Лора Вайс - Красная Шапочка для оборотня

Тишину ночного леса нарушили хлопки с громкими возгласами. Группа людей в спецовках и с ружьями в руках нагоняли огромного волка. Размером зверь превосходил все породы, какие есть. А глаза горели ярко-оранжевым светом. Но, несмотря на всю мощь и жуткий внешний вид, волк убегал от охотников. Вскоре стало ясно, животное в панике. Оно нет-нет, да останавливалось, поскуливало, смотрело по сторонам, потом снова бежало.

– Баба это! – прокричал в рацию один из группы. – Смотрите, за ней щенок мельтешит.

– Щенка тоже в расход? – подключился к разговору второй. – Или с собой? Прием!

– В расход! Он дикий. С таким потом ничего не сделаешь. Прием.

– Есть, – убрал рацию здоровяк, снял автомат с предохранителя и понесся в другую сторону от группы.

Мужик пробежал полкилометра, обогнул овраг и спрятался за широкое дерево, после чего осторожно выглянул. В метрах двадцати от него стояла та самая волчица. Она тяжело дышала, суетилась. А между лап щенок вился, дрожал весь, к матери жался.

Вдруг раздалась автоматная очередь, волчица припала к земле, затем схватила детеныша за шкирку и опять побежала. Охотник же сплюнул от досады:

– Вот надо было им все испоганить, придурки.

Пришлось бежать следом. Животное уже на последнем издыхании было, до сего момента гоняли ее охотники по лесу несколько часов кряду, подготовились они к ночной вылазке основательно. Расставили ловушки, шумовые гранаты разбросали, чтобы сбить зверя с толку.

– Слушайте, сюда, – прошептал охотник в рацию, – я у нее на хвосте, сука меня не видит и в панике не чует, поэтому как остановится, не стрелять. Я ее сам сниму. Прием.

– Инфу приняли, прием.

Волчица остановилась через минут пять, отыскала поваленное дерево, полое внутри, да загнала туда щенка, он же заскулил, хотел обратно к матери пойти, но та рыкнула на него. После собралась бежать дальше, как раздался один единственный выстрел. Зверь пошатнулся и рухнул рядом с бревном.

– Все, – поднес рацию к губам мужчина, – попалась.

– Повезло тебе, Карась, – послышался недовольный голос. – Мужики! Отбой. Карась уложил отшельницу.

– Теперь твоя очередь, – пробубнил с довольной улыбкой Карась, глядя на волчонка, который вылез из укрытия и подбежал к матери.

Щенок завыл, начал носиться вокруг нее, толкать передними лапами, за уши кусать, но все без толку. Волчица лежала с открытыми глазами и высунутым языком, а из шеи струилась кровь. Потом детеныш лег рядом с материнской головой, прижался к ней всем тельцем, лапы подобрал под себя и стих. А из глаз цвета янтаря покатились слезы точно человечьи.

Вдруг охотник наступил на ветку, та хрустнула, из-за чего волчонок навострил уши и повернулся.

– Тише, тише… бесовское отродье. Иди ко мне, я тебе колбаски дам, – достал из кармана кусок копченой колбасы.

Щенок сразу поднялся, а мужчина бросил ему колбасу. Но тот не торопился, просто смотрел на человека глазами полными страха. И охотник видел этот взгляд, понимал.

– Так даже лучше, пойдешь за своей мамашей, – медленно поднял автомат, прицелился.

И тут снова раздался хруст веток за спиной человека. Однако за этим звуком последовало грозное рычание.

Карась медленно развернулся, да так и застыл. Напротив него стоял черный волк с багровыми глазами, в холке достигал, чуть ли не полутора метров, с острых клыков текла слюна. Зверь вздергивал верхнюю губу, оголяя зубы.

– А ты откуда? – пролепетал охотник и хотел уже выстрелить, как зверь прыгнул.

Сейчас же сухая трава с листьями окрасились кровью. Зверь разодрал глотку охотнику. А через минуту рация несчастного зашипела, послышались голоса его товарищей. И вот, рацию поднял высокий голый мужчина, поднес к губам и заговорил:

– Все в порядке. Ждите на «Ягодной полянке», как и договаривались, через полчаса буду. Отбой, – после осторожно положил рацию рядом с бездыханным телом.

Волчонок же снова лег рядом с матерью, его не волновали разборки. Но тут к нему быстрым шагом подошел мужчина, схватил под живот, отчего щенок заскулил, принялся кусать спасителя за палец, за что сразу получил легонько по носу. И человек с волчонком в руках скрылся во мраке чащи.

Два месяца спустя

Чух-чух, чух-чух…. Как блаженны эти звуки, как блаженен вид из окна, когда плывут мимо провода, столбы мелькают и леса, леса, леса и снова леса, зачуханная деревенька, леса, озера… Божественно!

Яна Краснова уже сутки как наслаждается бездельем на верхней полке купе, пока относительно новый поезд дальнего следования мчит ее в направлении тишины и покоя. Еще сутки и на месте.

Тайга! Вот мечтают люди о Турциях с Египтами, а она мечтает о Тайге. А все почему? Потому что Яна не железная. Именно с такими словами она положила на стол начальника турфирмы и по совместительству будущего супруга заявление на отпуск. Ибо надоело! Надоела работа, где приходилось каждый день разбираться с довольными и недовольными клиентами, решать срочные вопросы разъяренных туристов, которых заселили в номер с видом на бассейн, а не на море, подбирать индивидуальные туры, когда нужно учесть все, словно это она сама едет в Крымский пансионат с тремя детьми. Надоел и жених своими бесконечными претензиями из разряда, не выполнишь план, не поедем по горящим путевкам в Китай. В не сезон! А точнее в сезон дождей, ведь так дешевле.

Не надо Китая, не надо всех этих «ол инклюзив». Все, Бобик сдох. И чтобы воскресить несчастного, нужна тишина и запах курятника, что располагался на заднем дворе дома тетки Тамары Николаевны. Женщина жила одна уже… в общем, слишком давно. Двух мужей умудрилась похоронить, хотя ее вины в том не было. Один пропал в лесах, пошел елочку срубить на Новый Год, в итоге ни елочки, ни самого дровосека, второй утонул в реке, нарушил в прямом смысле слова древнейшую мудрость «Не знаешь броду, не лезь в воду». Тамара Николаевна после этого зареклась в законный брак боле не вступать, а для души и тела у нее был под рукой такой же одинокий вдовец из соседнего дома.

Тетка каждый год ждала Яночку в гости, все ж своих детей не заимела, чужих на дух не переносила, а племянница единственная, родная. Но Яна в силу бешеного ритма жизни, да и вообще молодости, никак не ехала. Последний раз была у тети в гостях, когда училась на первом курсе института. Но вот, ей уже не девятнадцать, даже не двадцать . Да что там, двадцать шесть! И наконец-то, спустя семь лет она едет в деревню под красноречивым названием «Талые Петушки», что раскинулась на берегу реки Яя.