Александра Апрельская - Маршал грозового мира

— Ладно, возвращаемся к «Истории», — пробормотал Хор. — «Мы проводили остаток людей, мы завершили круг, и в руках у нас оказался весь метод». Проводник разобрался со всеми своими жертвами и получил бумаги Хасдента.

— «Я получил ту силу, о какой мечтал: теперь я мог провести себя, а его запечатать в этих строках». Хотел бы я знать, что имел в виду Гиретте, говоря о силе: вряд ли он воспользовался методом Хасдента сразу же. Скорее всего, эту силу обеспечил именно собранный до конца круг. То есть он не зависит от метода убийства. То есть существует ещё что-то в этом обряде, что и помогает получить в конце что-то.

— Связь с Проводником? — предположил Хор. — Если помощник остался в живых, то вполне может быть так.

— Точности мы себе, увы, позволить не вправе, — пробормотал Маршал и вернулся к тексту. — «Правда, как провести его, я не знал, ведь он уже умер, а задействовать для этого его не хотелось. Поэтому я оставил это на усмотрение судьбы, а сам занялся запечатыванием его, в то время как он стоял позади меня и внимательно наблюдал за этим». Здесь легкая путаница из-за того, что провести не могут одного, а запечатывают другого, при том первый присутствует, и обоих их зовут «он».

— Помощник мог провести Гиретте, но обратного тот уже не допускал, — снова задумался Хор. — Интересно, почему? В чем вообще отличие по правам этих двух?

— Боюсь, — вздохнул Байонис, — что это отличие продиктовано исключительно воспаленным разумом Гиретте. Мне хотелось бы верить, что категоричность его заявлений чем-то серьезным подкреплена, но… Видишь ли, Проводник заявляет, что его помощник уже умер: возможно, тот оказался «слишком близко к смерти», то есть слишком близко к слиянию с второй сущностью. То есть Гиретте уже не воспринимал его, как полноценного человека, однако считал, что он сможет выполнять обязанности Проводника, раз уж заимел такую плотную связь.

— Видимо, да, — кивнул Хор и снова впился глазами в текст: — «И вот оно, великое запечатывание, великая формула, то наследие, которое останется от меня на вечную вечность». Наверное, тут уж точно не помогут разговоры и предположения. Либо запечатывание сохранило какую-то силу в дневнике, либо — нет, и вопрос этот не так уж для нас и важен, поскольку дневник уже уничтожен.

— А дальше начинается самое интересное. «Он начинает просыпаться по кругам. Каждый становится все шире и шире, каждый раз дается все больше и больше силы, пока наконец он не пробуждается и не дается в руки». Это объясняет неспешно разворачивающуюся деятельность Кея. Потом там ещё будет фраза про семь лет с момента «запечатывания», а это уже совершенно точно вписывается во временные рамки всех убийств.

— «Круг необходимо чертить тем самым методом, который добыли мы втроем», — подхватил Мальс. — То есть методом Хасдента. «Семеро вокруг одного. Либо в начале, либо в конце должен стоять тот, чья внутренняя сила особенно велика». Синди Хассен? Она не владела никакой силой. Значит, этот человек — в самом конце.

— «Если с него начинается, то завершается все его кровью. Если им завершается, то начинается все с его крови», — зачитал Маршал. — Здесь уже туманнее. Я понимаю, если человека убивают последним, а перед этим добывают его кровь. Но наоборот?

— Мне это не кажется странным, — пожал плечами Хор. — Не забывайте, нам сейчас противостоит человек с даром лекаря. Сохранить на неделю кровь — это не такое уж и сложное дело. «Если мал потенциал», — принялся читать дальше он, — «то потребуется семь кругов, если внутри больше энергии, то хватит и пяти или даже трех». Здесь не нам судить, но Кею, видимо, потенциала все же не хватило. «Когда чертишь круг, нужно обращать большое внимание на знаки судьбы и как можно меньше задействовать личной выгоды». Вот это мы, — он с сожалением вздохнул, — видели и, увы, не раз. «В первую очередь — справедливость. Никто из семи не должен быть вовлечен в круг просто так». Это мы тоже видели, хотя справедливость у нашего противника своеобразная.

— «Когда он снова проснется, в этом мире наконец-то наступит справедливость. Потому будет лучше, если с момента запечатывания до момента пробуждения пройдет немного времени. Самое лучшее — семь лет», — прочитал Байонис. — Вот про это я и говорил. Семь лет. Но касательно справедливости, конечно, полный бред. От того, что вылезет один дух, даже если б он существовал, мировое счастье не наступит. «Но я всего этого не увижу и на это не повлияю — я лишь встречу возле ворот тех, кого доставит к ним следующий Проводник. И тот день станет для меня самым счастливым во всей моей жизни». Это тоже малосодержательный радостный бред уверенного в своей правоте сумасшедшего.

— «И помните: легенды не лгут», — продолжил Хор. — «Легенды живут своей жизнью, пряча в себе порой самые могущественные силы этого мира. Сборники легенд — это сильнейшее оружие, которым можно победить целую армию. Кто хочет стабильности, тот должен сжечь все эти сборники. А кто хочет спасти этот мир, тот должен читать и впитывать в себя — может, найдет кого-то, кто подобен ему и кто сможет проникнуть внутрь души, стать вторым Проводником». Тоже, думаете, бред?

— Нам он явно без пользы, — кивнул Байонис. — Хотя ты можешь пойти и почитать сейчас сборник легенд — авось и найдешь оружие против Кея.

— «Я заканчиваю», — приступил к последнему абзацу Мальс. — «Последние песчинки падают вниз, жизни отмерен срок. Великое счастье — уходить, зная, что тебя проводит он. Вам всем ещё придется испытать это счастье. Вы не представляете себе, как это прекрасно, и вы будете сопротивляться. Не надо. Благодарите его за подаренную милость, склонитесь перед ним, и он подарит вам то, что есть высший смысл жизни». А вот это уже точно бред.

Текст закончился, и оба исследователя внимательно посмотрели друг на друга, понимая, что настала пора подводить итоги. Мальс прокашлялся. Поглядел на листки в руках Маршала, а потом — на самого Маршала.

— Очень запутанная вещь, — с досадой произнес Байонис. — Я сделаю тебе копию, и мы будем ещё не раз это перечитывать. Однозначных выводов я сделать не могу. Единственное, что очевидно, — это стадии болезни Гиретте и его преступлений. Дальше уже начинаются версии. Моя состоит в следующем. Хасдент и есть тот врач, который вылечил Поводника, но испугался его и начал готовить оружие, чтобы защититься, если вторая сущность проснется опять. При испытании этого оружия, вытягивания магии, изобретенного Хасдентом, и погибла Моул, а в результате взбесился Гиретте. Это то, что касается причин и следствий.

Маршал сделал паузу, обдумывая дальнейшие выводы, затем снова заговорил:

— Так называемый Проводник — это либо проявление сумасшествия, либо что-то очень серьезное, что я не могу анализировать. Помощник — обыкновенный человек, забравший себе секрет Хасдента и, думаю, действующий сейчас против нас. Слова о его смерти означают переход его в некое состояние, необходимое для полноценной поддержки Проводника. Правила круга и то, что касается его дальнейшего применения, — правда. А вот запечатление и позднейшее возвращение Проводника может быть и правдой, и ложью. С мнением об этом я ещё не определился. Пожалуй, это все. Говорить о записях Гиретте можно без конца, но вот есть ли в этом смысл?