Александра Салиева - Сердце Ведьмы. Книга 1

Бросила осуждающий взгляд на отчима. Тот нисколько не проникся, продолжая с огромным любопытством ждать реакции архивампира.

— Оборотень собирался её инициировать, — проигнорировал укол от отчима Артур.

Моя инициация — трудный и болезненный вопрос в нашей семье. В теории любая ведьма могла получить мощный импульс для воссоздания магического резерва, позволяющего колдовать на энергетическом уровне при сильном эмоциональном потрясении. Но, поскольку я и так с детства жила в обстановке этого самого «сильного эмоционального потрясения», то так просто инициировать мой резерв не получалось до сих пор. Мы использовали кучу вариантов. Сама по собственной инициативе даже пробовала с парашютом прыгать — не помогло. В общем, я — бездарность.

— Ты уверен? — глухо переспросил Арх.

Блондин удручённо вздохнул и болезненно скривился.

— Понятно, — правильно расценил его реакцию отчим.

Мама побледнела. Она глубоко вдохнула и прикрыла глаза.

В такие моменты её лучше не трогать. Вполне могла разразиться целая буря с невероятными по масштабам разрушениями. Но я всё равно не смогла удержаться.

— Мам, да в норме всё. Честно, — подошла и обняла женщину за плечи.

Она у меня в эмоциональном плане совсем неустойчивая. Чуть что, могла ненароком ураган вызвать и не заметить даже. А теперь, когда семья Ашерро ожидала пополнение — так и вообще с каждым днём становилось только хуже.

Мама, наконец, выдохнула.

— Идём, — сухо скомандовала архимаг Де Алькарро.

Вот такая: в один момент взявшая себя в руки, внешне абсолютно спокойная и излучающая уверенность, несмотря ни на эмоции, ни на желания — моя мама и есть та, про которую оборотень сказал: «Та самая из рода Де Алькарро». Правда остальные вместо эпитетов спокойная и уверенная применяли чаще — холодная, высокомерная, расчётливая, надменная… Там ещё много чего говорили, в чём лично я никогда не находила истины.

— Да, мам, иду, — встала из-за стола и вынужденно поплелась следом за ней.

В кабинете матери во всю стену по правую сторону от входа висела картина, созданная на заказ одним известным итальянским художником. Запечатлённое на холсте полярное сияние на фоне английского интерьера смотрелось как огромное цветное пятно в розовато-лиловых и сине-зелёных оттенках.

Полотно нравилось абсолютно всем, кроме Арха. Он зачастую долго хмурился, уловив хотя бы один задумчивый мамин взгляд, адресованный нарисованному образу. Но матери было глубоко плевать на его мнение по этому поводу.

Вот и сейчас родительница, прежде чем заговорить, уселась в кресло, пристально рассматривая явление природы. Взгляд болотного цвета блуждал по картине так, будто она пыталась найти там что-то новое. Показалось даже, женщина вовсе забыла зачем мы сюда пришли… Показалось, да. У мамы вообще, в отличие от меня, память прекрасная.

— Почему не сработала защита? — она перевела на меня проницательный взгляд.

Когда архимаг Де Алькарро так смотрела, складывалось впечатление, будто прямо в душу заглядывала. Врать в таком случае становилось просто невозможно.

— Я была в клубе и не заметила кроющие амулеты, — призналась честно.

Выбора всё равно не было. Помимо вышеупомянутого фактора, следовало ещё учесть то, что если я изложу как можно подробнее, то и разобраться с этим будет намного легче.

— Он пытался тебя убить или пытался инициировать? — задала следующий вопрос уже не мама, а пытливый дознаватель.

Я же опустила взгляд в пол. Не знала, как бы помягче преподнести дальнейшее.

— Ева, — угрожающе протянула родительница.

Глаза болотного цвета потемнели почти до черноты.

Подобное бывало у неё частенько, и я вроде как должна давно свыкнуться. Но всё равно каждый раз меня пробирало до глубины уши. Словно передо мной больше не моя мама — только та её тёмная часть, которую я знать точно не хотела. Та часть, которую боялись все, без исключения. И даже Арх.

Говорят, сама Бездна прикоснулась к ней, когда однажды она смогла переступить порог смерти и вернуться обратно.

— Как далеко он зашёл? — продолжила она холодно и властно.

Если бы я и собиралась промолчать… Не смогла бы.

— Он не успел, — пробормотала себе под нос, так и не в силах взглянуть на родительницу вновь. — Артур свернул ему шею.

Одновременно с этим я побледнела от ощущения близости к истинной тьме и тут же покраснела в смущении от темы разговора. Напротив висело зеркало, так что не составило труда увидеть, как на самом деле выглядела моя персона в этот момент.

— Прошло всего ничего с момента вашего знакомства, — женщина перевела тему, отчего дискомфорта во мне лишь прибавилось. — Но ты уже испытываешь привязанность к этому архивампиру, — не спрашивала, а безоговорочно утверждала мама. — Это плохо, Ева, — неодобрительно прищурилась.

И вот что ей сказать? Права же…

— Он спас мне жизнь! — выдохнула я возмущённо. — Конечно, я благодарна ему!

Мама ответила не сразу. Внимательно смотрела на меня не меньше минуты, храня молчание, а потом неожиданно ласково улыбнулась.

— Артур — жесток, честолюбив, безжалостен, холоден и кровожаден, — последняя из рода Де Алькарро выдержала демонстративную паузу. — Он охотник, Ева. Пусть и дьявольски привлекательный, но охотник. Всегда помни об этом, дочь. Никогда не забывай, — голос звучал безжалостно, но уголки губ дрогнули, словно она сейчас заплачет.

Тут я совсем растерялась…

— Я же не собираюсь за него замуж! — воскликнула в сердцах.

— Это ты сейчас так говоришь, — невозмутимо отозвалась мама.

Щекотливая тема, которая рано или поздно возникала между детьми и их родителями, ничуть не смущала её. Даже с виду была весьма интересна.

— Да у меня даже первого поцелуя не было никогда! — выпалила на одном дыхании. — А мне, между прочим, девятнадцать! Надеюсь, ты помнишь, что в моём возрасте большинство девушек уже давно не только целованными бывают? Вот сколько было тебе самой, когда ты решила связать свою жизнь с Арханиэлиусом? И чем я хуже остальных? — кинула самый серьёзный козырь из всех, что у меня имелся.

Понадеялась, что таким образом нелицеприятный разговор закончится быстрее.

— Вот значит, как… — хмыкнула собеседница в ответ.

Неприлично напоминать женщине про возраст. Тем более, года моей матери не поддавались определённому однозначному числу. Внешне она выглядела не больше, чем на двадцать восемь, в теории ей скоро должно исполниться сорок, а по факту уже шестнадцатый век как числился. В общем, козырь оказался весьма сильным.

— Хорошо, — дополнила она односложно.

Её кулаки сжались так, что костяшки побелели. За окном в то же время зарождался небольшой шторм… Очевидно, разговор стал неприятен не только моей персоне.