Алина Борисова - Опекун для юной девы

— В восемьдесят третьей школе, — «порадовала» его дева. — И нет, у нас не так. Нам, знаешь ли, кураторы по штату не положены.

Она чуть усмехалась, бравируя своей юностью. А он мысленно стонал, давясь всеми еще не рассказанными студенческими байками. Твою ж мать! Докатился! Уже с детьми тусуется… И пусть он в очках, в образе, но он же даже не заметил! Даже внимания не обратил! Да, он Анюте подбирал компанию, и, зрительно сравнивая ее и их, решил — подойдут, возраст где-то тот же. И даже мысль не щелкнула: «тот же — это тоже дети, не подходят, ему — никак».

Впрочем, чуть успокоился он, внимательно скользя взглядом по лицам присутствующих, «детьми» здесь были разве что две юных девы — голубоглазая Лика «из восемьдесят третьей школы» и серьезная, молчаливая Катя, надо полагать, оттуда же. Остальные рубеж совершеннолетия перешагнули и, за минимальным исключением, действительно были студентами. Вон Веня даже оказался студентом того самого политеха, и теперь активно интересовался его факультетом, курсом, отношением к общим знакомым.

Он отвечал «легко и охотно», при этом цепко контролируя всю компанию, чтоб некоторые слова в беседе не прозвучали, чтоб вот даже мыслей их произносить не возникло. Девочек, правда, щадил, оставляя их сознание в неприкосновенности, надеясь, что сможет вовремя прервать нить беседы и так. Анюте нужны здесь друзья, ей нужно как-то входить в этот мир, с чего-то начать, и разговоры со сверстниками ей полезны…

Не все! — понял он уже несколько минут спустя, слушая, как Лика увлеченно тараторит его ребенку:

— Я тут на днях такой роман прочла — ах! Просто мечта! Там молодой вампир влюбился в деву прямо на Горе, во время праздника Перехода…

— У вас тоже в моде романы про вампиров? — Аня почему-то обрадовалась. И Аршез не стал обрывать беседу, слушая дальше. — А у меня подружка была, она кроме вампирских романов вообще, по-моему, ничего не читала. Сама вечно ходила вся в черном, всякие крестики-гробики коллекционировала, мышей летучих на всех тетрадках рисовала… Что? — непонимающе взглянула она на столь же удивленные лица собеседников.

— Да так, — пожала плечами Катя. — Начала про вампиров, закончила мышами. Ты всегда такая логичная?

— А в черном твоя подружка почему ходила? — не смолчала и Лика. — Такая страшная была, что даже сомнений не возникало — ни один вампир в жизни не влюбится?

— Но… — Аня даже растерялась. — У нас летучие мыши вроде как символами вампиров являются. У вас разве нет? И черный цвет. Вампиры же порождения ночи, им тьма бли…

— Чего они порождения??? — в голосе парня безмерное удивление практически мешалось с негодованием.

— Да что ты хочешь от девочки из приграничья? — Аршез примирительно-пренебрежительно дернул плечом, посылая поборнику справедливости приказ заткнуться. — Ты б видел, из какой глуши она к нам приехала. Из этого их, с позволения сказать, города до нормальных цивилизованных мест десять суток на собаках добираться нужно. А горы — вон они, из окна видать. А за горами сам знаешь, кто обитает. Так что не удивительно, что у них там поклонение вампирам Адской Бездны махровым цветом цветет и прочие мракобесия, — он ласково обнял свою Анюту, глядящую на него с обидой и явно собирающуюся возмутиться. — Ничего, с годами воспитаем, — нагнулся и поцеловал ее в щеку. Вот да, при всех. И она смутилась, сбившись с мысли, а он, воспользовавшись паузой, раскланялся. Было очень приятно… Но нам пора… Дела, заботы…

— Ну и зачем? — она косилась на него с укоризной, обиженно топая прочь от озера по извилистой тропке. — Так вот надо было выставлять меня круглой дурой из дикого леса? И я, между прочим, не из глуши. Я в нормальном городе выросла, на всю страну известном. Это у вас здесь глушь и мракобесие. Отгородились от целого мира и врете, что кроме вас и мира-то нет.

— А-ань, — протянул он миролюбиво, — я выдуманный город в виду имел, в котором ты и не была ни разу.

Молчит, упорно топая дальше.

— Здесь в ходу совсем другие мифы, ребенок. Слова похожи, а значения у них иные совсем. Того, что ты там наговорила, по-другому и не объяснить было. Ты ж видела, ты их шокировала буквально. Парень так и вовсе на скандал нарывался, не будь ты девой, и до драки бы дошло.

— Из-за чего, из-за дурацких вампиров? — она даже остановилась и обернулась изумленно.

— Угу, вот именно за подобное выражение мне точно придется за тебя, как пацаненку, драться.

— Да ладно, снимешь очки да скажешь «ай-ай-ай», драться всем и расхочется, — пренебрежительно фыркнула девочка. Драки из-за литературных героев — да уж, приехали. Ну и кто тут дикарь?

— Да куда ж я их сниму, там детей полпляжа, — Аршеза предложенный вариант не устроил.

— И? — она смотрела все более недоуменно. — Дети-то тут при чем? Я ж тебе не трусы снять предложила.

И тут же покраснела, сообразив, что именно ляпнула.

— Аура, малыш, — вздохнув, признался он. — Для детей не слишком полезна.

— А я… — ей вспомнился весь этот крутеж с ее совершеннолетием, и то, что он говорил, что на улице бы не подошел. — Ты мне поэтому велел витамины пить?

— Да, — не стал отказываться он. — Ты не бойся, это не так критично: ты взрослая уже почти и индивидуальные показатели у тебя… просто сказочные.

— Индивидуальные показатели чего? — она и не боялась. До тех пор, пока он не начал уговаривать ее этого не делать. «Да ты посмотри, какие уникальные характеристики… да для ее возраста…» — раздался в памяти отвратительный голос развозившего их пилота.

— Способности твоего организма сопротивляться вредному излучению моей ауры.

— Они что, растут с годами?

— Как и весь организм — только в детстве да юности. Но у тебя они уже сейчас выше, чем у абсолютного большинства взрослых в нашей стране. Не смогу тебе сказать, в чем причина. Возможно — это твои индивидуальные особенности, возможно у людей из-за гор этот показатель вообще значительно выше. Века тесного сосуществования в границах Сибирии иммунитет наших людей могли существенно подорвать… В любом случае, у тебя он безопасно высок, а детей ко мне в дом не води, — подытожил Аршез не слишком приятный разговор. И перевел на банальное, — есть хочешь?

— Ага. Но не сильно, можно пока не переживать, — улыбнулась она, осознав, что будет ведь переживать. И как-то на задний план ушли и нелепые разборки о различиях в фольклоре, и вредоносность его таинственной ауры, ей, впрочем, ничем не грозящая. Он — ее Аршез, ее Артемка — волнуется из-за того, что она голодная. И даже готов драться за нее со всякими местными дураками. Хоть и считает это пацанством.

Ужин она готовила сама. Он предлагал в кафе, но она отказалась. Все же первый раз на своей собственной кухне. Хотелось обновить. Хотелось попробовать. Хотелось почувствовать себя настоящей хозяйкой их уютного дома. Хотелось показать ему, что она не маленькая, не беспомощная, и уж с чем — с чем, а с приготовлением пищи справляется прекрасно. Ну и, кроме того, она просто любила готовить.