Юлия Буланова - Серебряная клетка (СИ)

Нет, были и те, кто Дану чуть ли не на руках носил. Тот же маэстро Горский не раз заступался за юную ученицу перед негативно настроенными коллегами. И даже как-то раз объяснил доведенной до слез девушке, почему к ней так предвзято относятся некоторые преподаватели.

- Ты не виновата. Просто иногда людям... неважно, мужчинам или женщинам тяжело ужиться с теми, кто не похож на них. Ты не похожа. Да и зависть тут тоже присутствует. Но не к твоему таланту. А скорее к энергичности. Далеко не у всех находятся силы просто учиться в Танийской Академии. Про факультативы и говорить нечего. Только вы с Милиным посещаете их все без исключения. Остальные едва находят в себе силы прийти на пару-тройку самых для них важных.

- Я просто не ленюсь и не жалею себя! Мне, может, тоже хочется больше отдыхать.

- Но ты можешь, сжав зубы идти вперед. Можешь стоять и гордо улыбаться, когда другие не способны стоять на ногах. Признай, многое дается тебе легче, чем другим.

- Признаю. С природными данными мне повезло. Но это ж не значит, что я меньше других работаю. А то, что у меня не получается эту беззаветную любовь, черт бы ее побрал, выражать, не от недостатка старания или врожденного дебилизма, как утверждает мадам Желис!

- Это от того, что ты еще маленькая.

- Но у меня действительно не получается любить. Вообще, не получается. Как же любовь тогда показывать? И не так, чтобы зрители видели, а, чтобы чувствовали?

- И даже Даниила любить не получается, - спросил старик, лукаво улыбнувшись.

- Дэн - особый случай. Он со мной всегда. У меня ближе никого нет. Но разве это любовь? Вот с Евой у них настоящее чувство.

- Почему?

- Ну, они целуются. Хотят друг к другу прикасаться. Ева всех к нему ревнует. Особенно меня.

- А ты? Не хочешь целоваться?

- Нет, - Диана, обхватила свои плечи руками и закусила губу, о чего вид у нее сделался крайне несчастных. - Не хочу. Мне не понравилось. Что люди, вообще, в этом находят? Я думала это какое-то волшебство будет, а вышло... глупо.

Маэстро, не сдержавшись, захохотал. И лишь через минуту, отдышавшись, ответил:

- Не все взрослеют одинаково. Но есть в развитии человека одна закономерность. Если ребенок в чем-то опережает сверстников, в чем-то он будет от них отставать. Со временем все выравнивается. Поверь старику. Тебе нужно только дорасти до любви. И ты тез труда сможешь ее выражать ее в своем танце. А пока запасись терпением и учись. Потом это тебе пригодится.

И Диана следовала этому совету со всем юным жаром на который была способна. Она отдавала себя балету без остатка, лишь изредка позволяя себе немного отдохнуть от безумного марафона, в который она превратила свое обучение в Танийской Академии.

И это приносило свои плоды. Строгое жюри сезонных смотрах неизменно удостаивало Диану Вирэн особого поощрения, что способствовало увеличению ее стипендии почти на треть - большие деньги для ребенка, который живет на полном государственном обеспечении.

А еще она была единственной ученицей академии, которая в шестнадцать лет смогла раскрутить тридцать два фуэте без помощи рук. Это и обеспечило ей очень яркую роль в традиционном концерте, который представляют студенты предпоследнего - седьмого года обучения Танийской Академии Классического балета. В балете «Ледяное сердце» партия... нет, не страдающей от любви принцессы Офелии, а чародейки Лоремины, которая и заколдовала несчастного Тианиса.

Репетировали они эту постановку почти весь год, скрупулезно оттачивая каждое движение. Это чтобы перед Высоким собранием не опозориться. Так что к маю она у всех уже печенках сидела. Еще больше будущих актеров балета убивал тот факт, что Высокое собрание - детишки от семи до десяти лет. Концерт-то благотворительный. Родители у них, конечно, персоны достаточно важные, но они сами... глупая малышня, которая в балете ничегошеньки не понимает.

Одно радовало - проходить это мероприятие будет на Столичной планете их сектора - Тьерре. В Главном зале Андорского театра. А за возможность просто ступить на историческую сцену Дана готова была сделать все, не то, что три сотни раз отрепетировать свою партию.

Из воспоминаний ее вырвал Дэн, потрепав ее по плечу:

- Что танцевать будем?

- А рассказывать больше ничего не надо? - проронила она рассеянно.

- Режиссер считает, что больше не нужно. Я ведь не только про себя ему рассказал, но и про тебя. Ты же не против?

- Нет, конечно.

- Ну, так что танцевать будем? Нам же переодеться надо будет.

- Я не знаю. Но хочется чего-нибудь посложней.

- «Ледяное сердце» не рассматривается?

- Нет.

- Даже наше па-де-де из третьего акта?

- Надоело оно мне. И мы его столько раз станцевали, что сложным оно мне уже не кажется.

- «Дон Кихот»? Нет, это слишком веселое. «Кармен»? Тоже не то. А давай «Юношу и смерть»? Только нужно стулья где-то взять.

- В подсобке должны быть. Ты пока посмотри и бегом переодеваться. Еще мне причесаться нужно. И накраситься, наверное.

- Не выдумывай. Для того, чтобы быть красивой тебе краска не нужна. Хотя... личико можешь припудрить. Но больше ничего не надо. И поторопись. Иначе опоздаешь на свою «Литературу».

- Ну, и ладно. Один раз можно прогулять. Я обожаю эту постановку!

- Знаю. А ты, Франц, готовься. Это будет нечто невероятное. Я, конечно, не молодой Рудольф Карден, но... тоже, как говорят, неплох.

И мальчишка приготовился к чуду. Ждал он его, наверное, полчаса, и ребята его не разочаровали

День у Дианы не задался с самого начала. Вместо того чтобы дать им отдохнуть и немного прийти в себя после перелета их подняли ни свет, ни зоря. Согнали в класс и заставили заниматься. Потом разрешили позавтракать и даже час отдохнуть. Далее по программе шла генеральная репетиция и подготовка к премьере.

Но все это было привычным и даже обыденным и особых эмоций не вызывало. Неприятный эпизод произошел, когда среди общего бедлама подгонки костюмов и нанесении грима разразилась ссора двух «заклятых» подружек Ирен и Евы. Они едва не подрались, споря кому же из них достанется роль Принцессы Мари на рождественской постановке «Щелкунчика». А мадам Желис с помощницей их разнимали, успокаивая тем, что решение по этому вопросу еще не принято. И, вообще, многое будет зависеть от того, как они станцуют сегодня.

Это было обидно. На глаза девушки навернулись слезы. Ее, Диану, в расчет не брали. Словно бы она им была не соперница. Хотя именно ей пять лет назад досталась роль маленькой Мари. И справилась она с ней великолепно. С тех самых пор юная балерина грезила о второй главной женской партии этого спектакля.

Но душевные терзания не отменяли того факта, что через полтора часа им нужно было выходить на сцену. А до этого нужно еще столько всего сделать. Как бы не хотелось забиться в уголок и плакать, нужно запереть боль в самом дальнем уголке своего сердца, нацепить на хорошенькое личико беззаботную улыбку и идти вперед.