Нигина Хусаинова - Третье Желание (СИ)

— Мне надоело терпеть оскорбления в свой адрес. Ты права, я наглый и самоуверенный, а вот мужланом никогда не был. Вот поэтому прямо сейчас и начну соответствовать всему тому, кем ты меня назвала... — прошептал он у самого ее уха и положил ладонь на бедро Моники. — Как там поступают мужланы?

Он говорил тихо, его дыхание обжигало щеку, а губы едва касались ее уха. Нынешнее положение, рисовало будоражащие воображение картины.

— Отпусти, — еле слышно прошептала, Моника. — Иначе...

— Иначе? — легкая улыбка скользнула по лицу Валефора, — что? Я ведь наглый мужлан. Так, кажется, ты выразилась, а мужлана не волнует желание девушки!

Последние слова он прошептал у самых губ, и Моника непроизвольно вспомнила недавний поцелуй и слова Амулия: «Вы человек. Для вас поцелуй Повелителя, будь он чуть дольше, оказался бы смертельным...».

И Моника отважилась проверить так ли это. Поцеловать Валефора было несложно. Во-первых, он этого не ожидал, а во-вторых, его рот был в паре миллиметров от ее губ.

Губы Валефора были теплыми мягкими, а вот сам поцелуй — твердый, настойчивый, решительный и властный. А руки наоборот, нежно гладили по лицу и шее. В Валефоре, словно смешались два разных человека; властный нахал и чуткий юноша. С каждой секундой, Монику одолевала слабость, наполняя тело приятной истомой. Ощущение такое, будто целый день таскала кирпичи, а теперь лежишь в любимой кроватке, укутанная мягким одеялом и постепенно отправляешься в царство Морфея.

— С ума сошла?!

Голос Валефора нагло ворвался, рассеивая эйфорию. Джинн уже не нависал над ней, а стоял, подперев косяк. И судя по лицу, был злой, как черт. Моника села на кровати и с ехидной ухмылкой ответила:

— Ну почему же сразу сошла с ума? Вовсе нет. — Она пожала плечами, — это была проверка!

— Проверка? — Валефор зло прищурился. — Какая еще проверка?

Моника встала, и с грацией кошки направилась к джинну. Когда до него остался один шаг, она положила руку себе на плечо и сладким тоном ответила:

— Ты ничего мне не сделаешь. Потому что любое твое, — она сделала неопределенный жест в воздухе, — эм, действие, приведет к моей смерти. И теперь, господин Валефор, я знаю твое слабое место, — очередная ухмылка, которой могла позавидовать даже гюрза, озарила лицо Пэриш. — Мое пребывание здесь, будет настоящей пыткой для тебя… — торжественно завершила Моника, и слегка оголила плечо.

— Merda! — выругался Валефор. Как он мог купиться на такой трюк?! Его обвела вокруг пальца, обычная человеческая девчонка двадцати пяти лет отроду. — Ведьма! — зло прошипел он. И громко хлопнув дверью, покинул спальню Моники.

Моника довольно ухмыльнулась. Теперь она заставит его отпустить ее, а не наоборот. Пэриш бросила быстрый взгляд на свое отражение. Однако она стала симпатичной. Зеленые глаза и рыжий цвет волос сделали из нее настоящую красавицу.

Моника никогда раньше не задумывалась о своей внешности, но сейчас, она нравилась самой себе. А вспомнив лицо Валефора, когда он разглядывал ее, то не удержалась от счастливой улыбки. И почему ей раньше не пришла в голову эта мысль?

***

Валефор метался по своей спальне, словно раненый зверь. Моника доведет его до ручки. И он понимал это. И как действовать теперь? Отпустить? Кажись, в этот раз он проиграл.

— Merda! — снова выругался он.

— Повелитель, что-то случилось? — поинтересовался Амулий входя. Судя по всему, всю злость Валефор выплеснул на свою спальню. Потому как целой осталась лишь люстра.

— Случилось? — Валефор рассмеялся. — Эта мерзавка сведет меня с ума! Мне нужен сосуд, а потом, — лицо джинна озарилось ядовитой ухмылкой, — мы посмотрим, кто кого еще пытать будет…

— Но вы не можете забрать сосуд у хозяина. Лишь другой человек сможет это сделать…

— Знаю, — недовольно буркнул Валефор, — именно поэтому, я сейчас ее отпущу. Уверен, этот хмырь Джастин явится по ее душу. Уж не знаю, каким способом она забрала у него сосуд, но, в общем. Ты будешь следить за ней. Моника наверняка вернется в свою квартиру. Она ведь нашла книгу и распечатала ее, потому и преобразилась из шатенки в рыжую. Короче говоря, стала истинной ведьмой. Неопытной, маленькой стервозной ведьмой, — нараспев произнес он. — Стало быть, книга в квартире. Я туда попасть не могу, а вот ты можешь.

— Вы не боитесь, что он убьет ее?

— Нет. С ее силами, он не сможет этого сделать. Инстинкт самосохранения у ведьм дай бог каждому!

***

Джастин скептически оглядывал себя в зеркало. Шея была буквально разодрана, словно на него напал тигр, а не кот. И что это на него нашло? Вроде вполне нормально себя вел, до тех пор, пока Пирсон не направился в спальню. Значит, там наверняка что-то находится. Что-то важное.

Он вернулся к дому Моники. Но в квартиру заходить не стал, остался ждать в подъезде. Джас прислонился к стене, озираясь вокруг. Мало ли, вдруг сумасшедший котяра, преследует его?

Ждать Монику долго не пришлось. Девушка, весело насвистывая, подошла к двери и собиралась открыть ее, но в затылок уперся пистолет, а до боли знакомый голос скомандовал:

— Сосуд! Верни его! Хотела сделать из меня идиота?!

— Да уже сделала! — огрызнулась она. —А что касается сосуда, забудь! Хочешь убить? Давай, вперед, только учти, есть у меня телохранитель, который явно тебя превышает в весовой категории...

— Осмелела?

— Поумнела!

Моника хоть откровенно и нарывалась на пулю в висок, но все равно напряглась. Валефора нигде не было, что очень странно. Ведь джинн должен оказаться рядом, когда ей угрожают, а тут...

— Иди в дом! — приказал Джастин.

И она пошла. Нет, Пэриш конечно могла закричать на весь дом «убивают». Но что это даст? Пуля-то уже будет выпущена.

Кот, который еще несколько секунд вальяжно развалился на диване, снова встал на дыбы и злостно зашипел.

— Что это за исчадие ада?! — спросил Джастин, тыча ей дулом между лопаток.

— Хм, — усмехнулась она, перехватив сумку на плече покрепче, — это всего лишь кот...

Но Джастин явно ей не поверил. Моника резко развернулась и ударила коленом в пах. Пока Пирсон корчился на полу, она приказала коту: — Не впускай его в спальню!

Откуда появились эти слова и почему, она разговаривала с котом, словно с человеком, Моника и сама не понимала. Просто прислушалась к себе, как ей и говорила бабушка.

Пэриш заперлась в спальне, а в гостиной творилось нечто. Слышалась ругань Джастина, грохот, шипение и еще много каких-то непонятных звуков.

— Господи! — вздохнула Моника, — что происходит? Почему именно со мной?! И где, в конце концов, этот засранец?!

Валефора нигде не наблюдалось. Она еще раз окинула спальню быстрым взглядом. Опочивальня была разгромлена, но книга оказалась на месте. Моника еще раз огляделась. Спрятать фолиант негде!