Сьюзен Фанетти - Око Бога (ЛП)

Но все же она обнаружила, что улыбается, как будто заразившись хорошим настроением от остальных. Она чувствовала себя немного одиноко, не понимая шуток, и, это задело ее больше, чем несколько месяцев назад. Она решила, что надо поговорить с Ольгой и попробовать еще раз.

Уже на полпути к замку, Бренна вдруг почувствовала себя совсем плохо. Она решила, что дело в еде, а потом мир вдруг резко сместился в сторону, как корабль во вспененном море. Повинуясь инстинкту, она сжала ноги и потянула поводья на себя. Фрейя попыталась воспротивиться этой непонятной ей команде, а потом Бренна почувствовала себя пушинкой и, потеряв равновесие, упала на землю.

Взрыв боли в голове от удара о снег был последним, что она запомнила.

oOo

Открыв глаза, Бренна поняла, что лежит в кровати, которую она делила с Вали. Комната была залита золотым заревом огня. Стояла ночь. Вали сидел на стуле рядом с ней, глядя через кровать на яркий большой огонь. В комнате было уютно и тепло.

Ее голова ужасно болела, и Бренна подняла руку, чтобы прикоснуться к месту, которое болело больше всего. Она нащупала большую шишку, мягкую и твердую одновременно. Она, должно быть, ударилась о камень под снегом, когда упала с Фрейи.

Ее движения встревожили Вали, который оставил свой стул и сел на кровать рядом с ней.

— Бренна. Моя любовь. Как ты?

— Голова болит. И мое эго тоже. Я не падала с лошади уже много лет. Прости, что напугала. Это была всего лишь кочка.

Он улыбнулся и поднял ее руку к губам, провел по бороде костяшками ее пальцев и поцеловал их.

— Бренна. Ольга считает, что ты носишь ребенка.

Голова болела, Бренна чувствовала себя странно. Она услышала его слова и поняла их, но они для нее были чужими.

— Что?

— Она спросила, когда в последний раз ты теряла кровь. Я сказал ей. Чувствительность груди, отсутствие голода, обморок — Ольга говорит, что это признаки того, что в тебе есть ребенок.

— Что? — это было единственное слово, которое пришло ей в голову.

Он склонил голову.

— Любимая, ты удивлена? Я сеял свое семя внутри тебя каждый день, часто и не раз. Ты не думаешь, что мы могли сделать ребенка?

Она не думала. Такого никогда не происходило с ней, даже в мечтах. Давным-давно Бренна оставила мысль о том, что узнает любовь, станет женой или матерью, и эти понятия просто растворились в ее сознании. Даже свадебный обряд, даже подарки для будущих детей казались какими-то абстрактными, были просто частью ритуала, а не ее жизни. Она никогда не думала и не говорила о детях.

— Я никогда не думала, что смогу. Я уже рассталась с надеждой на это.

Он нахмурился и коснулся рукой ее щеки.

— Ну, так верни ее обратно. Ты заслуживаешь счастья, и у тебя оно будет. Ты носишь моего ребенка, Дева-защитница. Боги улыбаются нам, мы им нравимся.

Бренна залезла руками под мех и сложила ладони на свой живот. Спальное белье было таким тонким, что она могла чувствовать свою кожу.

Ребенок. В ней ребенок Вали.

— Я хочу, чтобы у него были твои глаза.

Руки Вали накрыли ее руки сверху.

— Ты уверена, что родишь мне сына?

Она была уверена. Хотя не знала, почему, но разум давал однозначный ответ. Она носила сына.

— Да. Откуда-то я это знаю.

Ее муж ухмыльнулся гордой ухмылкой.

— И он будет сильным и совершенным, и у него будут свои собственные глаза.

Бренне понравился этот ответ, и его мысли, очень понравились.

— Когда?

— Ольга говорит, к середине лета. Корабли уже вернутся к тому времени, но мы подождем, пока он не родится, а уж потом отправимся домой.

И тут, как удар молнии, Бренну настигла еще одна определенность.

— Вали, я не хочу уезжать.

Настала его очередь быть в замешательстве.

— Что?

— Все хорошее, что произошло в моей жизни, произошло здесь. Я хочу остаться — чтобы поселиться здесь. Чтобы сделать это место домом.

Его руки покинули ее живот, он уставился на нее.

— Бренна, я — воин. Я ничего не знаю о сельском хозяйстве.

— Я знаю сельское хозяйство. И твой отец был кузнецом. Ты был когда-то его учеником.

Хмурое выражение на лице Вали превратилось в оскал, он резко встал и отошел на пару шагов прочь, к краю постели.

— Ты знаешь, каково это было. Я не хочу даже думать о нем. Я работал целую жизнь, чтобы о нем забыть, и ты делаешь мне больно этим напоминанием.

Она погорячилась.

— Я сожалею, — Бренна протянула руку. — Пожалуйста, вернись.

Он тут же вернулся и улегся на другой стороне кровати, рядом с ней, приподнявшись на локте.

— Разве мы не можем жить среди своих?

— У меня нет своих, Вали. Но здесь ко мне относятся, как к равной. Даже те, кто знает меня много лет, сейчас называют меня Бренна, а не Око Бога. Я знаю, что это из-за тебя, но теперь мне кажется, что они и сами уже так не думают.

Она откинула мех и накрыла живот руками, изучая эту часть своего тела, как будто могла увидеть ребенка внутри.

— Я боюсь, что наш ребенок будет нести мое проклятие. А так и будет, если мы станем жить среди тех, кто считает меня другой.

Снова подняв глаза, она повернулась к Вали, чьи глаза были устремлены на ее живот. Из-за боли в голове она не могла повернуть шею, так что пришлось позвать Вали по имени, чтобы он поднял на нее взгляд.

— Быть другой тяжело. Я бы не хотела такой жизни для нашего ребенка.

Его глаза долго изучали ее лицо. Наконец, он вздохнул и покачал головой, и Бренна почувствовала искру страха.

— Я не могу отказать тебе ни в чем, моя Бренна. Я научусь быть фермером.

Облегчение и счастье пронеслись через нее, оставив после себя тепло в душе.

— Спасибо. Я люблю тебя.

Она улеглась обратно в кровать и закрыла глаза.

— Нам придется трудно, если мы хотим обустроиться здесь, в Эстландии, — сказала она вздыхая.

Тьма медленно обволакивала ее. Вали устроился рядом и притянул ее ближе. Положив руку на живот Бренны, он поцеловал ее в щеку и прошептал:

— Хватит говорить. Отдыхай, мамочка. Будь сильной и здоровой.

Яан набросился на Вали, и тот опустил меч вниз с такой силой, что он отскочил от щита юноши. Щит с грохотом упал на каменный пол, и Яан замахал руками.

— Еще раз!

По команде Вали Яан фыркнул и потянулся за длинным мечом на поясе. Вали ударом выбил его из рук Яана и атаковал, успокоившись только тогда, когда меч ткнулся Яану под ребра.

— Теперь ты мертв. Подними его.

Когда Яан пробурчал себе под нос слова, которых Вали не понял, тот выпрямился в полный рост и расправил плечи. Теперь он был почти на голову выше Яана. Спину немного потянуло, но Вали знал, что дискомфорт под шрамом от раны будет всегда, и проигнорировал это.

— Подними его, — он говорил на языке Эстландии, хотя Яан наверняка понял, что было сказано, еще в первый раз.