Мари Аннетт - Темная буря

Наступила тишина, нарушаемая шорохом палочек Широ о дно коробки. Юмей разглядывал ее, а потом заговорил:

— И как ты собираешься добыть информацию от слуг Изанами? — вопрос звучал нейтрально, но точно не был дружелюбным.

— Каннуши обычно служат только одному храму, — объяснила она, — но мико и сохэи порой меняют храмы и ками, основываясь на предпочтениях, или, например, из-за переезда в другой город. Мы не можем поговорить со слугами Изанами напрямую, но я могу начать, поспрашивав слуг храма Аматэрасу.

— У нас нет времени на скрытые действия, — вмешался Широ, пересек комнату и опустил пустую коробку на стол. — И ты слишком узнаваемая, чтобы притворяться мико.

Он забрал ее наполовину съеденную коробку риса и погрузил туда палочки. Она нахмурилась, он спокойно приступил к ее еде.

— Знаю, у нас нет на это времени, — сказала она им. — Потому нам нужна помощь гуджи.

Палочки Широ остановились на пути ко рту.

— Гуджи? Ты про главного священника твоих храмов, от которого ты убежала, потому что он хотел запереть тебя до солнцестояния?

— Да. Но это было до приказа Аматэрасу найти Кунитсуками. Он не будет спорить с Аматэрасу.

— Но она не приказывала ему, она отдала приказ тебе.

— Я уговорю его. Гуджи Ишида подчинен воле Аматэрасу. Он может связаться с каннуши каждого храма Аматэрасу в стране и спросить о необычном поведении слуг Изанами. Мы не сможем такого сами.

В глазах Юмея было заметно осуждение.

— Слуги Аматэрасу вернулись в твой храм вчера. Они посылали сохэев в лес на поиски.

Она выпрямилась с напряжением. Четыре дня назад, когда она вернулась в храм Шираюри, оказалось, что он брошен людьми и захвачен слугами Изанами. Она была рада слышать, что все, казалось, вернулись невредимыми.

— Гуджи Ишида может быть там, — сказала она. — Он будет изо всех сил искать меня.

— Если ты хочешь вернуться, — сказал Широ, опуская ее пустую коробку рядом со своей, — то стоит идти сейчас. Изанами пока что отступила, но если она продолжит попытки убить нас, то она еще вернется.

— Я могу вернуться в храм и поговорить с гуджи Ишидой хоть сейчас, — ее нервы покалывало, но она не обращала на это внимания. — Мы можем получить нужную информацию за пару дней.

— Тогда иди, — сказал Юмей. — Нельзя тратить время.

— Идти? Сейчас?

— Конечно, нет, — Широ вытянул руки над головой и выгнул спину. — Подождем декабря, чтобы проблем стало еще больше.

— Но сейчас середина ночи, — он вскинул брови, и она поднялась на ноги. — Ты прав. Нельзя тратить время.

Подавляя зевок, Эми следовала за Широ по темному лесу. Он огибал деревья, хрустел ледяной корочкой, покрывавшей снег. Она рассеянно смотрела на его спину и шевелящиеся уши, а сама думала о храме Шираюри.

Она проспала почти три дня и плохо ощущала время. Казалось, прошло мало времени, но с ее побега из храма прошло уже почти пять дней. До побега она собиралась встретиться с Ишидой впервые за полгода. Его визиты были короткими, но регулярными: дважды в год он проверял условия ее жизни и приносил новый омамори.

Под кимоно над сердцем лежал плоский шелковый мешочек на тонком шнурке. Внутри него был особый офуда, бумажный талисман с защитными словами на нем. Он скрывал ее ки, чтобы ёкаи не узнали в ней камигакари. Если Широ был прав насчет изменения ее запаха, омамори уже не мог ее защитить.

Широ застыл и поднял руку. Она резко остановилась, боясь, что нападут ёкаи или из-за деревьев выйдет красивый и опасный ками.

Его уши подрагивали, улавливая звуки, которые она не слышала.

— Кар .

Над их головами склонила голову одна из ворон Юмея. Она каркнула еще раз.

Широ опустил руку.

В нескольких ярдах впереди, едва заметная в лунном свете, шла среди деревьев лань с ребенком. Эми выдохнула с облегчением. Звери пропали в темноте, и она посмотрела на ворону. Юмей отказался сопровождать ее на пути в храм, оставив эту работу Широ, но несколько карасу за ними все же следили.

Она подавила еще один зевок, жалея, что Тэнгу не отнес их к храму своей загадочной силой, чтобы они не шли по горам. Она устала после боя с Изанами, она проспала за последние дни больше, чем обычно спала за неделю. Широ тоже много спал. Он был сильно ранен после боя с Амэонной и ее похожим на пса слугой, а потом еще и сразился с Изанами.

Пользуясь заминкой Широ, она прошла несколько шагов, чтобы догнать его. Несколько минут они шли рядом, и она заговорила, тихий голос казался слишком громким в безмолвии леса.

— У тебя есть догадки, — начала она, — как Изанами могла пленить Кунитсуками?

— Сомневаюсь, что грубой силой, — он пожал плечами. — Это все, что приходит в голову. Она, видимо, нашла способ их ослабить. Иначе ей нужен Аматсуками для охраны каждого Кунитсуками, а без Аматэрасу один бы смог прорваться.

— Ослабить… — тихо повторила она. — Аматэрасу обвиняла Изанами в том, что та обманом заставила ее уничтожить Инари. Уничтожить страшнее, чем ослабить.

Широ стиснул зубы.

— Инари не было сто лет, — продолжила она, — и Изанами начала убивать камигакари Аматэрасу сто лет назад. Изанами, видимо, обманом заставила Аматэрасу выполнить грязную работу и избавиться от Инари, а потом она избавилась от Аматэрасу.

Она взглянула на него, надеясь услышать его мнение, и увидела, что он напряжен. Ее щеки вспыхнули из-за ее беспечности.

— Прости, Широ. Я не хотела… Давай поговорим о другом.

Как можно было не подумать? Инари был покровителем кицунэ, Широ искал его годами, а она так легко говорила об уничтожении его господина.

Он шел напряженно, почти прижав уши к голове. Она дико озиралась в поисках вдохновения, но вокруг были лишь снег и деревья.

— Первый раз я сольно выступала на церемонии с благословляющим танцем зимнего очага, — выпалила она, спотыкаясь о корни под снегом, чтобы успеть за ним. — Мне было четырнадцать, и двигалась я не так изящно, но гуджи Ишида все равно решил, что я выступлю. Я тренировалась месяцами.

Широ расслабил челюсть и взглянул на нее с любопытством и удивлением, а она продолжила:

— В день церемонии я ужасно нервничала. Храм Шион огромный. Тысячи людей собрались за зимний фестиваль. Помню, я стояла на сцене, ожидала начала и видела все лица, смотрящие на меня. Их было так много, что я видела их размыто.

Она фыркнула, глядя, как ее дыхание превращается в белый туман от холода.

— Каким-то чудом я смогла исполнить все идеально, даже части, с которыми были проблемы на тренировках. Я держала онуса — палочку с бумажными лентами. Видел такие? В общем, во время танца онуса нужно размахивать в дыму огонька на сцене. Я-то танцевала идеально, но онуса была не такой, как на тренировках, и бумажные ленты были длиннее. Когда я проводила ей над огоньком, концы лент коснулись углей и загорелись.