Татьяна Мирная - Снегирь и волк (СИ)

Но проблема решилась сама собой: едва автолёты оставили позади замок и город, альфа достал ноутбук и углубился в чтение. Полина пыталась посмотреть на монитор и узнать, что читает Виттур, но тот так глянул, что резко перехотелось. Женщина с тоской глянула на Сварна, пожалела, что не села на переднее сиденье. Спустя час не выдержала:

— Почему мы летим, а не воспользовались портальной рамкой?

Рейнгольд улыбнулся:

— Ну, наконец-то! А я всё гадал, сколько ты в молчании выдержишь!

Полина укоризненно глянула на него:

— Вообще-то, я могла и со Сварном поговорить…

— Не могла. Сварн за рулём, а ты у нас особа граждански правильная, отвлекать внимание водителя от дороги — ни-ни!

Каминский тихо посмеивался, а оборотница нахмурилась:

— Разве я не права?

— Права, Полина, кто же спорит! — мужчина посмотрел на неё.

— Так почему летим?

— Во-первых, для тебя это отличная возможность посмотреть новые страны и города. Во-вторых, как ты знаешь, портальные рамки заряжены магией, а кровь оборотней нейтрализует её. Да, оболочка из менсаха достаточно надёжна, но никто не застрахован от бракованной рамки. И если представителей других рас в таких случаях рамка всё равно донесёт — другой вопрос: куда? — то оборотня ждёт смерть: его просто разметает по атомам.

— Но вы же пользуетесь ими?

— Если необходимо.

— А автолёт? Он тоже на магической подушке?

— Верно, но если с ней что-то случится, мы всего лишь рухнем на землю с метровой высоты.

— Даже не рухнем, а мягко, нежно опустимся, — добавил Сварн.

Полина задумалась:

— Странно как-то работает эта магия. На кого действует, на кого нет. Кто-то может колдовать, кто-то нет… Избирательная какая-то.

— А по-моему, в этом есть высшая справедливость, — возразил Рейнгольд. — Сама посуди: то, что на нас не действует ворожба, — плюс?

— Плюс.

— А то, что мы не можем колдовать сами — минус. Уравновесилось? С другой стороны, маги могут колдовать. Почти всесильны, в сравнении с немагическими расами, но есть мы, высшие демоны, вампиры и эльфы, на которых тоже невсякая магия действует. И маги знают, если что — получат по рукам.

Оборотница качнула головой:

— Мне трудно судить. Я здесь два года и почти всё это время провела у оборотней, где нет магии.

— А хотела бы увидеть?

— Не знаю. Нет, наверное.

— Почему? — Рейнгольд с любопытством поглядывал на женщину.

Полина задумалась, поджав губы.

— Трудно объяснить. Для меня это абсолютно чужеродное явление.

— Ты смотришь на магию через призму Земли, а посмотри через призму Гебы.

— Не получается.

— Или не хочешь?

Разговор прервался. Женщина отвернулась к окну, Рейнгольд вновь уткнулся в ноутбук.

Спустя полчаса:

— Сколько нам ехать?

— Не волнуйся. Переночуем у Гаруальда, и завтра будем в Кахаянге.

— Как в Кахаянге? А Галинган?

— Он рядом, — оборотень посмотрел на соседку. — Когда-то именно Кахаянг был столицей Ханорума.

— …Но был почти полностью разрушен во время войны, — оживилась женщина, вспоминая. — А после решили построить новый город, это было быстрее и надёжнее, чем убирать проклятия и ловушки магов.

— Молодец, знаешь историю, — вожак с лёгкой насмешкой наблюдал за Полиной.

— У меня были хорошие учителя, — не осталась в долгу та, но не выдержала прямой взгляд оборотня и опустила глаза.

Гаруальд Маггур был предупреждён о приезде племянника и встречал гостей во дворе дома. Тепло улыбнулся подопечной оборотнице. Полина кивнула в ответ и следом за остальными направилась к входной двери. В просторной гостиной их встречала пара Гаруальда — Агнесс. Невысокая русоволосая женщина с добрыми, немного грустными глазами приветливо улыбалась:

— Добро пожаловать!

Было заметно, что оборотница робеет перед Рейнгольдом Виттуром, но как только альфа уединился с дядей в кабинете, женщины смогли расслабиться и спокойно поговорить. Агнесс Маггур была из Бурой стаи, но уже больше ста лет жила в Эллари вместе с мужем. Заметив, как Чёрная украдкой глотает зевок, Агнесс показала гостье её покои и оставила отдыхать.

Вечером Гаруальд пригласил Полину погулять в саду вокруг дома. Не потому, что сад был красивым, цветущим и богатым на экзотические растения: «экзотика» вообще не для холодного северного королевства, а для «красивого и цветущего» ещё было слишком рано. Эмиссар просто хотел остаться с подопечной наедине, а не под пристальными взглядами Рейнгольда и других волков. Мужчина внимательно посмотрел на Чёрную волчицу:

— Я слышал о Тёмных в Меокхо.

Женщина улыбнулась и мрачно пошутила:

— Везёт мне на желающих попробовать мои мослы.

Маггур качнул головой и остановился. Задумчиво посмотрел на небо, на которое совсем недавно вернулось солнце после полярной ночи.

— Мне кажется, ты готова к испытаниям.

— А что потом? — без должного интереса спросила волчица.

— А что ты хочешь?

— Не знаю, — оборотница опустила голову и пошла по дорожке.

Гаруальд задумчиво смотрел ей вслед. Это «не знаю» всё чаще мелькало в ответах Полины. И его это тревожило. Он полагал, что год у Рейнгольда Виттура — достаточный срок, чтобы определиться со своим внутренним компасом.

Они прошлись ещё немного и присели на скамейку в конце аллеи.

— Полина, чего тебе не хватает? — напрямик спросил эмиссар.

Женщина тяжело вздохнула:

— Хочу быть рядом с сыном.

Гаруальд понятливо кивнул, потом поднялся со скамьи и немного прошёл вперёд, скользя ладонью по шероховатому стволу высокого дерева.

— Мои дети рядом со мной. Вот они, — он кивнул на дерево. — Здесь покоится прах моего пятилетнего сына, а здесь, — он кивнул на противоположную сторону, где шумела листьями стройная пакту-ава (лиственное дерево, распространённое на Гебе, — Прим. авт.) — моя дочь, ей был всего один день. Как видишь, иногда дети рядом, а от этого только больнее.

Полина окаменела, во все глаза глядя на оборотня. Она ничего не знала о жизни эмиссара, тем более о такой трагедии.

— Как?

— Умертвия. На поместье напал отряд мёртвых гоблинов, поднятых магом-отступником. Разорвать ребёнка для них ничего не стоило.

По коже побежали мурашки.

— А как вы выжили?

— Агнесс — чудом и благодаря крови альфы Бурых. А я в это время выслеживал того самого некроманта, даже не догадываясь, что происходит в собственном доме.

— Простите.

— Прошло много лет, Полина. Время сглаживает любую боль, — Гаруальд отвернулся. — Увы, детей Агнесс больше иметь не может. А я не хочу их от другой.

— Это страшно.

— Страшно, — согласился оборотень. — Моему сыну сейчас было бы сто пять лет, как Рейну.

— Рейнгольд стал вам вместо сына?

— Нет, Полина. Я очень хорошо отношусь к племяннику, но не люблю той любовью, которую ты имеешь в виду. Скорее, уважаю его как равного.