Лариса Великанова - Трудный выбор. Радужная (СИ)

Я с детства боюсь пауков. Я вообще не очень люблю насекомых и всяких членистоногих. Они всегда вызывали у меня раздражение и брезгливость. Разные ползающие, летающие, жужжащие и кусающиеся. Фу, гадость. Пауки… Их я боюсь по-настоящему сильно. Даже самых маленьких и безобидных.

Мама с ними сюсюкается, говорит, что их нельзя убивать. Они приносят добрые вести, а у меня коленки трясутся при виде этих существ. Летом на даче их много. Живет даже одна большая паучиха-крестовик. Бабушка Таня зовет ее Марусей, и огорчается, когда та плетет паутину вдалеке от дома, так, дескать комаров меньше. А я, когда вижу эту Марусю, трясусь от страха и боюсь ходить по той тропинке, где висит паутина. Эти белые липкие нити я ненавижу.

Мало, кто знает, что они обладают феноменальной памятью. Пауки запоминают нелипкие места на паутине, на которые потом и наступают, чтобы самому не попасть в эту ловушку. Интересный факт, не правда ли?

С детства мне пытались привить спокойное отношение к этим насекомым. В детстве дарили всякие паукообразные игрушки, а когда стала постарше - украшения с пауками, но это вызывало у меня еще большую панику и страх. На мое второе совершеннолетие папа, решив, что у него уже достаточно двадцатиоднолетняя взрослая дочь, подарил мне шикарный кулон в виде паука на ажурной длинной золотой цепочке.

Кулон был хорош: размером с рублевую монету, из белого золота, с миниатюрным паучком, усыпанным бриллиантовой крошкой с рубиновыми глазками. Лапки витые и тоненькие и на удивление совсем не царапающиеся, а наоборот даже мягкие. Но я как представлю, что надену на себя этот кулон и он будет висеть у меня на груди, у меня мурашки по коже бегают. Так и кажется, что он сейчас зашевелит лапками и побежит. Я, конечно, поцеловала папу, сказала, что я его очень люблю, но ЭТО никогда не надену.

— Дочь, — обратился ко мне отец, и по его тону я сразу поняла, что предстоит серьезный разговор, — ты у меня уже взрослая и самостоятельная, вот и институт сама выбрала, какой захотела, а не какой мы тебе с мамой советовали. Да и все остальное в жизни ты выбираешь сама, но этот кулон тебе придется надеть и не только надеть, но и носить не снимая. Я понимаю твой страх, я много лет пытался с ним бороться, но видимо от судьбы не уйти. В общем, так, Рина, скажу прямо, не буду наматывать круги вокруг проблемы. Этот кулон непростой. И даже не просто фамильная драгоценность. Это древний артефакт, который я должен вручить тебе в день совершеннолетия, он так же является твоим оберегом и учителем.

Учителем? О чем говорит отец? Я нахмурилась, а потом мой взгляд наткнулся на брата, стоящего поодаль, и я спросила:

- А как же Родик?

- У Родиона тоже есть подобная вещица, немного другая, её он тоже получил сегодня.

- А… - я хотела спросить что-то еще, у меня оставалось множество вопросов, но отец поднял руки, призывая меня к молчанию.

- Не сегодня. Все связанное с этими артефактами я расскажу подробно завтра, а сейчас мы будем праздновать ваш день рождения, и ты, моя дорогая и любимая дочурка, оденешь этого паучка и запрячешь его подальше под платье, желательно, чтобы до времени эти украшения на вас никто не видел.

Папа крепко меня поцеловал и вышел из комнаты.

Если сказать, что я была удивлена, это ничего не сказать. Я была в шоке. Трясущимися от страха руками я взяла кулон и погладила паучка по спинке, ну чтобы меньше бояться, и вдруг почувствовала исходящее от кулона легкое тепло. Я надела кулон на шею, паучок прочно обосновался у меня между грудей. Лапки нежно касались кожи, и казалось, что паучок ими шевелит.

От ужаса я забыла, как дышать. Застыв, как изваяние, я пыталась бороться с внутренним страхом. «Он хороший, красивый, такой теплый и совсем-совсем не живой. Он же мне ничего не сделает» — пыталась убедить я себя, но помогало плохо. Паучок источал легкое тепло и нежно щекотал кожу, постепенно страх начал убывать. Появилось спокойствие и какое-то умиротворение, сознание того, что так и должно быть.

Я отмерла. Посмотрела на кулон и опять застыла. Он изменился, цепочка как будто еще вытянулась, паучок увеличился почти наполовину, прочно обосновавшись между грудей, и лишь рубиновые глазки поблескивали из ложбинки, как будто паучок внимательно на меня смотрит. Тело паучка из круглого стало вытянутым, а лапки маленькими, будто бы он их в себя втянул, а еще на концах его конечностей я заметила черные искорки, на которые раньше не обратила внимания. Да и на спинке, где была россыпь белых камней, бриллиантовая крошка стала черно-белой, как будто спинка покрыта пластинами. Еще у паучка появился рот. Маленький, едва заметный, но он был. Этот ротик меня просто добил. Я села на стул и заплакала.

Вообще-то я барышня крепкая, не в смысле фигурой, а в смысле характером. Зовут меня Арина, а брата моего Родион. Мы двойняшки. Папа с мамой очень любят Пушкина, вот так и оторвались на нас с братом. Нас с раннего детства Ариной Родионовной кличут. Не Арина и Родион, а именно Ариной Родионовной. Мы и правда почти неразлучны. Всегда вместе шкодим и что-нибудь ломаем, и попадает нам всегда вместе, не разбирая, кто был зачинщик. Пока росли в детском саду и школе, я защищала брата от девчонок, он меня от мальчишек. Нам как-то всегда вместе было очень комфортно. И в свой круг мы почти никого не пускали. У меня самой закадычной подружкой всегда был Родик. Я таскала его в студию бальных танцев, где он был моим неизменным партнером, а он меня в секцию восточных единоборств, объясняя, что не всегда сможет быть рядом, чтобы защитить.

Внешне мы совершенно разные и в тоже время очень похожие. Родик старше меня на 15 минут. Он крупнее меня, выше и крепче, как и положено мальчику. Брат огненно-рыжий, с большими темно синими глазами, в которых постоянно вспыхивают золотые искорки. Я всегда была мелкая и очень худая, пепельноволосая блондинка, с такими же темно синими с искорками глазами, как у брата. Вообще темно синие глаза достались нам от отца, а вот искорки в глазах от мамы. У мамы глаза зеленые, вокруг зрачка золотой ободок, который вспыхивает искорками и волосы рыжие, как у Родика. А вот блондинок, как и девочек, больше в нашей семье нет, одна я такая уродилась. Папа у нас брюнет. И бабушки, и дедушки у нас или рыжие, или брюнеты, даже шатены и те нигде не пробегали, а я вот пепельная блондинка. Волосы, как будто серебряные, а не белые. Бабушка Таня говорит, что это очень редкий цвет волос и очень красивый, а еще королевский. Ну это она загнула конечно, для родной бабушки внучки всегда принцессы.

Одно хорошо волосы у нас у всех красивые, густые и вьющиеся, но не сильно, а слегка, красивыми волнами. С детства Родика не могли подстричь коротко, он все время скандалил с родителями и учителями по поводу длины волос. Но так как ухаживать за волосами нас приучили с детства, от него все потихоньку отстали и сегодня у Родиона волосы были ниже плеч, ну а у меня почти до бедер. Правда я в отличие от брата всегда порывалась их обрезать и сделать короткую стрижку, но здесь уже на страже стояли родители и звучало, категорическое «Нет». Я научилась плести косу восьмью разными способами, и получаю иногда даже удовольствие от этого занятия.