Ксюша Ангел - Хозяин видений

Вечером вернулся Барт и расспрашивал меня о наших с Дэном приключениях. Одобрительно кивал и много интересовался жизнью Егора. Похоже, ему действительно был небезразличен мальчик. Когда я дошла в рассказе до Гектора, Барт нахмурился.

— Попомни мои слова, принесет он нам бед. Если только… — И замолчал.

— Если что?

— Нужно проверить кое-какую теорию. Но пока рано загадывать. Я поставлю на тебя защиту от влечения, а лучше сделаю амулет — он бессрочный.

— Спасибо.

— Ты уже решила, что будешь делать?

Я покачала головой.

— Знаю, что нужно вернуться, но вот куда? Да и точки ставить совсем не умею.

— Хочешь поставить точки?

— А разве не этим должны заканчиваться грустные истории?

Барт пошевелил длинной палкой угли в костре. Где-то далеко жалобно вскрикнул филин.

— Для тебя все только начинается, Полина, — загадочно ответил вождь сольвейгов.

А ночью мне приснился дом. Вернее, не сам дом, а Липецк. То ли я уже вернулась, то ли не уезжала. Во сне не было воспоминаний о Кире. Сон был темный, жуткий и чем-то смахивал на фильм ужасов.

Я иду по темному коридору штаба охотников. Шаги гулко отдаются эхом в пустом здании, помещение освещено лишь льющимся из окна светом уличных фонарей.

Я знаю, куда идти. Даже понимаю, что там увижу. Это заставляет спешить, и я перехожу на бег. Бегу, не глядя под ноги, спотыкаясь и путаясь в длинной юбке.

Дверь в зал заседаний распахнута настежь. Свет выключен, но на трибуне, что в прошлый раз неприятно холодила ладони, горят свечи. Их пламя танцует, колышется, то удлиняется, то приседает, рождая в мозгу ассоциации со Средневековьем…

Но нет, не только свечи всему виной — в нескольких метрах от трибуны, привязанный за руки к перекладине, висит человек. Покрытый ушибами и порезами, ослабленный и, кажется, без сознания. Голова опущена, вены на руках вздуты, мышцы напряжены из-за натяжения веревок.

Рядом стоит охотник. Я помню его — именно от него мы с Мирославом убежали в Венген. На его лице — удовлетворение и злорадство, а в руках… О боги, это чертовы щипцы или что-то типа того!

Охотник хватает пленника за волосы и запрокидывает голову назад.

— Ну что, нравится, тварь?

Тошнота подкатывает к горлу, я зажимаю рот рукой и непроизвольно отступаю назад. Но поздно — тот, кто прячется в тени, на притаившихся у стены креслах уже заметил меня. Он встает, улыбаясь, а от его улыбки леденеют лопатки.

— Привет, Кастелла, — говорит Мишель и поворачивает голову в сторону палача и жертвы. — Хорошо, что пришла. Наказание должно быть полным.

Я невольно следую за его взглядом, наполняюсь страхом и отчаянием — чувствами, о которых давно позабыла. И словно со стороны слышу собственный стон…

Кровь на лице, кровь на полу. И моя собственная кровь гулким пульсом стучит в висках.

Он смотрит на меня, не мигая — жертва и мой палач. И этот взгляд гораздо ужаснее всех пыток на свете. И мне вдруг становится до одури страшно, что этот взгляд погаснет.

— Так нужно делать с теми, кто причиняет боль, — говорит Мишель, подходит к Владу и сжимает его подбородок. — Судить. И казнить.

Палач тем временем меняет щипцы на нож — большой, с длинным блестящим лезвием. Он скользит плавно, оставляя глубокие, ровные порезы.

Сердце гулко стучит о ребра.

Кровь стекает на пол.

Пламя танцует, превращая улыбку древнего в зловещую гримасу.

Я проснулась на полу, тяжело и порывисто дыша. Безбожно ныл ушибленный локоть. Лоб покрыла противная холодная испарина.

— Твою мать! — выругалась я и закрыла лицо ладонями.

— What's wrong? — Люсия подскочила и протянула руку, стараясь меня нащупать.

Я поймала ее ладонь и вздохнула:

— Прошлое, чтоб его…

— Уверена? — Ира присела на кровать и положила ладонь поверх моей сумки, словно я могла схватить ее и выбежать из квартиры, не попрощавшись.

— На все сто, — кивнула я. — Нельзя кормить внутренних демонов — так сказал Барт. Я ему верю. К тому же, я все еще атли, как и ты. Ты знаешь, что это значит.

— Пока ты не увидела тот сон, все было проще… — пробормотала она и отвернулась. — Боюсь, тебе будет тяжело в Липецке.

— Не будет, — уверила я. — Если боишься, поехали со мной.

— Я еще не готова драться со своими демонами. — Она убрала руку с сумки, как бы давая мне позволение уехать. — Тебя Дэн… подбросит?

— Так быстрее.

— Позвони, как только будешь на месте. Я изведусь тут.

Я улыбнулась и крепко обняла подругу.

— Меня там никто не съест, — пообещала и погладила ее по голове. — А ты здесь не балуйся без меня.

— К Евгению по пути?

— Заеду сама. Дэн не отмечается. Не уверена, что охотники вообще знают о его существовании.

Евгений — смотритель Москвы — был достаточно молод и невероятно толерантен к хищным. Авторитетом не давил, просто вел учет приезжих. Мы с Ирой отметились у него в день прибытия, он кивал и улыбался, затем позвонил Мишелю и получил подтверждение. Довольно бюрократичная система для мира, где все построено на кене.

Дэн, насколько я поняла, вообще не числился как хищный ни в одном городе ни в одной стране. Ну а что? Он одиночка, племени нет, обязательств тоже. Нет привязанностей, зато есть отличный дар. Благодаря ему Дэна не найдут. А если найдут, это будет уже совсем другая история…

Память заботливо подбросила картинку из снов, которые снились мне последние две недели — пыточная Альрика, довольное лицо Мишеля и Влад, подвешенный на перекладине. Истекающий кровью и медленно теряющий кен. Сны были один красочнее другого. Судили его за банальное питание на территории охотников. Наверняка палач Мишеля поймал на горячем.

Тут же проснулась навязчивая тревога за Андрея. Ведь именно он был смотрителем атли и должен был сообщать Мишелю об их проступках. Уверена, Андрей не стал бы сдавать Влада. Несмотря на странное положение вещей, сложившееся после войны, Андрей не мог настолько пропитаться цинизмом. А это значит, он тоже в опасности. Его могут судить за содействие хищным, подобное преступление, насколько я знаю, каралось жестоко. Смертью. Этого я точно не могла допустить.

Глебу я позвонила на следующий день после видения. Чтобы убедиться, что действительно видела будущее, а не настоящее, и Влада еще не казнили.

В тот же день вернулась в Москву. С сольвейгами прощалась и слезно обещала вернуться. Хотя бы погостить. Люсия подарила мне несколько пакетиков с травами. Успокоительный отвар, сбор от простуды и, как она шепнула мне на ухо, то самое средство, аналогов которого еще не придумали в медицине для хищных. Противозачаточное. Дающее стопроцентный результат.

Я покачала головой и закатила глаза, но она настойчиво сунула мне пакетик в руку и серьезно сказала: