Алина Борисова - Опекун для юной девы

— Простите, — смутилась девочка. — Мы случайно. Мы не хотели. Это ведь разгладится?

— Вряд ли. Идите в дом, я вас догоню, — он надел очки, вновь пряча свои невероятные зеленые глаза, словно вобравшие в себя всю зелень этого сада.

— Простите, — еще раз прошептала девочка, проходя мимо.

Он не ответил, лишь чуть отступил назад, уступая дорогу. Затем подошел к поврежденному дереву вплотную. Вновь снял очки, пристально разглядывая оставленные на стволе отпечатки.

Аршез лишь скривился мысленно, да поспешил вывести свою деву из зоны действия кураторской ауры. Древний, что с него взять? Тот, кто ценит человеческую жизнь дешевле срезанного цветка. Удивляться ли, что какое-то дерево ему важнее тех, кого он вызвал к себе на ковер? Явиться вовремя не соизволил, приветствие опустил, теперь будет с деревом демонстративно обниматься, чтоб подчеркнуть, как сильно они его испортили.

Аня оглянулась. Ринат поднял руку, словно хотел потрогать след их ладоней, оставшийся на стволе. Но так и не решился, замер. И только рука дрожала.

Они наконец ушли. А он все так же стоял, не в силах осознать, поверить, справиться с нахлынувшими внезапно эмоциями. Стоял и плакал, впервые за сотни лет. Слезы катились из глаз, а он уже просто не помнил, что нужно сделать, чтоб это остановить.

Он все-таки дожил до этого дня. Давно уже не верил, но… все-таки дожил. А значит, все было не зря, все эти годы, свившиеся в мрачный клубок столетий, были не напрасны. Он сумел воссоздать Древо. Не образ, не подобие, как он думал долгие годы. Настоящее, живое Древо. Просто спящее. До поры. До этой самой минуты.

Он стоял и слушал, как бьется сердце дерева, разбуженного человеческой девой. Сумевшей стать проводником. Сумевшей соединить душу этого мальчика, рожденного без корней, и средоточие души этого мира.

К чему это приведет? Чем это обернется — для мальчика, для девочки, для мира? Он не знал. Но чувствовал, что теперь у его народа появился хотя бы мизерный шанс выжить.

Он вышел к своим гостям минут через пятнадцать. Спокойный, уверенный, невозмутимый. В черных очках, защищающих юную человеческую деву от воздействия его ауры.

Они стояли возле окна, разглядывая что-то на улице. Мальчик чуть приобнимал девочку за плечи и о чем-то говорил, словно пытаясь успокоить. На самом деле — пытался успокоиться сам. Он очень нервничал, хоть и пытался это экранировать. И не испытывал к хозяину дома ни проблеска положительных эмоций.

Кровавый ребенок, что еще от него можно ждать? Они умеют лишь ненавидеть. Свою древнюю прародину, за то, что никогда ее не видели. Своих предков, за то, что те сумели подарить своим детям лишь кровь и смерть. Их обычаи, ставшие бессмысленными в новом мире… Вот только девочку мальчик любил очень искренне. Девочку, которая должна была стать ему просто игрушкой, просто едой. А он любил. Как равную, как пару. Иначе Древо не услышало бы их, не отозвалось на биение их сердец. Не дало бы ответ.

Которого никто из этих детей просто не понял…

— Я прошу прощения за задержку, — объявил Риниеритин о своем присутствии. Они обернулись. — Давайте поднимемся наверх, там будет удобнее, — он указал на лестницу, приглашая следовать за собой.

— Ваше дерево… оно ведь не сильно пострадало? — неуверенно спросила у него Аня, поднимаясь по ступенькам.

— Сильно. Вы пробили ему энергетический контур. Оно теперь не сможет полноценно развиваться без специальной подпитки.

— Простите, — расстроилась девочка.

— Попробую.

Мальчик молчал. Но по идущим от него эмоциям было в принципе понятно, что все сады Древних вместе со всеми принадлежащими им деревьями он с удовольствием закатал бы в асфальт. А, возможно, и Древних поместил бы туда же.

— Анна, я подготовил для тебя книги, — произнес хозяин дома, открывая дверь в небольшую гостиную. — Хочу, чтобы ты просмотрела их, пока мы с Аршезаридором будем беседовать. Потом у меня будут вопросы уже к тебе.

Аня послушно вошла, направляясь к столу, где лежало несколько книжных стопок.

— Я хотел бы взглянуть, — Аршез дернулся следом.

— Так нравится быть надсмотрщиком? — Риниеритин удержал его за локоть. — Можно быстро войти во вкус. И вот она уже книгу с полки без твоего ободрения взять не имеет права… Это твой идеал взаимоотношений?

Аня обернулась, внимательно глядя на Ара и ожидая его ответа. Ему осталось лишь отступить.

— Я скоро вернусь. Не скучай, — улыбнулся он своей деве и позволил Верховному увести себя в кабинет.

— Присаживайся, — устроившись в любимом кресле и сняв ненужные пока очки, Риньер кивнул на соседнее. Чуть помолчал, собираясь с мыслями. Увиденное в саду заставляло значительно корректировать предстоящую беседу. И ставить немного иные акценты, нежели он изначально планировал. Раньше его интересовала лишь дева. Теперь ему, прежде всего, хотелось понять этого мальчика. Впервые с тех пор, как их народ поделился на Древних и Новых, ему захотелось понять кого-то из тех, кого он всегда относил к потерянному поколению. Быть может, он ошибался, и потеряли они не всех? Или не навсегда?

— В контракте, который ты подписал с этой девочкой, есть фраза: «передаю свою жизнь и право распоряжаться ею Избравшему меня вампиру», — негромко начал он, не сводя глаз со своего гостя. — Объясни мне, пожалуйста, что она для тебя значит.

— Что я в ответе за жизнь моей девы, — Аршез прямо взглянул в глаза Верховного. — «И хрен я тебе что передам», — добавил мысленно, стараясь не слишком фонить негативом.

— Поясни, — не удовлетворился его словами Древний. — Это общая фраза. Что именно ты имеешь в виду?

— Что я обязан беречь и заботиться. Должен сделать ее жизнь…

— Беречь и заботиться, — не дослушал куратор. — Любопытно. Тогда объясни мне, почему ты убил вчера ту деву, Милану Ситникову?

— Я не убивал, — он старается говорить ровно. — Это был несчастный случай. Редкая форма аллергии.

— Да, я прочел отчет. Кстати, экспертная комиссия тебя оправдала, решение тебе должны были уже прислать.

Удивил. Аршез ожидал, что с решением этого вопроса будут тянуть до последнего, то есть, пока Верховный не получит желаемое, а тут…

— Вопрос был несколько об ином, — продолжил меж тем хозяин кабинета. — Мне бы очень хотелось узнать, почему в тот момент, когда девочка, о которой ты обещал заботиться, бежала куда-то в ночь, не помня себя от ужаса и готовая не то, что в вагон на ходу запрыгнуть — под поезд броситься, ты был занят тем, что убивал кого-то еще?

Аршез побелел. Леденея, цепенея… Хотел ответить и не смог. Попытался снова. Слова не шли, он так и сидел, беспомощно открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. Не было оправданий. Тому, что он сделал, оправданий не было.