Алина Борисова - Опекун для юной девы

Углубиться в чтение не удалось — распахнулась дверь, и в комнату буквально ворвался Аршез. В мгновение ока преодолел разделяющее их расстояние, подхватил на руки и закружил, обдавая волной какого-то запредельного, вселенского счастья. Ее туфли слетели, не выдержав такого напора, но ни он, ни она этого даже не заметили.

— Ар? Ар, ты чего? — спрашивала, уже смеясь: его эмоции пьянили, завораживали, захлестывали. Бесконечное облегчение и безграничная радость. Его, да, она понимала. Но им навстречу поднимались ее облегчение и ее радость, ведь если он так рад, значит, все его страхи не сбылись, и Ринат — хороший, и все у них теперь хорошо будет.

— Все хорошо, Анечка, все хорошо, — практически дословно вторил он ее мыслям. — Ты будешь жить! Ты будешь жить, родная, будешь учиться, получишь гражданство! Все, что я тебе обещал, и даже больше! Все будет, ребенок, слышишь? Будем жить — долго-долго-долго… — Опустил наконец на пол, взял лицо в ладони, долго всматривался в глаза. Потом не удержался, поцеловал — в лоб, в глаза, в щеки. Нежно коснулся губами губ. Тут же отстранился, побоявшись смутить или спугнуть. Ни того, ни другого сейчас совершенно не хотелось, он только-только сумел вернуть ее доверие, да и то непонятно, до конца ли. Просто прижал ее к себе, щекой к груди, и все гладил кончиками пальцев ее короткие, мягкие волосы.

Она молчала, просто прижимаясь к нему, обнимая его обеими руками. Просто впитывая его облегчение, и бесконечно выдыхая вместе с ним. Все хорошо. Но как же он, оказывается, волновался! Она и половины не сумела почувствовать.

Риньер остался в дверях, желая еще раз взглянуть на эту пару со стороны. Разглядеть повнимательнее, что за энергетическая взаимосвязь образовалась между ними, разобрать подробнее рисунок переплетений. То, что плетение нелинейно, он заметил еще в саду, но там вмешивались потоки, идущие от Древа, а сейчас… Он напрягал глаза, пытаясь разглядеть сквозь ограничивающие зрение очки. Тончайшие, словно паутинки, нити… Надо же, а он и не думал, что у мальчика этот блок вообще сформирован, полагал, у Новых он отмер, как атавизм. Да и в кабинете, сколько ни рассматривал он Аршеза, ничего необычного в его ауре заметить не удалось. А рядом с девочкой, значит… Очки мешали. Хотелось снять, и не напрягать глаза, пробиваясь сквозь защиту стекол. Рассмотреть детали. Аура девочки реагировала на взаимодействие очень странно. Она не истончалась, развеиваясь под гнетом более сильной вампирской. Соприкасаясь с аурой мальчика она вплеталась в нее, чуть меняя при этом свою структуру, усиливая, преображая… Да, вот здесь идет внешняя подпитка, но она свежая, а диффузия пошла давно…

— Давайте, все же, присядем, — он решительно вошел в гостиную, подавив в себе исследовательскую жилку. Сначала дело.

Опустился в кресло, с неудовольствием глядя, как мальчишка садится в свое и устраивает девочку на коленях.

— Здесь хватает мебели, Аршез, — неодобрительно покачал головой.

Аня смутилась и попыталась вырваться. Мальчишка полыхнул неудовольствием, но девочку отпустил. Она подобрала свои упавшие туфельки, надела, сразу становясь выше на добрый десяток сантиметров. И даже… солиднее как-то. Уже не перепуганная девочка-подросток, но взрослая дева, готовая к серьезному разговору. Или это присутствие мальчика действует на нее столь умиротворяюще? Аня села в свободное кресло. Несколько нервно расправила складки своего платья, опустила руки на подлокотники… Не выдержала, все же сцепила ладони на коленях.

— Анна, ты просмотрела мои книги?

— Да, — кивнула девочка.

А Аршез тут же бросил хищный взгляд на столик. Недоуменно нахмурился, разглядев учебники, поднял глаза на хозяина кабинета. Тот с самого начала планировал говорить с Аней… о школе?

Риньер позволил себе усмехнуться краешком губ. Что мальчишка рассчитывал здесь найти? Книгу о вкусном и здоровом сексе?

— И что думаешь по поводу увиденного? — продолжил куратор беседу с девочкой.

Аня чуть пожала плечами, смущаясь.

— Мне жаль, что я не познакомилась с этими книгами раньше… По крайней мере, с частью из них. Тогда я, наверное, наделала бы чуть меньше ошибок.

— Или чуть больше, — не согласился Аршез. — Ты просто представь, что я вывалил эти книги перед тобой в первый же вечер. Вспомни свои чувства в тот день, свои мысли. Страх перед неизвестностью, ужас от того, что осталась совсем одна, паника от непонимания происходящего…

— Нет, в первый… — Аня зябко передернула плечами, — в первый, наверно, не стоило, тут ты прав, — удивительно, как легко она забыла свое состояние в тот день. Впрочем, еще сегодня утром ей было не лучше. А уж в тот миг, когда она узнала, что кругом вампиры… Нет, в тот миг, когда она узнала, что Аршез — вампир, когда испугалась, что навсегда потеряла его, вернее — что его настоящего она и не знала никогда, вот что было для нее самым страшным!

— Я понимаю, что книги о вампирах заинтересовали тебя в первую очередь, — спокойно продолжил Верховный. — И я рад, что ты сознаешь, что прочесть их надо.

Аня кивает, соглашаясь. Она прочтет, это не проблема. Она и сама хотела бы узнать о них как можно больше.

— Но что по поводу других книг?

— С другими проще. Тут я, просто, больше готова к тому, что вижу, — поспешила пояснить, чувствуя недоумение хозяина. — Я, все же, уже сталкивалась с необходимостью читать, знаю, что язык отличается, и что формулы вы совсем иначе пишете. Но, если начать с букваря, то, я думаю, я быстро освоюсь. Тем более, что я вашу речь каждый день слышу, какие-то характерные слова, фразы я уже выучила. Дальше будет легче. Особенно, если не интуитивно, а используя учебники. Я смогу не выделяться, правда!

— А ты этого хочешь — не выделяться?

— Но… Аршез мне объяснил, что только при этом условии я могу… я могла бы… — она чуть смущается, подбирая правильные слова. А потом решается, и идет напролом: — Я хочу жить. Не в клетке, не запертая в четырех стенах. И, если для того, чтоб выйти на улицу, тут надо надевать длинное платье — я надену платье. Уже надела, вы же видите. Если надо говорить с акцентом, используя устаревшие слова и просторечия — я научусь. Это внешнее, это не принципиально. Я этим никого не предаю, не убиваю, просто проявляю уважение к вашей стране и вашим обычаям. Если мне тут теперь жить, то это, практически, мой долг. Я выучу все ваши нормы и правила, я готова им следовать. Просто неделя — это слишком маленький срок, я не многое успела еще…

— Ну, хорошо, допустим. Допустим, я дам тебе время и возможность изучить язык и обычаи, официально позволю пользоваться всеми правами, какие есть у наших людей. Что дальше? Какой ты видишь свою дальнейшую жизнь?

— Ну… как… закончу школу, потом институт, пойду работать…