Ксюша Ангел - Я - хищная. Возвращение к истокам

— Присягнули? Тебе?

Дэн, на удивление, не отреагировал на вопрос. Отвернулся, будто и не к нему обращались. Поэтому я ответила за него:

— Присягнули. И я бы присягнула. Потому что он смелый, справедливый и глубоко любит семью. Именно поэтому он пришел и останется. А ты… если не можешь смириться, уходи.

Последние слова царапнули горло обидой. У меня слишком мало воинов и защитниц, чтобы ими разбрасываться, но прогнать Дэна — выше моих сил. Да и не заслужил он — все время был рядом, пусть об этом его просил Барт. Сейчас Барта нет, а он все равно пришел. Оставил племя и пришел меня поддержать.

— Поля… — Голос Мирослава смягчился, на лице застыло растерянное выражение.

— Что «Поля»? У меня полный дом испуганных защитниц, и вместо того, чтобы быть с ними, я пытаюсь вас помирить! Повторюсь, нет на это времени — охотники идут. И я должна знать, кто действительно со мной.

— Я с тобой, — не раздумывая, ответил вождь альва. — А вот на счет него — не уверен. Не в курсе, каким его знаешь ты, но мальчик, которого я изгнал, одолел меня подлостью на поединке, оболгал женщину, и ее чуть жестоко не наказали за его ложь. Этот мальчик дал колдуну мою кровь. Извини, что я не могу доверять ему после этого.

Ответа он дожидаться не стал. Развернулся и вошел в дом, даже дверью хлопнуть не поленился. Входной двери скади в последнее время не везет — все так и норовят ее сломать.

Я повернулась к Дэну, а он пожал плечами.

— Что? — усмехнулся. — Все, что он сказал — правда. Я тот мальчик. На поединке играл нечестно, колдун помогал. Ну и на Еву наговорил всякого… Она поддерживала меня всегда, выгораживала, когда он гнобил. А потом замуж за него пошла. Я сильно злился и сказал, что она была не верна. Барт — единственный, кто поверил в меня после этого. Но мне было достаточно.

Я покачала головой и положила руку ему на плечо.

— Барт никогда не ошибался.

— Они твои друзья, — Дэн махнул в сторону дома, — и я пойму, если…

— Послушай! — перебила я. — Ты давно не тот мальчик. Ты — мужчина. И… спасибо, что пришел. Серьезно, Дэн, — я заглянула ему в лицо и поймала настороженный, недоверчивый взгляд. — Спасибо.

К полуночи ожидание нас вымотало. Защитницы клевали носом, ищейки и целители укрылись в подвале с детьми, Ирой и Ритой. Алла сосредоточенно смотрела в окно, наполовину спрятавшись за шторами. Филипп проверял восковые фигурки на журнальном столике у дивана, вздыхал и бросал в мою сторону осуждающие взгляды. Наверное, они предназначались не мне, а Эрику — за то, что оставил меня за главную, но Эрика не было, а я была. Его жена, вторая половинка и все такое.

Мирослав обнимал Майю и что-то шептал ей на ухо, девочка хмурилась и кивала, отвечая иногда коротко и емко. Дэн бродил по гостиной со скучающим видом.

Они с Мирославом усиленно делали вид, что не замечают друг друга. Мирослав так вообще отстранился от всех, кроме дочери, после нашего с Дэном фееричного появления в доме. Ева, которая была в тот момент в гостиной, сначала побледнела, затем прижала руки к груди, а через секунду всплеснула ими и, не обращая внимания на вождя альва, быстро подошла к нам и повисла у Дэна на шее. Дэн, по-моему, и сам не ожидал такого теплого приема, потому как растерялся и начал бормотать какие-то глупости про то, что у него курка в пыли и вообще он не умеет обниматься с женщинами.

В общем, обстановка явно накалилась и была, мягко говоря, нервной.

А потом все изменилось.

Алла обернулась и спокойно сказала, ни на кого конкретно не глядя:

— Пришли.

Охотников было много. Человек тридцать-сорок, сложно было определить из-за темноты и пелены снега. Они не таились, шли плотной стеной, изредка кое-кто из них отделялся, чтобы пнуть садовую статуэтку или колеса припаркованный у входа машин, отчего те отзывались визгами сигнализаций.

Звери они и есть звери, плевать, что с благодатью. Я почувствовала, что с силой сжимаю кулаки. Жила проснулась, откликнулась, наполняя вены кеном. И радостно, что сейчас не нужно себя сдерживать. Совсем.

— Рассредоточьтесь! — велела я и сделала шаг к двери.

Защитницы — те, которые еще оставались в гостиной — бросились врассыпную, к доверенным им точкам. Мирослав напрягся, сжал плечи Майи, к ним метнулась Ева, готовая защищать дочь ценой собственной жизни. Дэн встал по левую сторону от меня, ободрительно кивнул. Его растерянность будто рукой сняло.

Филипп побледнел и крепче сжал ритуальный клинок. На столике перед ним лежало двадцать пять ритуальных фигурок, готовых впитать ауры охотников.

Дверь протяжно скрипнула и отворилась.

Началось.

Первый вошел несмело, будто ждал, что на него тут же обрушится гора камней или кипящее масло. Он был слаб — Ганс, смотритель скади — и постоянно озирался по сторонам, а сзади его теснили соратники, выбравшие молодого охотника пушечным мясом в этой войне.

Дэн ударил без предупреждения — серым, густым мороком, и Ганс, широко распахнув глаза, гулко рухнул на паркет.

За Гансом вошли другие. Переступая через мертвого товарища, они уверенно и нагло входили в дом. Я стояла близко от входа. Слишком близко, чтобы охотники смогли удержаться от соблазна порвать мою жилу. От их щупалец осталось ощущение липкости, и меня передернуло. Но печать Арендрейта не подвела — оба смельчака тут же рухнули замертво рядом с Гансом.

Я выставила вперед ладони и ударила. Лед. Обжигающий лед в венах, отчего они горят, раздуваются, причиняя дискомфорт. Но лишь на миг. Через секунду кен овладевает мной, а не я им. Он ведет, направляет, указывает мишень, и я бью — яростно и почти всегда в яблочко.

Охотников больше, чем полсотни. Они бросаются врассыпную, уворачиваясь от ударов. Алла в углу — раскрасневшаяся, волосы растрепались, глаза горят воинственным огнем. Дэн — собранный и дикий, кривая улыбка уродует лицо, и мне на миг представляется тот мальчик, о котором говорил Мирослав — жестокий, бескомпромиссный, злой. Мирослав сегодня тоже в ударе. Он держит оборону, не подпуская врага к дочери и Еве.

Руки Майи изящными бабочками порхают в воздухе. А на кончиках пальцев оседают ауры охотников. Она несет их бережно, словно боится расплескать воду, и отдает фигуркам Филиппа. Жрец тих и мрачен и все так же сосредоточенно сжимает нож.

Меня несет. Я уже почти не замечаю, куда бью, но удары мои, как ни странно, находят цель. Охотники перекрикиваются, и я пытаюсь выделить голос того, с кем говорила по телефону. Я его не узнаю, и от досады, бью еще сильнее.

Их намного больше, чем мне казалось. Пятнадцать охотников уже лежат без движения в гостиной, а их все так же много, как и в начале.

Я горю, пылаю изнутри, внутренности плавятся от всплеска кена.

Видения приходят внезапно, и меня отбрасывает назад. Дэн успевает перехватить меня правой рукой, левой ставя перед нами защитный пасс. А потом я теряю ощущение действительности.