Карен Монинг - Песнь лихорадки

— Ты что делаешь? Что если это продолжит расти? В «Капле» [17] «Капля» (англ. The Blob) — фильм ужасов 1988 года, экранизация произведения Ирвина Х. Миллгэйта, ремейк одноимённого фильма 1958 года со Стивом МакКуином в главной роли. По сюжету метеорит принес на землю страшное вещество. Жидкая плазма пожирает все на своем пути, и чем больше жертв оказывается в ее бездонных недрах, тем больше становится этот сгусток черной энергии, несущей смерть. росло, — она любила этот фильм — давным-давно, в другой жизни смотрела его с Танцором, тоннами поглощая желейный мармелад и сникерсы. Сникерсы. Как можно не любить батончик, названный в честь хорошего смешка? — Оно может поглотить нас. И кто тогда спасет Мак?

— Заткнись, — ровно ответил Бэрронс. — И полезай внутрь.

***

В аббатстве Арлингтон Джада впервые попробовала на вкус жизнь вне клетки. Для восьмилетней девочки, не знавшей ни друзей, ни свободы, аббатство показалось таким же волшебным и загадочным как Хогвартс для Гарри. Радуясь долгожданной свободе, она носилась вокруг как пьяный кролик-энерджайзер, неспособная остановиться, неспособная достаточно покушать, достаточно поговорить, достаточно увидеть, достаточно пожить. Никаких ошейников, никаких цепей, никаких решеток. Лишь одно огромное просторное пространство. Туалеты — никаких уток возле клетки. Выбирать, что есть — а не жить в страхе, что ничего не принесут. Возможность попить, когда захочется. Простые вещи. Бесценные вещи.

Поначалу она не считала важным удушающий контроль Ровены, учитывая то, какой была ее жизнь, но только до тех пор, пока не увидела, сколько вреда принесли махинации грандмистрисс, что ряды ши-видящих редеют, а не множатся, слабеют, а не обретают силу — из-за ее влияния, легких манипуляций и злобных экспериментов. Есть клетки, которые ты видишь, а есть те, которые непросто заметить, пока тебя не заманят в них сладкими обещаниями и ложью, пока ты не застрянешь, как муха на липкой ленте, в компании лишь своей поломанной невинности.

Затем появилась Мак и тоже увидела это — неизбежное разрушение их порядка, если не принять решительных мер.

Выбравшись из Зеркал, Джада сделала решительные меры одним из самых важных приоритетов.

Она принялась превращать женщин в команды тренированных бойцов с одной ясной целью — стать сильными, сосредоточенными и уверенными в своих силах воинами ради Дублина и всего мира. Она работала с каждой ши-видящей по очереди, определяя их сильные стороны и стараясь приумножить их. Она укрепила аббатство магией, которой научилась в Зеркалах. Она обнаружила, что пришлась к месту, что ей всегда есть куда вернуться — чего никогда не было раньше — место, где ее ценят и уважают. Пять с половиной лет скитаний изменили ее взгляды на многое.

Аббатство было в руинах.

— Мы отстроим заново, — она смотрела по сторонам, пока они поднимались по длинной подъездной дорожке, мимо трупов Фейри, к дымящемуся остову когда-то великой крепости. Возле переднего входа в аббатство женщины оказывали помощь раненым и оплакивали убитых. Взгляд ее задержался на кучах трупов, и руки сжались в кулаки. Она только начинала знакомиться со многими из них, тихонько радовалась каждому шагу, который они делали к превращению в могущественных воинов. И вот так запросто — их жизни оборвались. Они мертвы. Обратились в прах, будто их и не существовало, теперь их единственное будущее — стать именем, высеченным на камне, вместилищем самонадеянности, слез и запоздалых сожалений.

Она силой заставила себя отвести взгляд и посмотрела на черную дыру в саду — огромная чернильная сфера, подвешенная на синевато-сером небе — и с облегчением осознала, что стена аббатства рухнула и больше не представляет угрозы.

Бэрронс остановил Хаммер за воротами, вышел, развязал двери и надел ремень на место, затем вытащил пузырь за ногу на землю, подальше от автомобиля. Он крикнул что-то на каком-то неразборчивом языке, обращаясь к неясной фигуре, патрулировавшей стену, за которой следовали три огромных чернокожих зверя, которые прошлой ночью боролись вместе с ши-видящими.

Она много раз видела его в Честере. Когда она была моложе, он и несколько людей Риодана ухитрились заблокировать ее, несмотря на возможность переходить в режим стоп-кадра — когда Риодан допрашивал Мак. Его имя ему подходило [18] Fade — выцветающий, постепенно исчезающий, прозрачный. . Несмотря на то, что он был на добрых 4–5 дюймов выше Риодана и обладал более крепким телосложением, его легко было не заметить — в один момент он явно выделялся на фоне замшелой стены, ограждающей границы аббатства, в другой — пропал, пока не появился вновь из размазанной кляксы-тени.

— Фэйд, — сказал Бэрронс и быстро отошел с ним. Когда двое мужчин тихо заговорили, Джада навострила уши, но они говорили на незнакомом ей языке. Несколько мгновений спустя Фэйд отдал серию команд чернокожим зверям, и они набросились на пузырь, рыча и шумно чавкая.

Она не сразу поняла, что они съедают кровавую кожу с этой штуки, пытаясь освободить то, что внутри. Что же представляли из себя эти темные смертоносные звери, найденные Мак в Зеркалах, раз они могли поглотить столь опасную магию? Почему они подчиняются Фэйду? Какой язык они понимают? Что еще важнее, как она может получить над ними контроль? Прошлой ночью, когда Мак предупредила об их участии в сражении, она внимательно наблюдала за ними, оценивая — друг или враг. Как и Девятка, приведенные Мак звери могли убить Фейри — без видимого оружия. Что делало их не менее ценными, чем меч или копье.

Кстати о копье… Джада крикнула через весь луг, подзывая Энио Луну, стойкую молодую полу-француженку, полу-ливанку, которую когда-то нашла скитающейся по Дублину и возглавляющей дерзкую банду выносливых и воинственных ши-видящих. Когда стены пали, Энио и ее женщины предприняли долгую и опасную поездку в Ирландию, собирая новых членов по дороге, отыскивая то, что принадлежит им по праву, и место, которое можно назвать домом. Прирожденная воительница пробила себе дорогу в этот мир в военном танке — единственное безопасное место, которое удалось найти ее матери — в сирийском городе под тяжелым обстрелом.

Энио сделала свой первый вдох в разгар войны и там же намерена была сделать последний. Обвешанная боеприпасами, с побитым и заляпанным кровью лицом, с блестящими темными глазами, она размашистым шагом шла к ним, словно грациозная темная пантера по полю битвы. В войне она оставалась на сто процентов собранной и отданной делу, лучшей из лучших, но во всем остальном она была непредсказуемой. Война держала под контролем беспокойство Энио и ее дикость, но все же Джада сомневалась, какой она будет в мирное время. Один адреналиновый наркоман видит другого издалека.