Ларисса Йон - Вечный всадник

Арес смягчился. Даже его хватка ослабла, и все же он каким-то образом стал ближе. Метка у нее на груди пульсировала, и, когда девушка посмотрела на жилку на виске мужчины, ей показалось, что они пульсируют в одном и том же ритме.

Кару накрыла волна самых разных ощущений, в том числе сексуальной энергии, которую он излучал, и, хотя в комнате и так было тепло, вес его тела, его жар… посылали сильные флюиды желания в самый центр ее существа.

А его рот… теперь она вспомнила, как поцеловала его. Да… когда они были в комнате с тем демоном с бараньими рогами. Они разговаривали, она выпила немного воды, а потом… потом появилось странное чувство. От внезапного понимания у нее кровь зашумела в ушах.

— Ты сказал, что добавил в воду успокоительное!

— Да.

— Тогда почему оно сделало меня… — к щекам Кары прилила кровь.

— Сексуально озабоченной? — закончил за нее Арес. — На некоторые биологические виды орочья вода действует как афродизиак. Для других, для людей, например, она — успокоительное. На тебя, очевидно, действует и так, и так.

— Просто замечательно, — огрызнулась Кара. — И ты держишь под рукой этот наркотик для изнасилования… зачем?

Пожалуй, не стоило бы говорить такое мужчине, который в три раза больше тебя и чье имя — Война, но девушка устала быть жертвой. Устала быть беспомощной. Беспомощной…

— О боже, ты же не…

— Нет, — ответил он, и было ли ошибкой снова отметить, как вкусно он пахнет? Кожей и лошадьми, горячим песком и пряностями. — Мне бы и не пришлось ничего делать. Ты сама ко мне приставала.

— Потому что ты меня опоил!

Арес пожал плечами — медленный перекат массивных мышц.

— Рано или поздно это все равно случится. Женщины всегда мне отдаются.

Отдаются? Ну. И. Наглец.

— Какие еще женщины? Демонессы?

Он провел пальцем по ее щеке, и Кара возненавидела себя за то, что ей это понравилось.

— Я предпочитаю человеческих женщин, но… — Арес заскрежетал зубами так, что девушка услышала хруст.

— Но что? — переспросила Кара. — Они слишком умные, чтобы терпеть твою чепуху?

— Я делаю их агрессивными.

— Ну, знаешь ли, с такой внешностью, как у тебя, даже и представить не могу, с чего бы это.

На лице Ареса промелькнула мимолетная грусть, но тут же исчезла, вновь сменившись беспощадной жестокостью.

— Это мое проклятие. Когда я рядом с людьми, они хотят сражаться.

Кара поежилась в его руках.

— Ты это так называешь?

На губах Ареса заиграла одновременно чувственная и плутовская улыбка.

— Так происходит обычно. Но у тебя, похоже, иммунитет к моему присутствию.

— Да ну? Это потому, что ты меня ужасно бесишь.

Он действовал на нее и по-другому, так, как не должен был, и, похоже, в его присутствии ее тело и мозг действовали каждый сам по себе.

— Да. Точно. — Глаза Ареса замерцали веселым удивлением. — Если бы у тебя не было иммунитета, то ты безумно злилась бы без причины и не смогла бы здраво мыслить.

Вот как раз здраво мыслить у нее сейчас и не выходило.

— А я единственный человек, на которого ты не действуешь? Не из-за этой ли агимонной штуки? — Метку начало жечь, и Кара почувствовала, как сильный поток энергии разлился по ее коже, хлынул в вены и, кажется, начал циркулировать по всему телу.

— Агимортуса. Да. Впрочем, у Хранителей тоже иммунитет. Они носят зачарованные украшения, чтобы ослабить влияние. Именно из-за меня они изначально стали зачаровывать свои побрякушки.

Казалось, он этим гордится.

— Рада за тебя, — нахмурилась Кара, вспомнив, как легко она отбросила Сестиэля на другую сторону улицы в Йорке. — Что еще делает агитатус такого, о чем мне следует знать?

Да, она знала, что называет его неправильно, но она была не в своей тарелке, и ей хотелось делать по-своему хоть что-то, даже если это будет одно маленькое слово.

— Ничего.

— Может он как-нибудь сделать меня сильнее?

— А что?

— Я не могу это объяснить, но у меня такое чувство, словно я могу поднять сотню фунтов [55] Фунт: 1) единица, использовавшаяся ранее для измерения веса золота, серебра и т. п.; = 373,2 г., 2) современная мера веса, используемая в англоговорящих странах; = 453,6 г. (100 фунтов ~ 45,5 кг.) .

Его лицо потемнело.

— Он убивает тебя, так что скорее должно быть наоборот. Ты должна чувствовать себя слабее.

Боже, как она ненавидит это слово.

— Что ж, я не слабею. А теперь скажи мне, есть какой-нибудь другой способ избавиться от этой штуки, кроме как передать ангелу?

— Нет.

— У тебя есть компьютер? Книги?

Арес посмотрел на нее так, словно она задала какой-то каверзный вопрос.

— А тебе зачем?

— Это называется поиск, древнебиблейский легендарный парень. Я не собираюсь сидеть сложа руки и ничего не делать. Может быть, ты что-нибудь упустил в том, что касается избавления от агиштуки и разрыва связи с церберами.

Его бровь поползла вверх.

— Поиск в интернете?

Кара фыркнула:

— Загуглить можно что угодно. — Она проигнорировала его хмыканье. — Можешь отпустить меня наконец?

— Не знаю. — Арес наклонился к ней, и ого… у него была эрекция. Да еще этот низкий, хриплый голос. Ее мозг не мог определиться, начинать ли ей нервничать или возбуждаться, но тело опередило разум. Между бедер стало жарко, груди набухли, а дыхание участилось.

— Ты обещаешь делать то, что я скажу? Дело вот в чем: если ты умрешь — миру настанет конец. С этого момента ты слушаешь меня, потому что ты всего лишь… всего лишь… — Арес нахмурился, словно подыскивая подходящее слово, а когда заговорил снова, его голос стал просто-напросто рычанием. — Пешка. В этой игре ты всего лишь пешка, а я играю на победу.

Пешка? Гребаная пешка? Прощай, возбуждение. Девушка допускала, что Арес ей нужен и что в этом мире она без него пропадет. Но, по его словам, сейчас она — самый важный человек на планете.

— Я буду тебя слушать, но тебе нужно проявить ко мне хоть немного уважения. Вовсе не похоже, что я просто пешка. Скорей уж я ферзь.

У него на виске запульсировала жилка, и Кара осмелела. От метки на груди исходило ощущение силы, наполняя душу смелостью, которой она лишилась после того вторжения два года назад. Понизив голос до возбуждающего шепота, девушка прикусила мочку его уха:

— Шах и мат.

Во второй раз за два дня и в третий — за полгода Эрик Вагнер прибыл в берлинский штаб Эгиды. Обычно он не возражал против этого — он любил немецкую еду, пиво и женщин. Но сейчас у него не было времени предаваться своим слабостям, и от этого он начинал раздражаться.

Что еще хуже, чтобы получить доступ к «внутренней кухне» Эгиды, ему пришлось принести присягу официального Хранителя. На его взгляд, вся эта организация была слишком радикальной, закрытой и несобранной — Эрик предпочитал более строгое и структурированное управление военными силами. Но когда стало ясно, что Эгида ничего менять не собирается, он отдал единственное украшение, которое носил — кольцо Армии, — чтобы в Эгиде могли выгравировать на нем свою эмблему-щит и зарядить защитной магией.