул рукой, чтобы открыть портал. Ничего не случилось. Он попробовал еще и еще. Он выругался достаточно громко, чтобы птица возмутилась в ответ.

— Не могу призвать портал, — но он все еще пытался, произносил заклинание громко, взмахивал рукой сильнее, хмурился. — Чертовы боги, — выдохнул в конце он.

— Хватит, Стоун, — сказала она. Его злость и бессилие были горькими на ее языке. — Мы попали в ловушку?

— Нет. Пока этого не захочет богиня. А я не думаю, что она хочет, чтобы мы остались здесь, — он склонил голову. — Коснись рукой стены и прикажи ей открыться для тебя.

— Сделаем это, — прохрипела она.

Но вместо этого Стоун опустился на пол. Его отчаяние ощущалось даже физически.

— Я думала, что ты сказал богине, что исправишь это, — сказала Скайбрайт.

Его широкие плечи тряслись, на один ужасный миг она подумала, что он плачет. Но он поднял голову, и она поняла, что он смеется.

— Как? Я не могу даже сделать портал, — он смеялся на грани истерики.

Она скрестила руки, нежная кожа коснулась гладкой чешуи. Она пыталась приободрить юношу, что был полон отчаяния, сделать его снова тем уверенным, с которым она была.

— Сначала вернемся в царство смертных. С небес ты брешь не закроешь.

Его губы изогнулись, он вытер глаза.

— Так практично, — он неровно поднялся на ноги. — Ты всегда была такой практичной, Скайбрайт?

— Да, — ответила она и коснулась пальцами золотой стены, которая после исчезновения богини стала твердой. — Идем. У нас мало времени.

Стена стала водой, напомнила платье богини, а потом все четыре стены исчезли. Большие колонны поддерживали изогнутую крышу, но перед ними раскинулась Гора Небесного спокойствия. С их высокой точки казалось, что они парят в небе. Облака проносились мимо, и она будто смогла бы коснуться их, если бы поднялась на хвосте. Ручеек продолжал течь через дворец, но в зеленых садах становился шире.