Анна Абрамова - Зима в сердце (СИ)

Секретарь закашлялся:

– Кай Генрихович, это и есть Александра Волкова, которая пришла на практику к Вам.

Кай замолчал, еще раз неверяще посмотрел на девушку, которая тихо кивала, потупив взор:

– Александра?! Волкова?! – спросил он ее.

– Здравствуйте, Кай Гедр…, Кай Гебр… – девушка смутилась и замолчала.

Потом видимо собралась с духом и выговорила:

– Это… да… я…, Саша меня зовут.

Она сняла очки и начала протирать их краем своей короткой юбки, еще больше оголяя худенькие ножки.

***

Я еле сдерживалась, чтобы не заржать в голос. Стоять в кабинете великого и всемогущего в образе скромницы и страшилы. ЫЫЫЫЫЫЫ. Круто! Весело! О, Боже, его лицо – прекрасно: эти недоумевающие глаза, это брезгливое выражение, у него явно богатая мимика, а говорят, что он спокоен как удав. Интересно, что такого наговорил ему ректор, что Босс стоит и не верит своим глазам. ОООООО! Видел бы он свое лицо!!!! Пять минут стресса для Босса! Все сейчас умру от смеха прямо тут! Такое мужественное, такое изумленное лицо. Остановись мгновенье, ты – прекрасно! Я хрюкнула, глаза наполнились слезами, от еле сдерживаемого смеха…

***

Кай, увидев трясущий подбородок и глаза полные слез, взбесился. Единственное, что всегда выводило его из себя – это женские слезы. Ни жалости, ни желания прижать к своей груди и утешить бедное существо, он никогда не испытывал, только неконтролируемую ярость:

– Вон! – тихо сказал он. – Когда приведете себя в порядок, сможете зайти. Завтра чтобы никаких гольф, никаких коротких юбок и НИКАКИХ СЛЕЗ! Что-то пойдет не так, сразу пойдете работать к папе. Все понятно? – уже гаркнул он.

Он увидел, как всхлипнув, девушка быстро кивнула головой и выбежала за дверь.

Кай схватился за трубку:

– Какого? Валера, ты слышишь, я спрашиваю какого? Кого ты мне прислал? Что за детский сад!? Ненавижу детей!

В трубку раздался испуганный, внезапно севший голос ректора:

– Ты – обещал попробовать, Кай. Кай! Ты слышишь? Не верь ей, не верь своим глазам! Будь очень осторожен!

А потом шепотом добавил так, что Кай вздрогнул:

– Она – чудовище!

И отключился. Кай так и не понял, что может быть чудовищного в маленькой забитой девочке, но дал себе слово еще раз повнимательнее присмотреться.

***

А в это время чудовище сидело на подоконнике в туалете, курила, весело болтала ногами в белых гольфах и громко ржала в трубку:

– Ааааа, Натали, ты представляешь, все прошло даже лучше, чем я предполагала. О, Боже, – простонала она, – видела бы ты его лицо. Ой, я не могу! Столько изумление и недоверия. Ахахахаха, он решил, что я от страха рыдаю, а говорили, что вывести этого ледышку из себя невозможно, да мне хватило пяти минут, чтобы он орал и топал ногами. И да, спор я выиграла, мой первый рабочий день продлился ровно семь минут сорок секунд, даже в запасе время осталось. Так что с вас причитается, дорогая! Нет, гулять не пойду! Я сегодня пою в ресторане! Да, опять! Мне нравится! Папа меня не убьет, потому что не узнает! При чем тут мой жених? Что хочу, то и творю!

Глава 4

Алекс сидела на кухне популярного ресторана и пила кофе, ожидая своего выхода. Петь она любила еще с детства, как и танцевать, но петь – больше! Папа настаивал на консерватории, но быть оперной дивой почему-то ей не хотелось, а вот петь баллады, пусть и в ресторане ей нравилось. У нее давно уже были свои поклонники, которые приходили сюда, чтобы послушать, а где-то и подпеть.

Выступления Алекс начинались где-то после часа ночи, когда все уже наелись, натанцевались, наговорились и желали теперь просто отдохнут и вспомнить о прекрасном.

Алекс тряхнула распущенными рыжими волосами, зеленые глаза загорелись в предвкушении. Теперь перед нами предстала не маленькая худенькая девочка в больших тяжелых очках. А вполне зрелая духом и телом девица, с шикарными вьющимися волосами до пояса, ярко-зелеными изумрудными глазами, редкого оттенка. Особый изумрудный оттенок глаз ей достался от мамы и Алекс прекрасно знала, как он завораживает, стоило кому-то посмотреть ей прямо в глаза. Видимо, чтобы подчеркнуть цвет глаз, и оттенить волосы она выбрала светлый сарафан цвета чайной розы, который перехватывался под грудью серебряным пояском. Сарафан мягкими складками струился в пол, создавая ощущения, что девушка парит в воздухе.

Алекс взял гитару, и вышла на сцену. Сегодня ей хотелось спеть песню Цыгановой В., зазвучали первые аккорды музыки, и взгляд ее зеленых глаз встретился с темно-синим взглядом мужчины, сидящим недалеко от сцены. «Сегодня буду петь только для него» – решила девушка, и уже не разрыва взгляда запела:

Долгие века, ищем мы любовь по свету,

А за нами пыль, да воронье.

В небе облака, на кресте рука,

Впереди любовь и кровь.

В самый трудный час, только вера греет нас,

И спасает вновь любовь.

Любовь и смерть, добро и зло,

Что свято, что грешно,

Познать нам суждено.

Любовь и смерть, добро и зло,

А выбрать нам дано одно!

Эта песня ассоциировалась у нее с одним из самых запоминающихся цветных снов, которые начались в подростковом возрасте и продолжались до сих пор. Сны были настолько реальны, что когда она просыпалась, то долго пыталась прийти в себя и сообразить, где находится.

Алекс пела и вспоминала странный сон, который был наполнен цветом и запахами. Он создавал ощущение реальности происходящего и еще навевал грусть.

Снилось ей, что она красивая молодая волчица, которая выбежала в лес, радуясь новому летнему дню. Во сне она чувствовала запахи леса, четко видела каждую травинку, и чувство восторга охватывали ее. Внезапно, со стороны леса донесся чужой, и в то же время волнующий ее запах. Запах пугал и притягивал одновременно. На душе стало тревожно. Волчица напряглась, раздумывая, надо ли бежать или все обойдется. Она скорее почувствовала, чем увидела, как на поляну вышел темный эльф, Алекс точно знала, что Темный и что эльф. Волчица прижалась брюхом к земле, стараясь слиться с окружающей ее природой.

Эльф внимательно разглядывал поляну, медленно снимая с плеча лук. Оборотни и эльфы враждовали друг с другом – это Алекс тоже знала и в тот момент очень хорошо понимала чувства волчицы. Волчица напряглась, встретив взгляд темно-синих глаз эльфа. Он натянул тетиву, волчица, рыча, отпрыгнула в сторону. Погоня была выматывающей для нее. Молодая волчица, недавно познавшая лес, постепенно уставала, бока ходили ходуном. Она бежала все медленнее и медленнее, припадая на передние ноги, подушечки которых окрасились в кровь.

Свистнула стрела и волчица упала на землю. На белой шкуре растекалось алое пятно. Последнее, что увидела Алекс во сне, это внимательный взгляд синих глаз эльфа.

Тогда Алекс проснулась вся в слезах, ощущая, как болит несуществующая рана. Она даже задрала футболку и потрогала необычной формы родинку под грудью, которая была у нее с самого рождения.