Марина Романова - Смерть несущая. По ту сторону грани

Он не ощущал происходящего вокруг. Вся его сила утекала в неё, будто резвый весенний ручеёк. Стремительно и чересчур быстро даже для него. А ведь отдавали сейчас они оба! Всякий раз стоило ему мимолетно задуматься над происходящим, как он одергивал себя, боясь потерять такую необходимую сейчас концентрацию.

Всё изменилось. Он почувствовал это не столько потому, как она начала воспринимать его энергию, внимание привлекло нечто иное. Женский всхлип совсем рядом. Он разомкнул глаза, чтобы увидеть, как рядом с ними, у противоположной стены пещеры, мерно покачиваясь, бьется головой о стену рыжеволосая вампирша. Он помнил её. Сейчас девушка что-то невнятно бормотала себе под нос о нитях, которые так ловко спутались в клубок.

— Да, да, — шептала она, — все перепутались! Папа, мама, брат, сестра, друг, друзья, а дальше я, хихикала она. — Я-то сверху, дальше всех, нитка тоньше всех! Разорви меня скорей, буду я на свете всех быстрей, — вновь хихикнула она и резко вскочила, пристально всматриваясь в никуда. Глаза её сверкнули в предвкушении, она прерывисто охнула и рухнула на землю, продолжая глупо улыбаться. Сердце её больше не билось.

Ещё некоторое время ничего не происходило, но энергия, что он отдавал ей, наконец-то начала затягивать раны на теле его женщины. А потом всплеск. Что-то изменилось, он чувствовал это. Как и то, что дальше его сила ей не требуется. Потому всё, что оставалось ему и Каа'Лиму, это ждать. И они будут ждать столько, сколько потребуется.

Когда её кожу начала покрывать тонкая пленка измороси, распространяясь вокруг и расползаясь по стенам пещеры, дэйург не выдержал и, встав на все свои четыре лапы, нервно перетаптывался на месте. Он сменил ипостась так быстро, что Лео даже не успел обратить на это внимания.

— Угомонись, — зло прошипел Лео, прекрасно понимая, что звериную суть этих существ не так-топросто держать под контролем.

Каа'Лим не спорил. Впервые в жизни он не желал спорить. Всем своим естеством он ждал лишь одного — когда тишину вокруг разобьет один прерывистый вздох.

На миг вокруг и впрямь стало тихо. Так тихо и страшно, что двое мужчин в попытке переступить через этот сводящий с ума страх лишь взглянули друг на друга, пытаясь найти поддержку и уверенность, которая была так необходима им сейчас. Потому, когда их взгляд вновь вернулся к той единственной, о которой они могли думать сейчас, то увидели, что и она смотрит на них в ответ.

Лео не сумев себя сдержать, в тот же миг сжал её в крепких объятьях.

Она дышала тяжело, будто пытаясь сориентироваться в пространстве и не до конца понимая, где находится.

— Больше никогда, — прошептал он в её волосы то, о чем мог думать всё это время.

— Что? — тихо спросила она.

— Не смей умирать без меня.

— Не буду, — осторожно улыбнулась она и тут же нахмурилась. — Ч-что с твоими волосами?

Он и сам уже заметил эти совершенно белесые пряди. Золото и серебро, теперь не просто один волос, а настоящие полноценные пряди. Нежно касаясь её губ, целуя так, как мог целовать только её, будто выпивая сладость её губ, он отстранился с сумасшедшей улыбкой, которую уже просто не мог сдержать. Улыбкой, которая должна была рассказать, как он счастлив, что она вновь рядом с ним. — Просто я переезжаю к тебе, — сказал он первое, что почему-то пришло в его голову Почему она подозрительно нахмурилась в этот момент, он так и не понял.

Сегодня она хотела забыть. Хотя нет, забыть ей хотелось каждый день.

Зачем же она так часто делала то, о чем мечтала забыть, перефантазировать реальность?

Сегодня ночью она танцевала с мужчиной. Высоким, сильным, темноволосым… Нет, в её реальности у него должны быть непременно серебряные волосы. Да, именно серебряные. У него были черные глаза? Вовсе нет. Его глаза должны быть цвета шторма, с темным ободком по кругу радужки. Именно такими должны быть глаза того мужчины. Её мужчины. А имя? Помнит ли она его имя? Стэйтон? Сэйтон? Опять не то, его наверняка звали Сэм, Самаил… как-то так.

Прикрыв глаза и подставив лицо утреннему солнцу, она впитывала ту прекрасную картинку, что рисовало её воображение. Она была счастлива. Она могла бы быть счастлива, если бы только всё было так на самом деле. По правде сказать — это больно. Каждый раз. Так нестерпимо больно. Разрывающая сердце глухая тоска. Болезненная, заунывная мелодия воображаемого счастья и пустота.

Сегодня Лаисса вышла в парк у собственной резиденции, чтобы найти то единственное место, где её мечты приходили к ней, воплощаясь в короткую, стремительно исчезающую реальность.

Их место.

Эта поляна, которую когда-то он зачаровал для них двоих. Здесь всегда цвели цветы, светило солнце, а высокие деревья дарили нежную прохладу. Сегодня она надела длинный легкий сарафан василькового цвета. Такой совсем не подходил женщине, которой она слыла в их обществе. Но именно такой он знал её. Лаисса, принадлежавшая Самаилу, была девушкой трепетной и нежной, но в то же время страстной и непреклонной упрямицей. Такой была она для него. Её изменчивая натура стремилась быть именно такой для этого мужчины.

Сколько веков его уже нет рядом? Иногда ей кажется, что всего один день. Тогда его образ так ярок в её мыслях. И думать о нем невыносимо тяжело и радостно одновременно. А порой, она не может вспомнить черты его лица… и вот тогда-то ей становится по-настоящему страшно, что однажды он совсем исчезнет из её сердца. Захлопнется эта дверь, и она на самом деле сможет забыть.

И, как и всякий раз, когда она думает об этом, на её щеках вдруг возникают мокрые золотые дорожки. Она и сама не понимает, как такое возможно, что она до сих пор может плакать? Раньше бы он прикоснулся к её лицу и, стирая слезы большими пальцами рук, сжал в ладонях её лицо так, что она невольно почувствовала бы себя любимой, нужной, единственной.

Тепло солнечных лучей так похоже на тепло его рук. Разницы практически нет. А потом её губы… он поцеловал бы её губы, шею, ключицу. Эта ласковая дорожка поцелуев. И только он знал, как нужно поцеловать её, чтобы её сердце забилось в груди пойманной птицей.

Эта фантазия была такой реальной, что она не осмелилась открыть глаз, а просто подалась навстречу умелым движениям, ложась на ковер из зеленых трав и цветов. И всё, чего ей на самом деле сейчас хотелось — что бы это не заканчивалось. Не останавливались бы его умелые руки, не исчезало бы солнце, что так похоже в своем прикосновении на тепло его ласк, не заканчивался бы сон.

— Ласи… моя Ласи…

Должно быть, то ветер шепчет ей на ухо. Как бы ей хотелось, чтобы он ещё хотя бы раз назвал её именно так. Всего один лишь раз! Так, как никто и никогда не смел её называть.

— Девочка моя любимая…